Дочь медведя, или Предсказанная перевёртышу

Глава 12. Предсказанная

День седьмой. Понедельник

А географию у нас вёл дракон. Самый настоящий. Тот самый, с фиолетовыми волосами, чей прилёт мы наблюдали несколько дней назад. И если тогда я содрогалась от одного осознания того, что нахожусь слишком близко — аж в пределах видимости, — от очередного бессмертного, то сейчас, сидя буквально в пяти метрах от него, даже не дрогнула. Просто поразительно, как быстро я привыкла к тем, кого заочно боялась всю сознательную жизнь.

Но я всё равно знала, что какими бы славными они ни казались, узнав про мою тёмную магию, уничтожат меня, не дрогнув. Потому что, по их мнению, такие как я не должны существовать на этой земле.

— Столько бессмертных в один день! — с Аласуром у нас мысли сошлись. — Трое из четырёх преподавателей!

— Из пяти, — поправила Ноппи.

— Предметов-то четыре, — возразил Аласур, кидая свою сумку на стул в соседнем кабинете, куда мы перешли после географии. — Не удивлюсь, если и математику у нас будет вести бессмертный. Например, перевёртыш, их у нас ещё не было.

— Это вряд ли, — покачал головой Томас, выкладывая тетрадь на стол. — Бессмертные преподаватели всё же редкость. Ладно, магистр Ардерик, он преподаёт здесь географию уже несколько десятилетий. Ладно, мастер Дэн — нас, троих интуитов, надо было кому-то навязать. Ладно, история иного мира, кто её лучше всего сможет преподать, если не представитель этого самого мира? Но с математикой и простые смертные спокойно справятся.

— Добрый день, студенты, меня зовут мастер Гидеон, и я буду вести у вас математику, — раздался голос, заставивший меня посмотреть в сторону двери и нервно захихикать. Потому что, там стоял перевёртыш в белом костюме преподавателя. На этот раз — с коротко остриженными каштановыми волосами.

— Надо было пари заключить, — шепнул Аласур, тоже явно сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— А он-то что здесь делает? — растерянно пробормотал Томас.

Полистав методичку, я увидела напротив математики надпись «мастер Гидеон», то есть, здесь без сюрпризов, как с мастером Дэном, его в методичке не было, но там по специальности столько преподавателей написано, для каждой магии — свой, попробуй пойми, кто чей. Правда, раса в методичке не указывалась, потому удивление Томаса где-то понятно.

Математика прошла тихо и спокойно. Нам дали самостоятельную работу, по словам мастера Гидеона, чтобы он мог разобраться, что именно мы знаем, в чём у кого-либо проблемы, какие делаются типичные ошибки. В общем, я решала примеры и задачи, а моя нечисть откровенно скучала под столом, Ноппи вообще спала у Томаса на коленях. На географии им понравилось больше, но там магистр Ардерик рассказывал о материке, на котором располагалась наша Империя, и рассказывал очень интересно. А вот математика прошла в тишине, а кое для кого и в скуке.

Последним предметом было управление магическими потоками, и вёл его вовсе не бессмертный, а самый обычный эльф, магистр Закарэль. Ну, здесь у нас проблем не возникло, даже будучи интуитами, мы отлично чувствовали потоки магии в своём теле и умели ими управлять. Взяв себе по коврику, мы расположились на полу и приступили к занятию.

Узнав, что именно представляет собой урок, Лапка и Клещ позорно сбежали, заявив, что лучше погуляют, территорию академии поисследуют. Моня с удовольствием ушёл бы с ними, но помнил указ ректора и был вынужден остаться. Они с Ноппи улеглись на лишние коврики, сложенные стопочкой в углу, и снова уснули, причём Ноппи вскоре забралась на барсука, кажется, ей очень понравилась такая тёплая меховая подстилка. Всё же, несмотря на костюмчик, лысая кошка чувствовала себя не очень уютно вне пазухи Томаса. А с Моней ей было комфортно.

