Девочка-лиса

20.

Завиток светлых волос упал на лоб мальчика над ясными голубыми глазами. Санна снова усаживается напротив него в комнате для допросов. В соседней комнате, как и в прошлый раз, расположились прокурор Лейф Лильегрен и больничный психолог. Лейф разрешил провести допрос в отсутствие специалиста по работе с детьми, у нее на сегодня назначен другой, более важный допрос, на котором ей нужно быть.

Санна еще раз разъясняет Джеку, что они могут прерваться в любой момент, что камера записывает их беседу, и перечислила, кто еще слышит их разговор из соседней комнаты.

Он пишет: «Остальным быть обязательно?»

Она кивает.

– Тебе это неприятно?

Он не отвечает.

– Начнем?

Она снова бросает взгляд на его часы. Когда он крутит их на запястье, такое ощущение, что они часть его руки. Джек натягивает рукав поверх часов, заметив, что она смотрит на них.

– Мне передали твой рисунок, – говорит она спокойным нейтральным тоном и кладет изображение волка на стол между ними. – Я подумала, что ты, может быть, захочешь сказать о нем что-нибудь?

Он смотрит на картинку, потом на нее.

– Не расскажешь о волке? – делает она еще одну попытку.

Он сидит неподвижно какое-то время, потом переводит взгляд ей за плечо. Санна знает, что там. На стене за ее спиной висит карта, это репринт старинного рисунка, самой известной подробной исторической карты острова, датированной началом XVIII века. Цвета на ней приглушенные, но контрасты усилены тщательно выведенными формами и контурными линиями лесов, водоемов, возвышенностей и равнин. А больше всего на этой карте бросается в глаза беззащитность острова; жесткая береговая линия напрасно жаждет опереться о морское дно, таящее в себе острые рифы и глубокие впадины.

– Знаешь легенду? – спрашивает она у него. – Она гласит, что остров появлялся лишь по ночам. На рассвете он скрывался на дне. Так было, пока один из слуг богов не пришел сюда и не разжег огонь.

Он смотрит на нее.

– Что скажешь? – продолжает она. – Ты веришь в каких-нибудь богов?

Ничего, он смотрит, даже не моргая.

– Если тебе интересно мое мнение, то я скажу, что их не так-то легко понять, богов этих, – чуть улыбается она. – Иногда я думаю, что, может, было бы лучше, если бы этот огонь никто так и не разжег.

Джек делает вдох и выдох, он дышит глубоко и размеренно. Задерживает взгляд на карте, потом смотрит на свои руки.

– Тебе нравятся карты, да? – осторожно задает она следующий вопрос.

Он пожимает плечами.

– Я видела у тебя в комнате кучу карт.

Он кивает.

– Если хочешь, я могу спросить, можно ли тебе забрать эту карту, раз она тебе так нравится. Хочешь?

Он снова пожимает плечами с безразличным видом.

– Может, тебе хочется еще чего-то? Что я могу для тебя сделать?

Он ничего не пишет, просто сидит с карандашом в руке.

– Как тебе дома у Метте? У тебя там все хорошо?

Ничего.

– Как Метте? – еще одна попытка, но он снова никак не реагирует. Поднимает глаза к потолку и таращится наверх.

– Она, кажется, очень хорошо к тебе относится, – произносит Санна, чуть повысив голос. – Она, похоже, добрая?

Он кивает почти незаметно.

– А Бенджамин? Он как?

Он внимательно смотрит на нее. Она обдумывает, прежде чем сказать следующую фразу.

– Вы, кажется, не слишком-то дружны?

И снова передергивание плечами.

– Ты много гостил у Метте? Ты там чувствуешь себя как дома? Метте тебе выделила собственную комнату?

Он пишет, не глядя на нее: «Почему вы спрашиваете про Метте? Вы думаете, что Метте убила маму?»

Его вопрос заставляет ее задуматься о том, что она вообще делает сейчас здесь. Зачем она сидит тут, если в этом на самом деле нет никакой необходимости? Как этому психологу удалось заставить ее согласиться на это и почему Джек искал с ней встречи, если у него даже в мыслях не было отвечать на ее вопросы?

