Besotted (Одурманенный)

— Слушайте, я не знаю, в какую больную игру вы играете, но я была бы благодарна, если бы вы просто послали в меня Круцио и покончили с этим, — выплюнула она, пытаясь вырвать руку.

— Когда рукою недостойной грубо я осквернил святой алтарь — прости. Как два смиренных пилигрима, губы лобзаньем смогут след греха смести, — хрипло выдохнул он, пытаясь притянуть ее ближе.

— Я совершенно уверена, что в этом нет необходимости!

Гермиона забилась в его объятиях, отчаянно пытаясь вырваться.

Прежде чем Гермиона успела остановить его, он притянул ее к груди, и его губы впились в ее. Она стояла неподвижно, словно олень, попавший в свет фар. Его язык скользнул меж ее губами, пытаясь проникнуть в рот. Она почувствовала, как его рука прошлась по спине, и удивленно пискнула, когда ладонь коснулась ягодиц. Он воспользовался ее смятением и углубил поцелуй. К огромному стыду Гермионы, тот оказался не совсем неприятным. И вопреки здравому смыслу, она закрыла глаза и ответила. К удивлению, его рот был теплым, а на вкус напоминал мятную зубную пасту. Когда она вдохнула, то почувствовала аромат пергамента и свечного воска — от него пахло, как в библиотеке. Гермиона солгала бы, если бы сказала, что неправильность всей этой ситуации не стала странно привлекательной. Он был ее врагом, и она ненавидела его; действительно ненавидела, но теперь, когда его язык сплетался с ее, оказалось трудно вспомнить, почему. Честно говоря, ей все равно никто бы не поверил, поэтому она могла просто сохранить эти события в тайне. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, и она вцепилась в его волосы, притягивая ближе.

Минуточку… волосы?

Она отстранилась и ахнула, увидев его: змеелицый Лорд Волдеморт исчез. На его месте стоял красивый мужчина с черными волосами, высокими скулами, полными губами и точеной линией челюсти.

— Что случилось с твоим лицом?! — выпалила Гермиона; шок от этой новой красивой версии Волдеморта смутил ее еще больше.

Он увидел свое отражение в зеркале, метнулся рукой к лицу. Из отражения смотрело давно забытое лицо его прежнего «я» — Тома Марволо Риддла.

— Что это только что было? — спросила Гермиона, которая до этого наивно думала, что ее беспокойство уже на максимуме.

— Похоже, акт истинной любви восстановил мою душу… — начал Волдеморт, повернувшись к ней с блаженной улыбкой.

— Эй, эй, эй! Кто говорил о настоящей любви? Может, я и поцеловала тебя в ответ, но это не значит, что я влюблена в тебя.

Гермиона вызывающе скрестила руки на груди.

— Я побеждал смерть снова и снова, но я бы упал к твоим ногам, если бы ты только попросила об этом, — сказал он, глядя на нее таким взглядом, что у нее задрожали колени.

— О, к черту! — воскликнула она, чувствуя, как в желудке что-то перевернулось от его слов; она шагнула к нему, притянула к себе за отвороты мантии и крепко поцеловала.

Ей удалось прервать поцелуй, и она провела губами по его уху, произнося:

— И долго мне, лишенному ума, казался раем ад, а светом — тьма!

Он вновь впился в ее губы в требовательном поцелуе. Она отвечала с не меньшим рвением и пыталась стянуть с него мантию.

Именно в этот прекрасный момент вошла Беллатрикс Лестрейндж.

— Экспеллиармус! — воскликнула Беллатрикс, и палочка Волдеморта вылетела из его рук, упала в ее протянутую ладонь.

— Грязнокровка! Что ты сделала с Темным Лордом?! — закричала она; ярость исказила ее лицо.

Волдеморт оттолкнул Гермиону и повернулся лицом к Беллатрикс.

— Я — Темный Лорд, ты, дрянь! Ты дорого заплатишь за оскорбление моей любимой! — закричал он в ответ, свирепо глядя на Беллатрикс.

