Ближний круг российских императоров
- Автор: Елена Первушина
- Жанр: Биографии и Мемуары / Современные российские издания / История России и СССР / Для старшего школьного возраста 16+
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Ближний круг российских императоров" полностью
«Дней Александровых прекрасное начало…»
Павла I ненавидели современники. Историк Карамзин, которого вряд ли можно заподозрить в непочтительности к монархии или излишней жесткости, писал императору Александру о его отце: «Павел восшел на престол в то благоприятное для самодержавия время, когда ужасы Французской революции излечили Европу от мечтаний гражданской вольности и равенства… Но что сделали якобинцы в отношении к республикам, то Павел сделал в отношении к самодержавию: заставил ненавидеть злоупотребления оного. По жалкому заблуждению ума и вследствие многих личных претерпленных им неудовольствий, он хотел быть Иоанном IV (Иван Грозный. – Е. П.); но россияне уже имели Екатерину II, знали, что государь не менее подданных должен исполнять свои святые обязанности, коих нарушение уничтожает древний завет власти с повиновением и низвергает народ со степени гражданственности в хаос частного естественного права. Сын Екатерины мог быть строгим и заслужить благодарность отечества; к неизъяснимому изумлению россиян, он начал господствовать всеобщим ужасом, не следуя никаким Уставам, кроме своей прихоти; считал нас не подданными, а рабами; казнил без вины, награждал без заслуг; отнял стыд у казни, у награды – прелесть; унизил чины и ленты расточительностью в оных; легкомысленно истреблял долговременные плоды государственной мудрости, ненавидя в них дело своей матери; умертвил в полках наших благородный дух воинский, воспитанный Екатериною, и заменил его духом капральства. Героев, приученных к победам, учил маршировать; отвратил дворян от воинской службы; презирая душу, уважал шляпы и воротники, имея, как человек, природную склонность к благотворению, питался желчию зла; ежедневно вымышлял способ устрашать людей – и сам всех более страшился; думал соорудить себе неприступный дворец – и соорудил гробницу!.. Заметим черту, любопытную для наблюдателя: в сие царствование ужаса, по мнению иноземцев, россияне боялись даже и мыслить – нет! говорили, и смело!.. Умолкали единственно от скуки частого повторения, верили друг другу – и не обманывались! Какой-то дух искреннего братства господствовал в столицах: общее бедствие сближало сердца, и великодушное остервенение против злоупотреблений власти заглушало голос личной осторожности. Вот действия Екатеринина человеколюбивого царствования: оно не могло быть истреблено в 4 года Павлова, и доказывало, что мы были достойны иметь правительство мудрое, законное, основанное на справедливости.
Россияне смотрели на сего монарха как на грозный метеор, считая минуты и с нетерпением ожидая последней… Она пришла, и весть о том в целом государстве была вестию искупления: в домах, на улицах люди плакали от радости, обнимая друг друга, как в день светлого Воскресения. Кто был несчастливее Павла?.. Слезы горести лились только в недрах его августейшего семейства; тужили еще некоторые, им облагодетельствованные, но какие люди!.. Их сожаление не менее всеобщей радости долженствовало оскорбить душу Павлову, если она, по разлучении с телом, озаренная, наконец, светом истины, могла воззреть на землю и на Россию!»
И далее очень важные слова для наследника Павла: «Не сомневаясь в добродетели Александра, судили единственно заговорщиков, подвигнутых местию и страхом личных опасностей; винили особенно тех, которые сами были орудием Павловых жестокостей и предметом его благодеяний. Сии люди уже, большею частью, скрылись от глаз наших в мраке могилы или неизвестности… Едва ли кто-нибудь из них имел утешение Брута или Кассия пред смертью или в уединении. Россияне одобрили юного монарха, который не хотел быть окружен ими и с величайшею надеждою устремили взор на внука Екатерины, давшего обет властвовать по ее сердцу!»
Строго говоря, если Александр что и позаимствовал у Екатерины, так это ее стиль «мягкого и постепенного» реформаторства. Если о Павле Казимир Валишевский высказался так: «Он считал все возможным, а именно все сделать сразу и все исправить, – силой того абсолютного идеала, который он носил в себе, противопоставляя его решительно всему существующему», то Александру, перед глазами у которого пример отца, стало абсолютно ясно, что «сила идеала» ведет не к реформам, а к кровопролитию.
Что он мог предложить вместо этого?
В 1792 г. Александру всего 15 лет, он познакомился с молодым чиновником В.П. Кочубеем, отправлявшимся послом в Стамбул. В переписке молодые люди обсуждали необходимость реформ в России.