В нашу комнату мы с Моней приползли нога за ногу. Вот вроде бы, ничего сложного сегодня не происходило — даже самостоятельная работа по математике особых проблем не вызвала, — но шесть уроков с непривычки вымотали морально. Слишком много впечатлений, слишком много незнакомых людей вокруг, слишком… всего слишком. Я понимала, что это — дело привычки, но сейчас я была совершенно без сил.

Решив разгрузить мозг, я взяла одну из книг и завалилась на кровать. Моня ушёл гулять, сказал, что поищет Лапку и Клеща, но к ужину вернётся. Ужинать мы собирались в своей комнате, «волшебный ящик» был загружен под завязку. Хорошо, что он был рассчитан на орочьи аппетиты, всё же, мне приходилось брать ужин на четверых, но если вниз ставить глубокие миски, а на них плоские тарелки, умещалось многое.

После ужина читать уже не хотелось, теперь я, наоборот, хотела подвигаться, размяться. Вспомнив, что давно не ходила к реке, позвала свою нечисть прогуляться перед сном. Совсем недолго, чтобы вернуться засветло. Лапка с Моней, сидящие над букварём, отказались, а вот Клещ согласился.

Когда мы дошли до берега, Клещ убежал исследовать окрестности, а я привалилась к торчащему из бревна остатку толстой ветки и меланхолично глядела на медленно текущую воду, чувствуя, как сегодняшняя усталость понемногу уходит. Ни двигаться, ни думать не хотелось.

Спустя какое-то время — темнеть ещё не начало, но прошло не меньше получаса, и я уже лениво подумывала, не пора ли возвращаться, — на противоположный берег неторопливо вышла огромная чёрная пума. И я даже не дрогнула, словно оттуда Моня вышел. Привыкла…

Какое-то время мы смотрели друг на друга, потом я вспомнила, что чёрных пум в академии как минимум две, и напротив меня может стоять вовсе не мой знакомец Тобиас. Впрочем, назвать перевёртыша Гейба совсем уж незнакомцем я тоже не могла, всё же, он спас или Томаса от травмы или меня от разоблачения.

Вспомнив о случае с оборотницей и сложив его с сегодняшним занятием физической подготовкой, я, наконец, сообразила, что же тогда произошло. Кто-то из перевёртышей, либо Гейб, либо сам ректор — я же не знаю точно, когда именно он там появился, — убрал меня из-под лапы Велоны за спину Томаса. А поскольку это произошло так быстро, что ни я, ни он этого увидеть не могли, вот он и решил, что я сама отпрыгнула, даже про «адрелин» какой-то, или как он там называется, подумал.

Ну вот, одной загадкой меньше. Правда, не очень понятно, почему самого Томаса не отодвинули, он же тоже в опасности был. Но бессмертным виднее, никто ведь в итоге не пострадал. Кроме Велоны, но она сама виновата.

Поскольку перевёртыш молчал — а что он мог сказать в таком виде? — я решилась:

— Господин Гейб? — уточнила на всякий случай, и когда пума мотнула головой, с некоторым облегчением спросила: — Тобиас?

Кивок, и пума вдруг исчезла. Ещё миг, и рядом со мной появился Тобиас с маленьким букетиком в руках. На нём, как и вчера, была не форма, а странные синие потёртые штаны с карманами и такая же рубашка без застёжки, как у мастера Дэна, только чёрная. Наверное, одежда его мира.

— Ты давно не приходила, — усаживаясь рядом и протягивая мне цветы, сказал он.

— Всегда находились какие-то дела, — словно извиняясь, ответила я. Он меня ждал?

— С тобой рядом так хорошо молчать, — пояснил перевёртыш, смущённо улыбнувшись знакомой кривоватой улыбкой. — От тебя исходит какое-то умиротворение. Во всяком случае, мне после тех наших встреч становилось немного легче.

— Вы страдаете от того, что приходится высиживать скучные уроки, хотя вы и так всё знаете?

— И это тоже, — усмехнулся Тобиас. — Говори мне «ты», пожалуйста.

— Я постараюсь, — пообещала, поняв, что смогу. Вот к тому же Гейбу ни за что бы на «ты» не обратилась, а к Тобиасу смогу. — И спасибо большое за книгу. И за цветы.