У той отвисла челюсть, а черты лица исказились в замешательстве. Что, черт возьми, происходит? Этот самозванец не был похож на Темного Лорда, хотя палочка была та самая. Но Темный Лорд ни за что не стал бы защищать грязнокровку. Должно быть, это один из трюков Поттера, чтобы спасти свою маленькую грязнокровную шлюшку.

Беллатрикс злобно улыбнулась и направила палочку на Тома. Темный Лорд наверняка простит ее, если Поттер наконец-то умрет.

Гермиона в ужасе распахнула глаза, когда поняла, что сейчас произойдет. Недолго думая, она сделала единственное, что пришло в голову: схватила Тома за руку и аппарировала вместе с ним. Она, конечно, не смогла бы сделать это сама, но поскольку защита Малфой-мэнора позволяла Волдеморту приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, она смогла воспользоваться этой лазейкой и перенести их обоих в безопасное место. Она открыла глаза, когда неприятное давящее ощущение прошло, и теперь они с Волдемортом стояли в гостиной маленького домика на берегу моря на юге Франции.

Две мысли одновременно пришли в голову, и она выругалась себе под нос. Во-первых, они оба были без палочек и одни в магловском районе Франции. Во-вторых, она не сомневалась, что его напоили каким-то приворотным зельем. И она была уверена в том, что зелье со временем выветрится так же, как и в том, что ее второе имя Джин.

Черт.

Она знала, что Волдеморт является чрезвычайно могущественным волшебником, и была уверена, что его способности к беспалочковой магии намного превосходят ее собственные. Единственной утешающей мыслью на данный момент было то, что, по крайней мере, он не сможет наложить на нее Непростительное заклинание без палочки. Во всяком случай, она на это надеялась.

— Где мы? — спросил он, все еще выводя рукой маленькие круги на ее спине.

— Мы в коттедже моих родителей на юге Франции. Это единственное место, которое я смогла вспомнить, где они не додумаются искать нас.

Он просто стоял, с любовью глядя на нее, а в следующее мгновение та, казалось, исчезла с его лица, сменившись шоком, который быстро перешел в гнев.

— Мисс Грейнджер, какого черта вы со мной сделали? — поинтересовался он жутко спокойным голосом, отчего сразу стало понятно: ее перспективы выжить тают на глазах.

Она почувствовала прилив гнева. Как он посмел обвинить в этом ее!

— Я?! Я просто спасла твою чертову жизнь, вот что я сделала! Если ты не заметил, это ты цитировал мне Шекспира!

Его лицо исказилось в гримасе отвращения:

— Ты явно подмешала мне зелье! Я бы никогда не стал… с грязнокровкой! — прорычал он, обвиняюще тыча пальцем ей в лицо.

— Прошу прощения? Как, черт возьми, я могла подмешать тебе что-либо? У меня не было палочки, и меня держали под прицелом, если ты не заметил. Это твоя отвратительная крыса дала тебе виски, я не имею к этому никакого отношения, мерзкий ублюдок! — крикнула она в ответ, сбив его палец в сторону от своего лица.

На мгновение он показался озадаченным, бормоча себе под нос:

— Да… Хвост. Он будет молить о смерти, когда я закончу с ним…

— Послушай. Я смогла аппарировать через барьеры только с тобой. Я не очень хотела, чтобы Беллатрикс убила меня. И я почти уверена, ты все еще дышишь только благодаря тому, что я сделала, поэтому считаю, что «спасибо» было бы вполне уместно, — сердито сказала Гермиона, скрестив руки на груди.

— Мне не требовалась помощь грязнокровки, — выплюнул он, все еще свирепо глядя на нее.

— Ты уверен? Потому что с моей точки зрения это выглядело совсем не так, — парировала Гермиона, не собираясь сдаваться.

— У меня все было под контролем! — воскликнул он, а потом ушел в одну из маленьких спален, громко захлопнув дверь.

Гермиона вздохнула. Без палочки она, конечно, не могла его убить, да и не думала, что наличие той помогло бы — она не была убийцей.

