Антисваха против василиска

Глава 12. Дело о козле

Первое успешное дело антисватовства не принесло Ане большого дохода, но доставило ей моральное удовлетворение от хорошо выполненной работы и укрепило уверенность в своих силах. Ещё оно дало ей неплохую рекламу: отец Корины, желая искупить свою вину перед «родной кровиночкой», по всему городу разнёс весть, что его дочь безумно счастлива благодаря Аннет Сток. Собственный вклад в дело разрушения дочернего счастья он оправдывал так: неудобно было отказать солидным людям, хорошо, что госпожа антисваха помогла. Корина минимум трижды в неделю заносила Ане свежие яйца и молоко и обижалась, если та начинала протестовать или совать ей монетки.

— У нас нет денег, чтобы расплатиться с вами как положено, я рада, что могу отблагодарить вас хотя бы так. Вот будем поросят резать — самые лучшие куски вам привезём!

В этот момент рядом со смущённой Аней возникал Павлюк, оттирал её в сторону и важно говорил:

— Привозите, спасибо скажем. Хозяйку не слушайте: она не по земле ходит, а в облаках парит, но я-то о ней позабочусь, не сомневайтесь, госпожа.

Корина весело подмигивала мальчишке и убегала по своим делам, а Аня только руками разводила: за одну неделю испуганный приёмыш превратился в деловитого помощника по хозяйству и верного товарища. Для конспирации они русые волосы и брови Павлюка перекрасили в рыжий цвет, каждое утро рисовали ему коричневые веснушки на носу стойким чернильным карандашом — и мальчишка перестал бояться быть узнанным.

Аня помнила первый день после появления в доме Павлюка: она проснулась утром от стука в дверь, вышла к гостям и на ней с визгом повисла Корина. Артём внёс в прихожую большую корзинку с деликатесами, оставшимися от вчерашнего застолья, и ещё раз сердечно поблагодарил за помощь. Аня удивилась, что новобрачные с утра на ногах, а те недоумённо пожали плечами: скотину надо доить и вовремя в поле выгонять независимо от свадеб и прочих дел. Гости попили на кухне чая, излучая счастье и умиротворение, и ушли по делам, а Аня пошла будить спасённого мальчика.

Она открыла дверь в комнату Аннет. Павлюка нигде не было, но испугаться Аня не успела: за дверью шкафа слышалось тихое дыхание.

— Это я, выходи, — улыбнулась Аня, застилая кровать. — Все ушли.

— Что случилось? Отчего все так шумели? — с опаской высовываясь из шкафа, спросил Павлюк.

Аня села на кровать и похлопала по покрывалу, приглашая мальчика сесть рядом:

— Знакомые в гости заглянули, вкусностей разных принесли. Расскажи мне о своих родных: надо передать им счастливую весть, что ты жив.

— Нет у меня родных: мать умерла, когда меня рожала, воспитывался я у чужих людей, но связанные со мной надежды не оправдались, — безучастно доложил ребёнок, явно делая краткий вывод их тех изречений взрослых, что слышал в отношении себя. Он погладил красивое вышитое покрывало и с любопытством спросил: — Это твой дом? От родителей тебе достался? Они тоже были метаморфами, как ты?

Аня замялась под прямым детским взглядом, но решила не скрывать правду:

— Хозяйкой этого дома была очень хорошая старая женщина. Она недавно умерла и завещала дом мне… как своей дочери.

— Хорошо, — протянул мальчик и пытливо заглянул в глаза Ани: — Ты правда её дочь?

— Нет, — честно ответила Аня, — но женщина знала об этом и завещала дом именно мне.

— А если вёрнётся та, другая дочь?

— Убегать будем и искать новый дом.

Мальчик задумался, наморщил лоб, спросил:

— Нелегко быть метаморфом, да? У тебя, как и у меня, нет настоящего, собственного дома и родных?

— Теперь есть: ты — мой брат, а дом — вот он. Будем вместе выживать в этом ненормальном мире, а?