Она мотает головой.

– Нет-нет, мы так не думаем, – говорит она ему. Потом подталкивает рисунок поближе к мальчику. – Ты случайно не об этом хотел мне рассказать, ты из-за него решил со мной встретиться еще раз?

Его взгляд скачет по картинке, на глазах выступают слезы.

Наверняка есть что-то такое, о чем он хочет, чтобы я узнала, думает Санна. Она оглядывает невзрачную комнату. На одной стене висит зеркало, такое же, как во всех комнатах для допросов. Она никогда не понимала, зачем его вешают здесь. Одна сторона выкрашенной в черный цвет рамы стала облезать. Она встает с места, делает несколько шагов по комнате и прислоняется к стене.

– Я тоже выросла с людьми, которые на самом деле не были моими родителями. Тогда это называлось приемная семья, сегодня такое называют семейный дом.

Джек уставляется на нее.

– Мы жили за городом, там было много животных. Большая усадьба, в которой жило много детей. Мне разрешили оставить при себе бродячего кота, который привязался ко мне. Он был тощий, с переломанным хвостом, и дышал он как-то странно. Может, его кто-то ударил когда-то в нос. Мне сказали, что это котенок, но вообще-то это был уже довольно взрослый кот. Просто очень маленький. Еще через какое-то время мне разрешили оставлять его на ночь в моей комнате, и он спал со мной, когда мне было совсем плохо, весь первый год, который я там провела. Потихоньку он окреп, начал играть и шалить. И как-то вечером он совсем не вернулся домой, когда мы ложились спать. Я выскочила на улицу, бегала повсюду, искала его. Наконец я нашла его у каменной ограды. Он был мертв. Когда я подняла его, то заметила у него что-то во рту. Он проглотил кокон. Мои приемные родители вытащили его при помощи пинцета и сказали, что это непарный шелкопряд, бабочка, которая встречается крайне редко. Я в одиночку похоронила моего кота в лесу, а они положили кокон в банку с листьями. Через неделю оттуда вылетела бабочка, большая, коричневая, и все так радовались, что она выжила. Но я так никогда и не смогла их понять.

Джек снова выжидательно поворачивает часы на запястье. Они ему точно велики, думает про себя Санна. Она возвращается к своему стулу и кладет локти на стол. Потом думает про «Потерянный рай», книгу, которую они нашли в той квартире. Может, он ее читал.

– Ты много читаешь? – интересуется она у мальчика.

Он ничего не отвечает.

– Твоя мама брала в библиотеке книгу «Потерянный рай», ты ее тоже читал? Или она, может, рассказывала тебе что-то о ней?

Терпение Санны кончается. Может, он просто играет с ней?

– Джек, ты хочешь мне что-то рассказать? – повторяет она снова. – Зачем мы сейчас здесь? Ты хотел со мной поговорить?

Он сидит не двигаясь. Она берет изображение волка, перекладывает на стул и достает чистый лист бумаги.

– Мне скоро нужно заканчивать, – произносит она, протягивая лист ему.

Он что-то пишет там и передает его обратно ей: «Кого ты потеряла?»

Она колеблется. Раздумывает, не ошиблась ли, упомянув об этом в прошлый раз.

– Мужа и сына.

«Как звали вашего сына?» – пишет он.

– Эрик.

Он смотрит на нее некоторое время, потом пишет: «Что произошло?»

Санне становится не по себе.

– Давай я вызову Метте? – предлагает она. – Ты не устал?

Он мотает головой и подчеркивает только что написанные слова «Что произошло?»

Его интерес вдруг становится навязчивым. Ей это неприятно. Она чувствует, что он лезет в ее жизнь.

– Несчастный случай, – произносит она и нервно сглатывает. – Ужасный несчастный случай.

– Санна? Ты там?

Она вешает полотенце на крючок на стене. В раздевалке пусто, и голос Экена отдается эхом от стен и шкафчиков. Она натягивает одежду, а тяжелая дверь захлопывается с уханьем.