Дом не был подключен каминной сети, и у нее не имелось возможности связаться с кем-нибудь, чтобы попросить о помощи. Аппарировать куда-либо пока еще слишком рискованно, так как она была уверена, что подкупленные Волдемортом служащие Министерства попытаются выследить ее. Даже Волдеморт не мог рискнуть аппарировать обратно в Малфой-мэнор или в Министерство, без своей палочки и в таком виде: Пожиратели Смерти попытались бы убить его на месте. Если Беллатрикс не поверила в то, что он Темный Лорд, то, скорее всего, никто другой тоже не поверит; не похоже, что они готовы дать объясниться.

Под гнетом удручающих мыслей она направилась на кухню. Ее мама всегда занималась приготовлением пищи, когда нужно было подумать, и Гермиона часто делала то же самое, когда оставалась вдали от Хогвартса. В школе она всегда находила утешение в библиотеке, но здесь, в маггловском мире, она могла расслабиться и на кухне. Она порылась в шкафчиках в надежде, что в кладовой действительно найдется еда. Ее родители давно не появлялись в этом доме, а теперь, когда Гермиона стерла им память о себе и переселила в Австралию, они, скорее всего, даже не знали, что у них есть дом во Франции. К счастью, Гермиона нашла в кладовке макароны, томатный соус в банке, приправы и бутылку красного вина; по крайней мере, они смогут поесть этой ночью. Если же им суждено остаться здесь надолго, то придется покупать еду на рынке, поскольку больше есть было нечего.

Гермиона принялась за работу: сварила макароны и подогрела соус. Добавила немного приправ, чтобы он не был совсем безвкусным, и открыла бутылку вина. Нравилось ей это или нет (а ей категорически не нравилось), но она застряла здесь с Волдемортом. Она решила попробовать подойти к ситуации дипломатически и предложить временное перемирие, чтобы они могли решить, что делать. Как только они выберутся из этой ситуации, то снова смогут ненавидеть друг друга.

Она глубоко вздохнула и подошла к двери спальни, в которой он спрятался. Это была ее старая детская комната. Гермиона постучала.

— Эм… Волдеморт? Я приготовила ужин. Поешь, если голоден.

Ответа не последовало, и через несколько минут она уже начала сомневаться, в комнате ли он вообще… Когда дверь бесцеремонно распахнулась.

— Теперь ты попытаешься отравить меня, да?

Он с вызовом прищурился, глядя на нее.

Гермиона закатила глаза. Она мысленно отругала себя, потому что эта мысль даже не пришла ей в голову. Проклятье.

— Конечно, нет. Нам просто нужно поесть. Нравится тебе это или нет, но мы на какое-то время застряли вместе. Если хотим выбраться из этой передряги, нам придется работать вместе. Как только мы это сделаем, ты сможешь вернуться к попыткам убить меня.

— Почему ты думаешь, что я не убью тебя, когда ты будешь спать? То, что у меня нет палочки, не значит, что я не могу убить тебя магловским способом, — сказал он и злобно ухмыльнулся.

Гермиона вздрогнула. Ей придется спрятать все кухонные ножи и запереть дверь в спальню.

— Потому что если ты убьешь меня, у тебя тоже не будет надежды выбраться отсюда живым. Ты сейчас в черном списке Пожирателей Смерти, как и я, так что поздравляю, — язвительно выплюнула Гермиона.

Он нахмурился и скрестил руки на груди. Она была права. Проклятье.

— А теперь, если, конечно, ты сможешь со своим непомерным эгом пройти в дверь, можно поужинать, — сказала Гермиона и, отвернувшись от него, направилась на кухню.

Он нерешительно вошел следом и подозрительно прищурился, глядя на нее.

— Откуда мне знать, что ты не отравила еду или вино? — обвиняюще прошипел он.

Гермиона хмыкнула, подошла к его тарелке, откусила немного спагетти, сделала глоток вина и жестом показала на себя: