Время клятвы

Глава 3. Прорыв Инферно

— Темно, хоть глаз выколи! Никаких факелов, никаких ориентиров, гремлин их раздери! Жрец, ты так и будешь торчать на месте, как статуя? Где чёртов божественный свет? Он бы нам очень пригодился!

— Подождите, барон. Мне нужно сосредоточиться и прочитать молитву Великому Феру.

— Повсюду трупная вонь! Как эти уроды вообще жили здесь? Им самим…

— Барон, вы не могли бы говорить шепотом? И перестаньте вертеться. Я боюсь, ваш справедливый меч может случайно совершить несправедливость.

— Мой справедливый Меч карает лишь мерзавцев! Уж не относите ли вы себя к их числу, многоуважаемый жрец?

— Тише вы! Ведете себя как дети! Я должна вас всех разнимать?

— Не беспокойтесь, дорогая Люмора! Сейчас Полоний даст свет, барон успокоится и начнет трогать усы, и все будет в порядке!

— Да что вы имеете против моих усов, гвардеец? В другое время я бы вас вызвал на поединок за такое откровенное хамство!

— Я задел честь ваших усов, барон? Покорнейше извиняюсь! Не хватало еще лишиться жизни из-за чужих усов, даже таких пышных, как ваши!

— Эти усы пережили столько, сколько вам и не снилось! Они видели осаду Хартема, бойню Мортенхейма…

В этот момент клубок света, созданный молитвой Полония, вознесся над головами компаньонов и выхватил из мрака сырую подземную комнату.

Даже не так. Не просто подземную комнату.

Храм.

Компаньоны неспешно осмотрелись. Посередине зала возвышалась десятифутовая статуя черного бога Инферно, или Инно, как его называли в королевстве Некроманта — Корвунгарде. По преданию, Инферно был первенцем Фера, который намеренно погасил в себе огонь своего благородного Отца и в одночасье создал Великую Тьму. С той поры Отец и сын враждовали друг с другом: на протяжении долгих лет дни внезапно сменялись ночами, а ночи мгновенно становились днями. Земные твари обезумели, даже Дети Фера были не в силах что-либо сделать. Наконец милосердный Фер понял, что если битва продолжится, погибнет все живое, и заключил долгожданное перемирие с Инферно. Теперь Отец и непокорный сын властвуют, сменяя друг друга, а Богине Реф дозволено появляться на небе по ночам, чтобы освещать путь всем ищущим благословения Фера. Так и повелось с тех времён, однако верующие в Верховного Бога Фера помнят коварное предательство чёрного сына, поэтому всегда называют его имя с презрением и только полностью, чтобы он никогда не забывал своего истинного происхождения. Инферно считается порочным богом — молиться ему в Эйфери́и строжайше запрещено, и даже в священной радуге нет места для чёрного цвета. Однако в Корвунгарде на этот счет у людей совершенно иные воззрения.

— Увы, еретические представления о том, что в Начале всех Начал была Тьма, породившая Свет, а вовсе не Свет, породивший Тьму, нынче сильны как никогда, — вздохнув, констатировал жрец.

Прямо под статуей, на алтаре из черного дерева, лежала высокая бледная фигура, закутанная в черный саван. Барон подошел к ней и бесцеремонно ткнул острием Меча в череп.

— Знаю я эти некромантские штучки, — пробурчал он. — Сейчас отвернемся, а он набросится! Я бы на всякий случай отрубил голову и ноги, если…

— Не торопитесь с экзекуцией, Рокуэлл, — поморщился жрец. — Этого человека принесли в жертву чёрному богу! Не хватало ещё навлечь на себя проклятие!

Барон нахмурился.

— Да к эльфийской бабушке этого бога и твои дурацкие предостережения, жрец! На поле брани я не спрашивал ничьего позволения, чтобы показать врагам, где драконы зимуют!

Но тут в разговор встрял Ирвин.

— Полоний прав, барон! Лучше просто не сводите с него глаз, пока мы будем методично осматривать храм.

Барон пожевал губы и нехотя отошел в сторону, со злостью всучив Меч оруженосцу. Тот вздрогнул, от неожиданности не совладал с оружием, и Меч потянул его вслед за собой на каменный пол. Упав на колени и ударившись головой о ближайшую каменную стенку, паренек с грохотом распластался перед бароном.

Рокуэлл в ярости затопал ногами и схватил мальчишку за шиворот, чтобы преподать ему хороший урок, но в этот момент раздался громкий щелчок, и Люмора воскликнула:

— Смотрите! — Она показала на открывшийся в стене проход. — Тайная комната! Похоже, ваш оруженосец активировал спрятанный механизм!

В грязном углублении виднелся здоровенный сундук. Черный, естественно.

— Старый, — констатировала девушка. — Боюсь, на нем какая-нибудь ловушка или защитное заклинание.

— От некромантулов можно ожидать что угодно, — признал гвардеец. — Но я знаю, кто способен открыть сундук без какого-либо вреда для себя. — Он подмигнул Люморе. — Хватит уже нам держать камень за пазухой!

Девушка улыбнулась и сняла с шеи цепочку с табакеркой.

— Подождите! — не выдержал барон. — А вы уверены, что он за нас? Это же тролль! Они людей пачками едят!

— Тогда почему он не набросился на нас в «Брагантине»? — хмыкнул Эббот. — Ведь вполне мог бы. Заклинания его не берут, боюсь, даже Меч барона оказался бы бессилен. Я не думаю, что он притворяется. Если заточить тролля в табакерку, он будет рвать и метать, а этот оказался вполне дружелюбен и даже позволил еще раз его туда посадить. Наверное, у этого бедняги есть какая-то цель… И ради этого он не прочь, чтобы мы таскали его с собой.

Рокуэлл не стал спорить, только обреченно махнул рукой. Люмора зачерпнула горсть порошка и слегка вдохнула.

Жрец Полоний, нахмурившись, наблюдал за ритуалом, впрочем не говоря ни слова.

Задул холодный, пронизывающий ветер.

И тролль опять появился в неожиданном месте.

Выломав крышку, выбрался прямо из сундука.

Ирвин всплеснул руками.

— Дво́рфушки-кобо́льдушки! А я-то думал, перед взломом мы все дружно вылезем наружу, чтобы, не дай Фер, кого-нибудь не завалило камнями, не ранило стрелой и не убило заклинанием, а тут эвон как! Молодец, тролль, растешь на глазах!

Зеленый верзила и впрямь вырос на глазах до своего обычного десятифутового роста. Шмыгнул носом, непонимающим взглядом уставился на Ирвина.

— А теперь давайте взглянем, что там, — в предвкушении наживы потер ладони Эббот и подошел к раскуроченному сундуку.

В сундуке оказалась груда черного золота и черный дневник с черными страницами.

— А я уже надеялся, что мы достигнем просветления! — ехидно отметил гвардеец. — Правда, деньги можно отмыть! А что касается книженции, — он задумчиво полистал страницы, — я в ней не вижу ничего, ни единой строчки.

— Господин Эббот, а давайте и вправду достигнем просветления, — любезно предложил жрец и подошел к Ирвину, держа клубок света за волшебную нить, словно воздушный шарик.

Как и ожидал Полоний, белые буквы проступили на черной бумаге.

— С божьей помощью? — ухмыльнулся гвардеец.

— С божьей помощью, — улыбнулся жрец.