Закон дитто

Винсент

Сейя застыла, а потом вдруг резко потянулась за мечом. Кристен змеиным броском впечатала ее в пол. Извернувшись, Сейя укусила противницу за руку и тут же получила удар в челюсть. Брызнула кровь.

– Прекратить! – закричал я. – Именем принца приказываю прекратить!

Они не слушали меня. Эжен де Мораладье покачал головой, но ничего не сделал, чтобы разнять их.

– Она преступница, и по закону мы должны судить ее.

– Ваш закон не действует здесь, – гневно сказал я. И закричал: – Стража!

В покои ворвались Давьел и трое стражников. Увидев, как дерутся Кристен и Сейя, они бросились к ним.

Командир стражей сидела прямо на Сейе и один за другим наносила ей удары. Я не чувствовал ярости, которая всегда была со мной, лишь холодный и липкий ужас – Сейя сопротивлялась, как могла, но Кристен была сильнее и не давала ей вырваться.

Эжен нахмурился и сложил руки на груди. А затем громко сказал:

– Порядок. Закон. И честь. Стражи судят стражей. Ваше Высочество, Кира – беглый страж, убившая многих в нашей крепости. Кроме того, что ее будут судить за дезертирство, ей полагается смертная казнь за убийство соратников. Либо сожжение, либо медленная смерть в Яме.

Кира? Какая Кира? Ее зовут Сейя! Я переводил взгляд с Эжена на Кристен и ничего не понимал.

Стражники разняли девушек. Они тяжело дышали, а командир прошипела:

– Это тебе за брата, сучка. Ты будешь визжать от боли в подземелье Бастарии.

Сейя расхохоталась и сплюнула кровь, скривившись от боли:

– Как же не повезло бедняжке.

Кристен дернулась, пытаясь вырваться, но ее держали крепко.

Давьел тяжело посмотрел на меня.

– Я вынужден доложить Густаво, начальнику императорской охраны. Обвинения стражей серьезны. Ее задержат для суда.

– Вы не посмеете. – Я сжал кулаки и твердо посмотрел в глаза Давьелу.

Это точно какая-то ошибка. Стражи не могут сбежать. Они дают клятву и служат до конца жизни! Ее зовут Сейя! Сейя!

Давьел мрачно усмехнулся:

– Длань закона тверда. Боюсь, даже принц не может ее смягчить. Увести.

Проходя мимо меня, Сейя прохрипела:

– Прости, Винсент.

Эжен и Кристен подошли ко мне. Под глазом командира расплывался синяк, а рассеченная губа опухла.

– Это и был вопрос, который я хотела задать вам. Но обстоятельства удачно сложились – ответ поджидал нас в покоях.

Она поправила хвост и кивком указала на выход Эжену.

– Прошу нас извинить.

Эжен виновато улыбнулся и вышел за ней.

Двери закрылись, оставив меня в оглушающей тишине. Лишь следы крови на полу доказывали, что мгновения назад здесь была драка. Я сжимал и разжимал кулаки, чувствуя бессилие и отупляющую усталость.

Я не мог поверить, что это происходит со мной. Кто выдержит столько горькой правды, обрушившейся в одночасье?

Сейя никогда не рассказывала мне о своем прошлом, всегда уклоняясь от этой темы в наших редких разговорах. Просто упоминала, что «ее изменили события давно минувших дней».

Так вот какие события ты имела в виду, Сейя?

В дверь постучали, и слуги внесли подобающие трехдневным возношениям одеяния. С верха стопки на меня насмешливо глядел монашеский пояс. Я уставился на него, и нехорошая мысль червяком вгрызлась мне в мозг.

Не может быть. Она же ее шпионка… прознала, что та скрывает информацию?

Меня переодели и надушили, смазали волосы ненавистным маслом.

С почтением закрыли двери, увидев принца на коленях.

А я дождался вечера и незаметно выскользнул из покоев, дав несколько таффруков охране, чтобы те не сразу донесли о моей вылазке императрице.

Надо наведаться к Густаво.

Начальник императорской стражи был непреклонен.