— Не за что. Я родственнице в подарок привёз, а она себе уже и сама раздобыла экземпляр. Я рад, что удалось так удачно книгу пристроить.

— У тебя здесь есть родственница? Ой, прости, это, наверное, не моё дело.

— Есть. И много. В этом году просто какой-то аншлаг в академии из моей родни.

— Сюда бы Ноппи, — тихонько вздохнула я.

— Ноппи?

— У моего друга есть кошка-нечисть, она, кажется, всё на свете знает и всегда может объяснить непонятные слова. Правда, порой её объяснения ещё непонятнее этого слова, но обычно помогают.

— Ты о слове «аншлаг»? Так говорят, если в театре все билеты проданы, нет пустых мест. Ну а иносказательно — слишком много народа.

— Это ты о своих родственниках? Что их здесь слишком много?

— Да. Я, конечно, обожаю свою семью, но порой хочется сбежать от них куда подальше, в иной мир, например. Но и это не всегда помогает, — и перевёртыш тихонько рассмеялся, давая понять, что шутит. Было видно, что он и правда очень любит свою семью.

— А о чём ты в тот раз грустил? — не удержала любопытство, но быстро опомнилась: — Если не хочешь, не рассказывай.

— Почему же, расскажу. Ты ведь больше никому не расскажешь?

— Клещ! — вместо ответа позвала я, и когда мой хорёк вынырнул из кустов с мышью в зубах, строго потребовала: — Пообещай, что ничего, что сейчас услышишь, никому больше не расскажешь!

— Что, и Томасу с Аласуром нельзя? — выплюнув мышь, которая, пискнув, исчезла в траве, уточнил Клещ.

— Нельзя!

— И даже Моне и Лапке?

— «Никому» означает никому, — строго ответила я.

— Хорошо. Обещаю, — кивнул Клещ и снова исчез в кустах. Наверное, мышь ловить. Сейчас он был сыт и явно лишь играл — иначе мышь не удрала бы, — вот и пусть развлекается.

— Прости, в прошлый раз он не давал обещание молчать, поэтому выболтал моим друзьям о нашем знакомстве сразу же, как только подвернулась возможность. Но теперь он будет молчать — дав слово, Клещ его держит.

— Это хорошо. Мне хочется с тобой поделиться, но уж точно не с твоими друзьями. В общем, я не просто так здесь нахожусь. То есть, не только потому, что у меня магия проснулась, и её осваивать нужно. Я должен встретиться здесь со своей половинкой. С предсказанной мне истинной парой.

— Это ведь хорошо, да? — уточнила я, потому что, особо счастливым перевёртыш не выглядел.

— Конечно. Только вот узнать свою половинку оказалось не так легко, как кажется. Ты вряд ли это знаешь — об этом вне семьи почти никто не знает, — но истинные пары нам предсказывают.

— Предсказывают? Кто?

— Одна родственница. Такая у неё магия. И это очень удобно. Обычно.

— А у тебя — необычно?

— Можно и так сказать. Большинство предсказаний даёт очень чёткие приметы — место, время, имена, почти всегда — внешность. Большинство — но не все. Мне не повезло.

— И что же тебе предсказали?

— Место, условно время и несколько очень расплывчатых примет. Здесь, в этой академии, я должен встретить свою судьбу, когда проснётся мой очередной дар. И вот я здесь, и как быть дальше — понятия не имею. Моя половинка может оказаться студенткой, преподавательницей, обслугой или вообще родственницей кого-то из студентов, приехавшей, например, на выпускной. Она может уже находиться здесь или появиться лишь спустя четыре года. Есть даже шанс, что она живёт в соседнем городе или приедет туда, например, на ярмарку, и я встречу её во время увольнительной. Представляешь, как это непросто?

— Представляю. Но ты ещё сказал про несколько примет.

— Да, но и тут всё сложно. О внешности и возрасте — ни слова, лишь раса названа, она, конечно, не такая распространённая, как человеки или эльфы, например, но не такая уж и редкая. К тому же, раса известна лишь по отцу, то есть, полукровки тоже считаются.