Ледяная колдунья

Глава 12. Карнавал и секреты Фора

Они с Нарсу впервые вышли в Фор просто понаблюдать за его жизнью и насладиться вечером. Рядом шагала весёлая Тофа в похожих на длинную юбку серых вельветовых шароварах и чёрной блузке. Чуть поодаль шёл прямой как струна и отстранённо-равнодушный Фир, весь в чёрном. Нарсу, конечно, тоже предпочла свою успевшую высохнуть одежду.

Лёгкие облака затягивали вечереющее небо, грозя близким дождём, но это не волновало горожан. Под яркими растяжками с флагами, фонариками и цветами шли последние приготовления к празднику. Перед удивительным фонтаном соорудили сцену, за которой артисты снова и снова повторяли свои слова и номера. Вспыхивало факельное пламя. Вокруг уже собралась толпа зевак, а ловкие мальчишки облепили фонарные столбы и деревья, стоящие по периметру площади.

– Нужно занять свои места, – махнула рукой Тофа. – Иначе скоро здесь негде будет встать.

Народ и правда быстро прибывал на площадь. Безлюдной оставалась лишь одна улица, ведущая в порт, огибая фонтан и ратушу причудливой змеёй-невидимкой. Присмотревшись, Аня заметила расставленные вдоль неё столбики с натянутыми между ними верёвками.

– А это зачем? – она указала Тофе на ограждение.

– Как зачем? Для процессии – парад же!

– А мы тут толкаться будем? – спросила вдруг Нарсу. Аня посмотрела на неё с лёгким удивлением – неужели «проснулась»?

– Ну да. Тут весело, – пожала плечами Тофа.

– Не вижу ничего весёлого в том, чтобы болтаться под ногами у переростков, – белькара брезгливо сморщилась. – Счастливо оставаться.

Нарсу в два прыжка оседлала верхушку ближайшего фонаря, вызвав завистливые взгляды ребятни.

– Неужели у вас нет каких-нибудь почётных мест? – спросила Аня. – Вы же дети рутария.

– Что за провинциальные взгляды! – скривился Фир, прежде чем его сестра успела что-то сказать.

Аню это кольнуло, но бросаться в бой, как Машка, она не любила.

– Почётные горожане могут смотреть на парад с балкона ратуши, – поспешила сгладить грубость брата Тофа. – Но нам не нравится чинно сидеть с ними. Там одни взрослые – ведут какие-то государственные беседы, даже на парад особо не смотрят. Скучно же. Вот мы и спускаемся в город.

Их компанию оттеснили к невысокому парапету, из которого поднималась ограда ратуши. На нём уже стояли несколько форситов, и компания решила присоединиться к ним. Теперь, пусть и совсем немного, Аня и её спутники возвышались над толпой. Сверху, кружась в воздухе, пролетел кусочек белой материи и, не коснувшись земли, вспыхнул, превратившись в яркую звезду.

– Это мэр платок бросил – сейчас начнётся…

Ничего себе платочек!..

По площади разлилась музыка – робкая, трепетная, спокойная. Уводящая за собой в сказку. Сумерки уже вступили в свои права, и сейчас их разгонял только тёплый красноватый свет фонариков над площадью. Большие фонари не горели. Поэтому золотистый свет, окутавший сцену, озарил всё вокруг – головы и уши впереди стоящих, лица тех, кто был рядом, каждый выступ зданий и камешки мостовой, чуть шелестящую зелень деревьев. Даже тёмно-сиреневое небо, кажется, полыхнуло золотисто-белым.

– Было время, – раздался мягкий мужской голос, поплывший вместе с музыкой над толпой, – когда люди и звери шли каждый своей тропой.

Сцена ожила. По одну её сторону творили колдовство, что-то мастерили, сражались и просто жили обычные люди. По другую – зооморфы в костюмах и масках изображали своих звериных предков. Каждый двигался под музыку словно деталь огромного прекрасного механизма. С одной стороны занавес расцветал деревьями, реками, горами, с другой – высились замки, города, плыли корабли.

