Черный спектр 2

Еще здесь жили «немтыри», бывшие бойцы и помощники Фирлеза, стоявшего сейчас остекленевшим памятником на гранитном постаменте вместо бюста какого-то ученого деятеля прошлого. Немтыри были хорошо вооружены, но опасности не представляли. Многие из прибывших людей уже умели общаться телепатически, и были приняты местными за своих. Вообще, территория между кольцом и зоной превратилась в земли, на которых жили только люди, измененные черным спектром. Каждый вечер эти земли озаряла кратковременная вспышка короны откуда-то из центра зоны, куда не было доступа никому. Только однажды она впустила отца Вероники, признав его достойным представителем рода человеческого. Дочь старалась не пропускать сияние короны, веря, что это делает отец, напоминая о себе и предупреждая, что он все еще заботится о ней.

Нике исполнился двадцать один год. Она совсем отвыкла от полной формы имени, считая его пригодной только ребенку. По меркам общины она была уже очень взрослой женщиной. За все время жизни за кольцом она раз десять выходила во внешний мир, чтобы освободить хотя бы несколько человек, жизнь которых превратилась в настоящий ад. После того, как их община с боями прорвалась за периметр, на обращенных началась облава, закончившаяся созданием невольничьих рынков, на которых словно рабы жили люди новой формации. Их унижали, нещадно эксплуатировали, убивали по малейшему поводу. Оставить это без внимания Ника не могла. От отца ей досталось чувство справедливости и необоримое желание действовать во имя него.

Ника сколотила отряд из самых смышленых ребят и девчат, с которыми устраивала набеги на ближайшие рынки невольников, уводя оттуда по пять-десять человек за раз. Мать не разделяла геройства дочери, думая в первую очередь о себе. Не хотела в случае смерти дочери испытать вселенскую скорбь. Когда она увидела, как Ника снова куда-то собирается, сердце ее невольно сжалось в дурных предчувствиях.

— Куда ты? — поинтересовалась мать, нахмурив брови.

— Мам, я быстро. Папка сказал, что с невольничьего рынка сбежали ребята, один из которых очень одаренный. Хочет, чтобы я перехватила его по дороге, пока они не встряли в неприятности.

— Н-ц, вы там с отцом совсем сдурели от своих игрушек, — мать плотно сжала губы.

Ноздри у нее заходили от возмущения. Она совсем не разделяла с Максимом взглядов на воспитание дочери. Одних рассказов спасенных рабов хватало, чтобы понять, в какую одичалость скатился мир, как низко ценилась жизнь, и какое удовольствие доставляло одним наблюдать унижение и смерть других.

— Это не игрушки, — отрезала Ника. — Это живые люди. Они хотят жить также, как и мы. Мы же не хотим прятаться, не хотим, чтобы наши дети и внуки жили как крысы по норам. Для этого надо что-то делать. Одних страдальческих взглядов через забор недостаточно. Папка сказал, что наша популяция должна расти, а их сокращаться, чтобы через пару сотен лет бескровно завершить переход мира во власть таких людей, как мы. Пластичных, добрых, справедливых, — Ника повесила на плечо автомат. — К тому же, папин голос ведет меня по безопасным маршрутам. Мне ничего не грозит.

— Ты же не всегда можешь его слышать?

— Я слышу его, когда мне это нужнее всего. Представляешь, тот мальчишка, на выручку к которому я собираюсь, тоже слышит голос отца.

— Н-ц, одна я его не слышу, — Маша расстроилась еще сильнее.

— Обязательно услышишь, мамочка, — Ника крепко обняла мать. — Папа обещал найти способ снова быть сильным, а я помогаю ему в этом.

— Вероничка, я ни черта не понимаю, что сейчас происходит в мире. Хочется жить простой спокойной жизнью, и, самое главное, понимать, как ее можно прожить, а я ничего не понимаю. Чем ты занимаешься, где Максим, как вы слышите друг друга? Я превратилась в старую глупую овцу, которая уже ничего не способна воспринимать.

