Besotted (Одурманенный)

— Ну что, счастлив? Я не отравлена.

Он все еще стоял, прищурив глаза.

— Ты могла заранее принять противоядие.

— О, ради Мерлина! Ешь, не ешь, мне, черт возьми, все равно. Если ты хочешь умереть с голоду, пожалуйста! — проговорила она и твердо решила игнорировать его и просто наслаждаться своим ужином.

После нескольких секунд молчания он чопорно сел на стул напротив нее и взял в руки вилку. Гермиона смотрела, как он откусил кусочек спагетти. Задумчиво прожевал его и аккуратно вытер рот салфеткой.

— Нужно больше соли.

Гермиона подняла бровь. Какой неблагодарный мерзавец!

— С каких это пор ты разбираешься в магловской кухне? — раздраженно поинтересовалась она, делая глоток вина.

— Не нужно разбираться в магловской кухне, чтобы оценить вкус блюда, — сказал он снисходительно, словно считал ее дурочкой, и снова взял в руки вилку.

Гермиона подняла солонку и бросила в него. Та попала ему в голову, и Гермиона улыбнулась.

— Ну, это было по-детски.

Он посмотрел на нее поверх своего бокала с вином.

— А сбежать в спальню и захлопнуть дверь у меня перед носом — нет? — спросила она, выгнув бровь.

Он вздохнул. Как бы ему ни было неприятно это признавать (а ему действительно было неприятно), она права. Им придется найти способ сосуществовать в этом маленьком коттедже, пока они не придумают, что делать.

— Ты знаешь что-нибудь о любовных зельях? — неожиданно спросил он, резко сменив тему.

— Да, а что? — поинтересовалась она, продолжая внимательно наблюдать за ним. Было очень жаль, что такая красота принадлежит столь неприятному человеку.

— Похоже, что мне досталось любовное зелье, хотя и не слишком долговечное, но очень сильное, — задумчиво протянул он, пригубив вино.

— Я бы сказала, оно оказалось достаточно сильным, чтобы ты читал мне стихи, — усмехнулась Гермиона и отпила вина.

Он посмотрел на нее поверх своего бокала:

— Неприятный побочный эффект, о котором тебе лучше не распространяться, — огрызнулся он.

Гермиона фыркнула.

— О? И почему я должна тебя послушать? — спросила она, пытаясь не рассмеяться.

— Потому что, если ты этого не сделаешь, я зашью твой рот ржавой иглой, — ядовито огрызнулся он.

— Да? А что случилось с «когда рукою недостойной грубо я осквернил святой алтарь»? — усмехнулась Гермиона.

— Независимо от того, что я сказал, я был явно не в своем уме. Однако того же нельзя сказать о тебе… — протянул он и ухмыльнулся в ответ. — Просветите меня, мисс Грейнджер, почему вы практически засунули свой язык мне в глотку.

Гермиона покраснела. У нее действительно не было веского оправдания. Все, что она могла бы сказать, прозвучало бы невероятно глупо, и он это знал.

— Ты поцеловал меня первым, — огрызнулась она, в попытке переложить вину на него.

— Хм, я мог бы понять твою минутную слабость, если бы я выглядел так, когда мы начали, но ты поцеловала меня еще до этого… как интересно, — самодовольно протянул он, сцепив пальцы и продолжая смотреть на нее с довольным выражением лица.

— Иди на хер! — возмущенно прошипела она.

— А тебе, очевидно, хотелось бы там побывать, — усмехнулся он, встал и допил остатки вина.

Она сидела и молча кипела от злости, не желая встречаться с ним взглядом. Услышала, как он щелкнул пальцами, и, к ее удивлению, посуда со стола пропала, а на кухне стало чисто. Она не собиралась благодарить его за то, что он избавил ее от необходимости вручную мыть полную раковину тарелок, поэтому встала и прошла мимо него в старую спальню своих родителей, которая была больше той, что выбрал для себя он.

Гермиона улыбнулась, почувствовав извращенное удовольствие от мысли, что великий и могущественный Темный Лорд будет спать в меньшей спальне, да к тому же еще и украшенной розовыми обоями с единорогами. Получи, Волдеморт.

Она закрыла дверь родительской спальни и заперлась, вспомнив его угрозу убить ее магловским способом. Прислонилась к двери и потерла виски. Ночь предстояла долгая.