– Но однажды…

Музыка оборвалась. Актёры замерли в наступившей темноте, которую почему-то не разгоняли даже фонарики над площадью. И словно исчезли, не сходя со своих мест.

– …однажды нашлись двое ищущих.

Музыка вновь ожила, превратившись в ожидание чуда.

– Человек…

Аня непроизвольно ахнула.

С «человеческой» стороны сцены взревело пламя, подняв к небесам огненный столб. Из него как ни в чём не бывало шагнул рыжеволосый человек с кожаной сумкой через плечо. Он как будто бы шёл, но оставался на месте.

– …и волк.

На другой стороне в темноте зажглись угли жёлтых глаз. Огромное белое животное шагнуло в свет пламени.

По толпе прокатился восхищённый вздох.

– Биморф! – ахнула женщина рядом. – Они привезли настоящего биморфа!

– «Дети ветра» всегда были хороши. Но сегодня они себя превзошли, – согласился мужской бас.

– Почему это не может быть обычный волк? – забывшись, спросила Аня.

Ей повезло. Фир то ли не услышал вопроса, то ли был поглощён зрелищем.

– Волка, особенно горного, непросто приручить, а уж чтобы он двигался в такт музыке… – объяснила Тофа, покачав головой на последних словах.

Действие тем временем набирало обороты.

– Искали эти двое Силу. Искали Сердце мира. И нашли.

Прямо из-под сцены медленно взмыла в воздух девушка в белом платье-тоге. Её не просто освещал свет – она светилась сама.

Музыка превратилась в ликующую бурную реку.

Человек и волк прыгнули – и… тоже взлетели.

Они прикоснулись к девушке одновременно.

– А когда нашли – стали единым целым.

Музыка взорвалась, разлетелась словно звенящие осколки.

Свечение девушки разрослось, скрыв и её саму, и человека с волком.

Аня зажмурилась – так слепил этот свет.

– Стали новым Сердцем.

На мгновение в свете проступил получеловек-полуволк. Кажется, Тофа называла их танграми. А затем всё это рассыпалось крупными искрами. Искры падали на толпу, и слышались удивлённые возгласы, восхищённые ахи, смех.

Вот такая искра приземлилась на ладонь к Ане – и тут же пальцы укоротились, а ногти удлинились и заострились.

– Ой! – Аня инстинктивно прижала ко рту ладонь, и на мягкой шерсти с усами обнаружила мокрый собачий нос. На голове торчала пара ушей. Под ногами мёл камень длинный шерстяной хвост. Её собственный. – Мамочки! Что это?!

На какое-то мгновение Аню охватила паника, а взглянув на Тофу, она поняла, что изменения произошли не с ней одной. Форситка полностью утратила сходство с лисой, став обычной девочкой. Без ушей и хвоста.

– Не волнуйся, – улыбнулась она. – Это краткие чары. Они сейчас рассеются.

– Х-хорошо бы…

А музыка вновь заполнила площадь, став теперь предвестником бури, превращаясь в саму бурю.

На сцене, во вспышках алого света, менялись люди и звери. Наверное, это было лишь умело созданной иллюзией, но казалось, что всё происходит по-настоящему. Ломаные движения, напряжённые лица, расширенные глаза. Превращённые, в ужасе закрыв руками лицо, бросались бежать. И такие перевоплощения «вспыхивали» уже в разных концах площади.

Вдруг «буря» начала стихать.

Вспышки из багровых стали оранжевыми, потом синими, зелёными. В превращённых больше не чувствовалось боли и страха.

Слившиеся поднимались будто в забрезжившем рассвете, брались за руки, образуя светящуюся цепь по всей площади.

И музыка наполнилась умиротворением.

– Сейчас начнётся парад, – тихо сказала Тофа.

Аня заметила, что уши форситки вернулись на своё место, и украдкой пощупала свой нос, к счастью, тоже ставший прежним.