— Мамуля, ты молодая и умная, как и раньше, просто ты, как и многие, подсознательно стараешься воспринимать действительность с позиции прежнего мировоззрения. Это защитная реакция на новое и непонятное. Давай ты пообещаешь мне, что по возвращении я снова займусь с тобой медитацией. Тебе надо научиться чувствовать то, что умею чувствовать я, чтобы поговорить с папой.

— Н-ц, не знаю, — произнесла Маша неуверенно. — У меня такое ощущение, что люди поголовно помешались на этом волновом разуме, и верят во всякие сказки.

— Сказки — это то, что ты рассказывала мне на ночь о прежней жизни. Если в них жить, то конец у них обязательно будет печальный, — Ника решительно отстранилась от матери и поправила на себе камуфляжный костюм, сшитый и покрашенный ею самой. — Пойду, надо ребят собрать. Всё будет хорошо.

Ника звонко чмокнула мать в щеку и убежала, чтобы не видеть ее слез. По дороге ей попался Анатолий, друг отца, с которым он выходил во «внешку» много раз. Выглядел он угрюмым, впрочем, как всегда.

— Здорова, принцесса, — Анатолий поздоровался первым.

— Здрасьте, дядь Толь, — Ника хотела проскочить мимо, но друг отца ее остановил.

— На дело? — спросил он, словно знал, что так и есть.

— Ну, да, папа кое-что рассказал, — назвала Ника обтекаемую причину выхода.

— Короче, принцесса, у меня для тебя кое-что есть, — Анатолий полез в карман и вынул оттуда какой-то предмет, завернутый в тряпицу. Он бережно развернул ее. Внутри оказался пистолет Макарова, блестящий от масла. — Возьми, мне он больше не нужен, а тебе пригодится.

У Ники разгорелись глаза. Она любила огнестрельное оружие. Его до сих пор было много, но стрелять из него было нечем. Патроны почти все были израсходованы на войны, закончившиеся лет десять назад. Те, что изредка находили, обычно для стрельбы не годились из-за сырого пороха, потерявшего способность воспламеняться от капсюля.

— В обойме пять патронов, — предупредил Анатолий. — Надеюсь, они еще рабочие. Бери, — он вложил Нике пистолет в руку. — Он помнит твоего отца молодым. Сберёг. Вытри только, чтобы грязь не липла.

Ника взяла пистолет в руку. Рукоятка удобно легла в ладонь. Ей нравилось это ощущение силы, сконцентрированное в железном предмете.

— Спасибо, дядь Толь. Я не ожидала.

— Не ожидала она, — буркнул по-стариковски он. — Я сам от себя не ожидал. Думал застрелиться из него до наступления маразма, но, походу, не успел.

Анатолий козырнул и пошел дальше, тяжело переставляя ноги. Ника постояла мгновение в раздумье, затем пошла дальше. Ее удивила осведомленность Анатолия насчет ее выхода. Обычно об этом никто не знал до самого последнего момента. Ника сообщала об этом руководству общины непосредственно перед выходом. Она решила, что кто-то из ребят проинформировал отцовского друга. За Анатолием и другими ветеранами закрепился статус почетных жителей. Молодежь равнялась на них, и могла доверить сведения о выходе из уважения. В этом не было ничего плохого, никакой утечки быть не могло. Барьер из кристаллов надежно отгораживал разошедшиеся эволюционные ветки человечества друг от друга.

Ника застала команду на скамейках площадки, на которой происходили собрания общины или выступления творческих групп.

— Все в сборе? — спросила она.

Костяк из пяти проверенных бойцов был на месте. Шепот, Уля, Чирок, Таша и Замес. Три парня и две девушки, все обращенные от рождения.

— Все, — Уля сунула в ножны самодельный нож, которым до этого что-то вырезала на скамье.

— Какие вводные? — поинтересовался Замес, самый крепкий боец из всей команды.