— Будем! — просиял Павлюк. — Жаль только, что я не метаморф — меня узнать могут...

— Близкие знакомые в городе у тебя есть?

— Нет, откуда! Я из глухой деревушки далеко отсюда, в Эзмере никого не знаю. Только видели меня многие вчера.

— Поверь, через месяц никто и не вспомнит о постороннем казнённом мальчишке и тем более не узнает его в лицо. Волосы мы тебе перекрасим, веснушек на носу нарисуем — будешь ходить замаскированный. Кстати, за что тебя в речку бросили? Если не хочешь — можешь не говорить.

Павлюк удивленно уставился на Аню:

— Как — за что? Как и всех таких, как я, — за воровство магии.

— Амулет стащил?

— Нет! Ты что, не слышала никогда про полукровок? Нас казнят сразу, если магия проявляется, обычно это происходит в возрасте 12–13 лет. Мне зимой тринадцать стукнуло, а вчера у меня с пальцев неожиданно огненные искры слетели. К сожалению, слетели они при свидетелях, вот и забрали меня...

— Та-ааак… А теперь ещё раз и подробнее!

История оказалась простой и оттого ещё более страшной. То, что маги никогда не женятся на простолюдинах, Ане уже было известно, как и о том, что любовницы из неодарённых у магов-мужчин бывают часто. У смешанных пар вполне могли появиться дети, и вот тут возникала проблема: согласно законам королевства право быть магом имел только законнорожденный потомок мага! Поскольку младенцы не ведали об этом законе, а природа вероятность рождения мага от смешанной пары определяла по принципу «пятьдесят на пятьдесят», то бастарды частенько наследовали магические способности своих отцов, то есть прямо нарушали чёткий государственный закон. За нарушение этого закона полагалась смертная казнь, причем полагалась она не родителям, а нарушителю-ребёнку, незаконно «своровавшему» магию отца! Если рождение полукровки не удавалось предотвратить, то за ним наблюдали до подросткового возраста: при отсутствии магических сил оставляли в покое и позволяли жить в семье матери как рядовому простолюдину, а при пробуждении магических способностей — камень на шею и концы в воду. Боялись власть имущие появления одарённых простолюдинов, ой как боялись!

Павлюк рассказал свою историю кратко. Мать его, шестнадцатилетняя девчонка-сирота, жившая из милости у деревенской знахарки, не была любовницей мага, но однажды вернулась из леса в невменяемом состоянии и разорванной одежде. Синяки по телу и потёки крови не оставляли сомнений, что над девушкой надругался какой-то негодяй, но сама жертва была не в состоянии рассказать о случившемся: только кричала и плакала, а потом впала в молчаливое оцепенение. В себя несчастная так и не пришла: бледной тенью прожила девять месяцев и умерла в родах. Павлюка до трёх лет растила знахарка, а потом тоже умерла, и мальчик стал кочевать из семьи в семью, обучаясь ходить за скотиной, прибираться в доме, таскать хворост и рубить дрова.

Когда односельчане стали подозревать в нём магические способности, то решили скрыть его от стражников в надежде, что вырастят себе мага-целителя. (Каким образом этот маг станет целителем без обучения, необразованные селяне не задумались: считали, что для дела лечения одной магии хватит). Увы, утаить магию не удалось, и когда в один несчастный день Павлюк, занервничав, устроил фейерверк искр на глазах у стражников, открестились от него всей деревней: мол, ведать не ведали, что парень от мага рождён был. Дела подобного рода обычно рассматривались хозяевами поместий, но поскольку магистр Дайм в своём поместье на тот момент отсутствовал, то на суд мальчишку привезли в Эзмер. В управе разбирательство завершилось быстро: как только амулет определил наличие магии в ребёнке, глава городской управы сразу подписал указ о смертной казни.