– Нет. Никакого помилования дезертирам, уж это тебе должны были вдолбить в Академии. – Он никогда не использовал со мной почтительное обращение, когда мы оставались наедине, чему я был искренне рад – обычно, но не сейчас. Сейчас я просто не мог радоваться.

– Почему?

– Винсент, утром ее казнят.

– Что?..

Густаво отложил перо и прямо посмотрел на меня. Была уже полночь, а он до сих пор сидел за бумажной работой.

– Дезертир и убийца восемь лет находилась подле принца. А теперь подумай – кто к тебе приставил эту охранницу?

Императрица. Именно она настойчиво досаждала отцу с просьбой. Но ведь именно она и хотела, чтобы стражи с ней встретились. Его слова заставили меня по-другому посмотреть на ситуацию, несмотря на страх, затопивший мое сердце.

– Да, Винсент, – тихо сказал Густаво, подтверждая мои мысли. – Вина на императрице, она же за собой и заметает следы.

– Но почему вы так спокойно говорите об этом? Разве у вас нет власти защитить ее?! Разве у меня ее нет?! – сорвался я на крик.

Почему в этом дворце никто не может защитить то, что я считаю важным. Почему в этом дворце у меня отнимают последнее, чего я желал всем сердцем. Почему в этом дворце…

Почему она ненавидит меня?

– Две трети дворца под ее контролем, пока император отсутствует. Я не могу вмешиваться, если хочу остаться жив и…

– При должности? – презрительно спросил я.

Густаво нахмурился и тяжело посмотрел на меня.

– Противный юнец, это так ты говоришь о старом учителе?! – рявкнул он. – Думаешь, так просто пойти против закона? Да что ты вообще знаешь о жизни? Изнеженный мальчишка, растущий за оградой, которую выстроил тебе отец, – домашние учителя, закрытая Академия! Ты будущий император и должен понимать, что закон есть закон!

Его лицо исказила злоба.

– Я просто устал от смертей.

– Устал? Винсент, а как ты собирался помогать отцу на войне? А как ты собирался править? Ты думаешь, враг помашет тебе ручкой и скажет «привет, давай сыграем в «некромантов и драконов»?

– Нет, да и как это вообще относится ко мне? – раздраженно спросил я.

– Наши поступки и решения заставляют переплетаться и расплетаться судьбы. Сегодня ты примешь решение освободить преступницу, а завтра лишишься престола. Сегодня ты захочешь преступить закон, а завтра твои подданные решат, что ты слаб, и сами скинут тебя с трона. Никогда император не должен думать о сиюминутных прихотях. Вспомни своего отца и подумай о… матери. Она будет рада, если ты еще раз подставишь шею под удар. Ведь всем станет ясно, что только принц мог помочь Сейе. Думаешь, она упустит этот шанс?

Я вспомнил императрицу и ее осунувшееся лицо. Лишь глаза горели злобой, когда она смотрела на меня. Ненавидела и презирала.

Я вспомнил о долге и отце. О том, как он почти тысячу лет правил твердой рукой и ни разу не пожалел предателей.

– Неужели удел императоров таков? – с горечью спросил я.

– Он еще хуже.

Толпа на главной площади ликовала, пока Сейю вели по дороге. Связанную, с заплывшим от синяков лицом, но с гордо поднятой головой. Переодетую в тюремное рубище, так нелепо выглядящее на ней.

На сером небе показались первые проблески приближавшейся грозы. Спустя мгновения загрохотал гром. Но это не спугнуло людей, плотно стоявших внизу. От них пахло испугом, болью, недоумением, но больше всего – предвкушением.

Они жаждали этой казни.

Высокий помост, с которого хорошо видна виселица, – наши уютные места. Палач проверял веревку, натягивая ее и отпуская. Кажется, он остался доволен.

Я облизнул пересохшие губы. Уголок рта нервно задергался.

– Винсент, дорогой, скрой печаль со своего лица.

– Да, Ваше Величество, – ровно ответил я, но даже не подумал изменить выражение.

Моя мать надела лучшее платье, декольте подчеркивало пышность груди, а диадема сияла изумрудами. Тан и Аджит поглядывали на императрицу с мест пониже.