— С рынка невольников в этом районе… — Ника постелила перед напарниками карту и ткнула пальцем, — сбежали мальчишки. Один из них очень одаренный. Отец сказал, что тот слышит его. Если он окажется у нас, его дар разовьется намного лучше.

— Далековато, — Чирок почесался за ухом. — Придется проскочить через пять кордонов.

— Придется, — согласилась Ника. — Надо поспешить, чтобы до них не добрались рабовладельцы.

— А почему они сбежали? — спросила Таша, которая на манер Вероники тоже решила оставить от своего имени Наташа последнюю часть.

— Несчастный случай. С ними был человек, который исчез из-за сломавшегося зонтика. Как минимум их ослепят. А тот парень, который нам нужен, среди них был главным, так что с него спросится еще больше.

— Мракобесие. Они же не причем? За что с них спрос? — возмущенно спросил Шепот.

— В смерти человека априори виноваты обращенные. Если их не наказывать, то народ начнет бояться еще сильнее. Мы для них страшнее ночного кошмара, потому что они чувствуют свою слабость перед нами и понимают, что их время уходит. Природа дает нам шанс закончить это противостояние как можно скорее, и мы не должны упускать его, — Ника завершила обзор задания мощной мотивирующей речью. — Все готовы?

— Все, — ответил за всех Замес. — Через какой проход выйдем во внешку?

Проходы, оставшиеся в тех местах, где кольцо кристаллов не сомкнулось, использовали для выхода на другую сторону. О них было известно не только жителям внутренней области, но и внешней, и потому проходы всегда были под наблюдением, и часто минировались. Превентивные меры со стороны необращенных были оправданны: проще было держать немногочисленные прорехи в барьере, предотвращая проникновение «диверсантов», чем искать потом тех самых «диверсантов» на необъятных территориях, которые необращенные могли контролировать только условно, из-под зонтика излучателя.

— Через подземный, — ответила Ника и указала на то место на карте, где рядом не было никакого известного прохода.

— Подземный? — переспросил Замес, решив, что их разыгрывают.

— Да, подземный, — с явным удовольствием повторила Ника. — Макар с товарищами предложил, я поддержала. Решили сделать сюрприз, чтобы никто не знал. Так безопаснее. Выход в лесу, так что можно не дожидаться сумерек.

— Ничего себе, здорово! — Замес сжал кулак и потряс рукой от переполнявших его чувств.

Пересечение барьера было самой опасной частью операции, забравшей наибольшее количество человек.

— Тогда можно выходить прямо сейчас? — Таша поправила на себе амуницию и по привычке попрыгала.

— Конечно, чего ждать. Всем, кому надо, сказали пока? — поинтересовалась Ника у команды.

— Как обычно, каждый раз навек прощаюсь, когда ухожу на миг, — засмеялась Уля.

Строчки из старого стихотворения, которое никто не знал полностью, являлись девизом прощания группы, уходившей за кольцо, и одновременно оберегом от несчастий. Члены команды проверили друг у друга подгонку снаряжения, после чего отправились к железнодорожной ветке. Командовал всей техникой, поставленной на рельсы, Николай, тот самый, который управлял бронепоездом, на котором Максим добрался до зоны. Мужчина оказался прекрасным инженером, изобретателем и рационализатором всего, что касалось его профессии. Внутри кольца было налажено движение на дрезинах, часть из которых передвигалась от мускульной силы, а часть от паровых двигателей.

Паровозы требовали частого техосмотра из-за большой вероятности взрыва. Железо, из которых изготавливались котлы, было такое, какое нашли, поэтому состояние узлов и деталей приходилось постоянно контролировать визуально. В домике с пустыми оконными проемами и без дверей, гордо именуемом депо, постоянно слышался металлический стук. Рабочие придавали новым железным деталям необходимую форму, либо ремонтировали снятые. Из трубы на крыше поднимался густой черный дым, наполнявший окрестности характерным запахом кузницы.