– Санна? – Экен со смешком проводит рукой по своей шевелюре. – Вот ты где прячешься.

Душ был ей необходим. Голова гудела, и она была в полуобморочном состоянии, когда Джек наконец ушел. Чуть не потеряла сознание. Ей приходит в голову, что тьма, которая, щелкая клыками, гонится за ней, начинает потихоньку ее заглатывать.

– В чем дело? – спрашивает она с раздражением.

Он изучает ее долгим внимательным взглядом.

– Может, тебе поехать домой, отдохнуть немного?

Она не отвечает. Натягивает ботинки и руками зачесывает назад влажные волосы.

– Или, может, возьмешь Эйр и поедешь в Сёдра Виллурна?

Ледяная вода проникает в ботинки, пока Эйр доходит до соседнего с виллой Роозов дома через улицу, стараясь не ступать в полузамерзшие лужи. У входной двери она останавливается, чтобы подождать Санну.

– Черт, неужели Экен не мог послать кого-нибудь еще?

– Можешь прогуляться обратно до управления, если тебе так хочется.

Эйр передергивает плечами и звонит в дверной звонок.

Когда соседка видит, что это Санна и Эйр стоят у ее двери, она снимает цепочку на двери. Она нервно улыбается. Болтающийся зубной протез, из-за которого кажется, что у нее во рту три ряда зубов, прыгает у верхней челюсти.

– Проходите, – бормочет она. – Мне сказали, что это ничего серьезного и мне не о чем беспокоиться, но, знаете ли…

Они неохотно проходят вслед за ней в гостиную.

Там прохладно. Чисто. Ни пылинки. Растения в горшках высятся на подставках и жардиньерках, красуются в самых светлых местах гостиной, утопая в лучах солнца. На журнальном столике стопкой свалены общественно-политические журналы на разных языках.

Из чуть приоткрытой двери соседней комнаты доносятся звуки музыки. Какая-то ария. Женщина останавливается у кресла и берет несколько аккуратно сложенных гостевых полотенец.

– Вам они понадобятся там внизу, чтобы прикрыть нос.

Эйр поднимает руку в защитном жесте.

– Вы о чем? Где внизу?

– В подвале, нам нужно спуститься туда. Полотенца нужны из-за неприятного запаха.

Эйр со смехом мотает головой.

– Вы что, хотите, чтобы мы полезли в ваш подвал под аккомпанемент Биргит Нильссон [12] на всю катушку?

– Это Мария Каллас, – обрывает ее женщина, словно это самая очевидная вещь на свете. – Я включила диск, чтобы заглушить звуки. И чтобы тот, кто там внизу, не услышал, как я звоню вам. Я знаю, что там кто-то есть, вы должны…

Она беспомощно смотрит на них, потом исчезает в проеме двери, из которой исходит музыка, и указывает на винтовую лестницу.

Эйр и Санна перекидываются взглядами.

– Я понимаю, что происходящее сейчас – это большой стресс, – произносит Санна. – Конечно, мы проверим ваш подвал. Вы просто подождите здесь наверху.

– Нет, я пойду с вами, – шепчет она в ответ.

Лестница длинная. Когда они спускаются на этаж ниже, до них начинает доноситься неприятный запах. Лестница уходит дальше вниз. Достигнув наконец нижней ступеньки, Эйр и Санна крепко зажимают носы полотенцами и снова смотрят друг на друга.

В воздухе воняет гнилью, запах стоит тошнотворный.

Они в винном погребе. Здесь темно. Потолок сводчатый. В одном углу стоит проигрыватель. Музыка звучит просто оглушительно. Санна подлетает к нему, чтобы убавить громкость.

– Я собиралась взять бутылку вина на вечер, – шепчет соседка сквозь полотенце, – и чуть в обморок не упала, когда спустилась сюда.

– Это оттуда, – продолжает она и указывает в сторону вентиляционного отверстия на стене. – Видимо, что-то в подвале у Роозов. И звуки я слышала.