— Я не знаю, кто мой отец, — заключил Павлюк. — Ясно, что маг, но кто именно — неизвестно, вероятнее всего, Дьявол Дайм: я из его земель. Если ты сейчас скажешь, что слишком опасно держать в доме необученного молодого мага, скрывающегося от закона, то я пойму и уйду в лес. Ты и так много для меня сделала: из реки вытащила, наручники антимагические сняла, так что огонь разжечь я, наверное, сумею и ягодами как-нибудь прокормлюсь.

— Я уже сказала: пробиваться по жизни будем вместе, — глухо напомнила Аня. — Мы оба вне закона, оба не по своей вине в нелегалах числимся. Соседям скажу, что в услужение тебя наняла, а ты знай: я тебя усыновила, раз и навсегда.

— Ты слишком молода для моей матери, — улыбнулся Павлюк.

— Мне больше лет, чем кажется, я же метаморф, — возразила Аня. — Но если тебя смущает внешняя молодость, считай меня старшей сестрой, как сначала уговорились.

Павлюк кивнул серьёзно и согласился жить с ней. Магия, по словам мальчика, проявляла себя редко и только в моменты сильного волнения. Роковой случай магической вспышки произошёл, когда его товарища приговорили к десяти ударам плетью. Как бы то ни было, надо будет решить вопрос самообучения магии, раз уж об официальном свидетельстве о рождении мага и обучении в магической школе нечего и мечтать. Когда на следующий день Аня попросила приёмного брата написать новую порцию листовок-объявлений, выяснилось, что он не только магии, но и грамоте не обучен...

Понуро свесив голову, Павлюк мрачно рассматривал узор на ковре, потом решился предложить:

— Я могу с образца каждую буковку скопировать, только долго провожусь, быстро не получится. Если можно написать объявления к утру, то за ночь много успею сделать.

— Ночью ты будешь спать. А вот днём начнёшь учиться: завтра же букварь куплю! — сурово постановила Аня. Пусть не рассчитывает, что ему удастся от учёбы отвертеться!

Павлюк посмотрел так, словно она подарила ему сокровища всех царей земных, словно она — сказочная фея, вдруг исполнившая заветное желание, о котором он и говорить никому не смел.

— Ты будешь учить меня читать?!! — воскликнул мальчишка.

— И писать, и считать, — дополнила Аня.

Надо же, какая правильная реакция у ребёнка на известие о начале учебных занятий! Никаких стенаний на тему первого сентября и закончившихся каникул. Глаза горят энтузиазмом, ребёнок подпрыгивает от нетерпения в ожидании первого урока. Этого ученика не придётся пугать страшилками: или ты сейчас учишь параграф, или в конце года — присягу и устав.

С законом о полукровках Аня в срочном порядке ознакомилась в городской библиотеке. Пояснения к этой статье закона гласили, что необученный маг — существо чрезвычайно опасное, способное причинить много бед. С этим утверждением трудно было не согласиться: неопытный маг скорее убьёт человека, чем излечит его насморк, и скорее спалит всю ферму, чем высушит сено. Однако вывод законодатели делали несколько неожиданный с точки зрения Ани: раз необученные магической науке дети-полукровки смертельно опасны, то их следует уничтожать сразу во благо человечества! Мысль, что простолюдинов можно обучить пользоваться магическими силами, никому из законотворцев в голову не пришла: право на образование имели только люди богатые, а право на образование магическое — только магическая элита. Бастард-полукровка в академии магии?! Это немыслимо!

Абсолютная свобода и одиночество Ани окончательно закончились. Отныне она несла ответственность не только за себя. Не по возрасту серьёзный и деловитый мальчик прочно занял место в её жизни и сердце.

Странные сны больше не тревожили, лишь время от времени в сновидениях вспыхивали образы неведомой пещеры, в которой спрятано нечто важное. Один раз приснился роскошный дворец и золотой трон посреди помпезного зала. Аня почему-то не шла, а ползла по красной дорожке, ведущей к трону, и совершенно не интересовалась великолепием зала. Видно, во сне она пришла во дворец не с экскурсией.