Они узнали обо всем и рано утром пришли в мои покои. Я объявил, что прерываю подношения и как сын императора обязан присутствовать на казни. Императрица, увидев меня, разочарованно улыбнулась, и я понял, что Густаво был прав.

Она ожидала, что я попытаюсь освободить Сейю и нарушу закон. Поэтому теперь императрица прелестно улыбалась подданным и вполголоса комментировала происходящее так, чтобы больнее ранить меня.

Но всю ночь я молился Эарту за душу Сейи и просил отправить ее в цикл. Те преступления, которые она совершила… были мне неизвестны. Только добродушие и тепло, вот что я видел от нее. И защиту все эти восемь лет.

А сейчас я должен вести себя как сын Фуркаго.

Толпа расступилась, и Сейю заставили подняться на эшафот.

– Убийца!

– Дезертир!

– Пока другие воюют, она сбегает! Мой сын погиб на войне!

И не было им дела, что стражи занимались порталами и существами. Их дети, братья, отцы погибали, а она была дезертиром. Одно это слово возбуждало в них ненависть.

– Согласно закону Таррвании, Кира, дочь Милисары, признана виновной в дезертирстве и убийстве стражей! – начал зачитывать обвинение советник Дан, отец Тана.

Я нашел взглядом Кристен и Эжена. Они стояли спиной к нам, на второй снизу ступеньке помоста, на голову возвышаясь над толпой. Страж поддерживал под локоть командира, прямую как стрела.

С неба заморосил дождь.

Густаво, стоящий позади меня, незаметно сжал плечо.

– Казнить изменницу!

Императрица улыбнулась и махнула рукой, разрешая привести в исполнение приговор.

Из-под ног Сейи ухнул пол, она заболталась в удавке.

– Не отводи взгляд, дорогой, иначе я прикажу спилить тебе эти уродливые рога, – едва слышно сказала императрица.

Я смотрел. Тело похолодело, облачко пара вырвалось изо рта.

Тело или воздух вокруг?

Я смотрел. Усилившийся ветер взметнул императорский флаг и затрепал эту расшитую кровью и гордостью династии Фуркаго тряпку. Дракон расправил крылья над короной и зловеще ухмыльнулся мне.

Я смотрел и не дрожал.

Во мне не осталось чувств.

Уже вечером, обмакивая перо в чернильницу, я равнодушно размышлял о неотвратимости судьбы и эфемерности власти. Лист бумаги передо мной постепенно наполнялся просьбами, словами почтения и горькой правдой.

Я принц Таррвании, но прав у меня нет.

Мой взгляд остановился на мече Сейи, так и оставшемся лежать на тумбе. Я встал и вынул его из ножен. Клинок сверкнул в свете одинокой лампы, стоявшей на письменном столе. Мое отражение криво взглянуло на меня в ответ.

Я резко вложил меч в ножны и подумал о дяде, с которым не дозволено разговаривать. О моей настоящей матери, которую я никогда не увижу.

Густаво предан отцу и не станет помогать мне. Сейя мертва. Стражи покинули Аргтаун после казни, забрав тело моей охранницы.

Я вспомнил о Тане и Аджите.

Густаво был прав – у меня нет власти. Но я люблю свою страну, что бы в ней ни происходило. И отца.

Но участвовать в интригах этой женщины? Нет.

Стены дворца давили на меня, вызывая удушье.

Дописав письмо, я вызвал слугу, распорядился привести с утра в мои покои Тана и Аджита и подготовил необходимые бумаги. Спасибо Сейе, оставившей мне прощальный подарок – мешочек с императорской печатью.

Через неделю пришел короткий ответ от отца:

Ваше назначение на восточную границу подтверждено. Я не изгоняю вас, но наказания по строгости закона не избежать даже принцу. Убийство дракона, подчиняющегося империи, во время войны – страшное преступление. Знайте, что Аниса просила лишить вас титула, я же поступил более благоразумно. Служите Таррвании и докажите, что способны контролировать свои эмоции. И не пишите больше про мать.