Из-за домов северной части площади выплывала огромная окутанная серебристым светом ладья. Над ней, сотканный из света и дыма, вился дракон, а на борту женщина в отороченном мехом платье в испуге закрыла лицо руками. Ане вспомнились саамские наряды, виденные когда-то по телевизору. Внезапно дым и свет съёжились до размеров человека, и на ладью ступил беловолосый мужчина.

– Это легенда о Халлстейне, – подсказала Тофа.

– Об отце Вит?

– Ага, и о её матери. Она была родом из небольшого северного племени и однажды уплыла из селения. Вроде как на поиски приключений…

– И нашла их… – пробормотала Аня, вспомнив краткий рассказ нойты.

– Её увидел Халлстейн. Дальше все по-разному рассказывают: кто-то говорит, что он её… принудил… ну, сама понимаешь, – Аня почувствовала, что краснеет, но кивнула. – Кто-то, наоборот – что они друг друга полюбили.

Создатели первой платформы явно придерживались романтической версии, потому что женщина и мужчина уже стояли взявшись за руки и глядя друг другу в глаза, а над ладьёй расцветало прекрасное дерево, с которого сыпались розовые лепестки.

Как интересно. Но если они любили друг друга – за что же тогда Вит так ненавидит своего отца? Аня вспомнила холодное злое лицо нойты и непроизвольно передёрнулась.

Девочка хотела было поделиться своими размышлениями с Тофой, но тут на площадь въехала новая платформа, и толпа радостно загалдела. Раздался одобрительный свист и приветственные крики.

Над макетом полуразрушенного города шло сражение. На нижних ярусах бились обычные воины. А на верхней площадке мерились магическим искусством четверо: высокая белая женщина теснила троицу юных магов. Один из них – форсит – сражался в открытую. Двое других – девушка и парень – обходили врага с флангов. Наконец они создали нечто вроде огромного мыльного пузыря и заключили туда свою противницу.

Толпа радостно взревела.

Белая женщина постепенно растаяла в воздухе, как и её сподвижники, сражавшиеся отдельно, а трое юных магов уже помогали раненым с нижних ярусов.

– Пфф, бред! – услышала Аня голос Фира. – Как он на это смотрит без отвращения?

– Нам отец рассказывал, как всё было, – вновь принялась объяснять Тофа. – В город Вит не входила, и отец не бился с ней один на один. Это уже они выдумали для представления.

Но простым форситам происходящее на платформе нравилось. Они аплодировали, кричали что-то одобрительное, свистели, выражая поддержку.

Следом по площади проехали ещё три платформы, где мирные сюжеты совсем ни о чём не говорили юной гостье Фора.

– Это о правлении предыдущего мэра, – подсказывала Тофа. – А это про спасение фрегата «Коэнни». Ой…

На третьей платформе шла торжественная свадьба. Тонкая светловолосая девушка шла рука об руку со зрелым форситом, оба в белом. Над ними высилась полупрозрачная арка собора или чего-то очень похожего. На нижних ступенях платформы пел хор детей, тоже одетых в белое.

– Всё! Хватит с меня этого цирка. Идём, Тофа! – Фир спрыгнул с парапета, потеснив толпящихся внизу людей.

Аня посмотрела на юную форситку. Подсвеченные алым светом фонариков, в её глазах стояли слёзы.

– Тофа?

– Нет… ничего! – та решительно вытерла рукавом слёзы и шмыгнула носом. – Это они изобразили свадьбу наших родителей… Ты, если хочешь, оставайся смотри, а нам надо идти. – Тофа спрыгнула с парапета следом за братом. На их место, толкаясь и дурачась, забрались трое, судя по чёрным мантильям, студентов.

Аня отыскала глазами Нарсу, рыжая шёрстка которой поблёскивала в искусственном свете на одной из чугунных завитушек фонарного столба. Похоже, белькара была полностью погружена в зрелище. Кричать ей, звать совсем не хотелось. Так же как и оставаться одной в толпе незнакомых людей. Вернее… форситов.

– Тофа, погодите, я с вами!

Фир оглянулся и, неодобрительно сверкнув на девочку карими глазами, спросил сестру: