Священные птицы в легендах, преданиях, приметах

Коршун

Коршун долго и красиво парит в небе. Редко машет крыльями и предпочитает пикировать.

Коршуны собираются в целые колонии, что совершенно не свойственно для других птиц из семейства. И охотятся все вместе, и отдыхают тоже: рассаживаются по деревьям на манер куриц в курятнике. Коршуны везде берут количеством. Они улетают на зимовку в тёплые края, а на чужбине активно поддерживают контакт лишь с членами своей колонии. Численность при возвращении часто остаётся прежней.

Все коршуны, без исключения, украшают свои жилища. Если коршун увидит где-то на улице блестящую поверхность: зеркало или розовый бант, то обязательно заберёт его с собой.

В случае опасности самка вмиг распускает крылья над гнездом, пытаясь скрыть самое родное. Если опасность слишком очевидна, ей не остаётся ничего другого, как издать особый сигнал для «супруга» — громкий, порой оглушительный крик. И пока самец летит на зов, самка бросает гнездовье и стремглав атакует супостата.

Коршун явно предпочитает не охотиться, а собирать съестное, поэтому так часто попадает ему «на стол» снулая и мёртвая рыба, больные и погибающие животные, подранки.

Коршун почитался в Верхнем Египте. Богиня-коршун считалась покровительницей Верхнего Египта и входила в качестве обязательного компонента в гербы всех фараонов. Имя его писалось иероглифом Мут, который обозначал одновременно и коршуна, и богиню неба Мут, родившую Солнце и сотворившую мир, чьё имя было также Великая Мать Богов. Символическую связь коршуна и этой богини подтверждает наличие у многих изображений Мут хохолка коршуна на головном уборе.

В египетском пантеоне есть ещё одна богиня, чьей священной птицей также был коршун, — это Нехбет, чей образ восходит к древнейшим представлениям о небе как о крыльях коршуна. Этот образ оживает, если в ясную погоду увидеть парящего в небе коршуна. Широко распростёртые крылья, размах которых достигает 1,7 метра, из-за медленного, плавного и непрерывного полёта рождают чувство безграничности пространства и времени, делая их обладателя живым символом небесного свода. Так коршун может часами парить на значительной высоте без устали.

Особенности поведения коршуна, как чрезмерная жестокость и жадность, сделали его героем одной поучительной древнеегипетской сказки. На вершине дерева жил коршун, свивший себе гнездо и выведший птенцов (у египтян было распространено поверье о том, что коршуны размножаются, зачав от ветра). Неподалёку у горы жила кошка с котятами. Она, конечно, могла влезть на дерево и съесть коршунят, но боялась, что коршун в это время унесёт её котят. Коршун предложил кошке заключить договор о непричинении зла детям каждого из них в отсутствие дома родителя, скрепив его клятвой перед великим Ра. Кошка согласилась, и они принесли клятву. Но как-то раз коршун отобрал мясо у котёнка и отдал одному из коршунят. Узнав об этом, разгневанная кошка в отсутствие коршуна поднялась на дерево. Вонзив когти в коршунёнка, она прошипела: «Откуда у тебя это мясо?!» — «Я ни в чем не виноват!» — воскликнул несчастный коршунёнок и стал напоминать ей о клятве Ра. Вспомнив о клятве, кошка устыдилась и разжата когти, но птенец в страхе выпрыгнул из гнезда и упал на землю. Вернувшись и увидев птенца на земле, коршун рассвирепел и воскликнул «Я отомщу!» Он долго следил за каждым шагом кошки и всё думал о мести. Шли дни. И вот однажды, когда кошка покинула ненадолго своё логово, коршун похитил котят, убил их и скормил птенцам. Вне себя от горя кошка воззвала к солнечному богу Ра. Владыка всего сущего услышал её молитву и обрушил возмездие на клятвопреступника. И возмездие сделало так, что коршун увидел одного сирийца, жарившего на углях дичь. Подлетев к костру, он схватил кусок мяса и унёс в гнездо, не заметив, что к мясу прилипли раскалённые угольки. Гнездо с птенцами запылало и сгорело вместе с деревом. Мораль этой сказки ясна, но в рамках темы данного разговора хотелось бы обратить большее внимание на то упорство и целеустремленность, с какими коршун ждал часа своей мести.

Коршуны охранялись в Древнем Риме. Особое место занимает коршун в истории римского народа. И вот с чего это началось. Легендарные братья, потомки Энея — Ромул и Рем, задумав основать город, стали спорить о месте его возведения, о его названии и царской власти в нем. Испросив волю богов, они стали ждать знамений: Ромул — на Палатинском холме, Рем — на Авентинском. Рем первым увидел шесть коршунов, медленно круживших в ясном небе. Однако спустя мгновение мимо Ромула с шумом, сопровождаемым грозовыми раскатами, пролетело двенадцать коршунов. В этом споре победил Ромул, и будущий город, которому суждено было стать столицей величайшей из империй, получил его имя. А коршуну с тех пор римские жрецы-авгуры стали уделять главное внимание при изучении знамений. Если орел был символом самого верховного божества римлян Юпитера, то коршун — как бы послом по особо важным поручениям, всегда неся особую весть. («Нет никого для гаданий лучше», — читаем у Стация.) Римляне никогда не забывали его роль в истории основания Вечного города, поэтому в Италии запрещалось причинять коршунам вред.

У римлян коршун был посвящён боту войны Марсу, и умерщвление коршуна расценивалось как кощунство. Он никогда не претендовал на роль царя или жреца в своём птичьем царстве. Его образ не украшал штандарты победоносных легионов цезарей.

В античности было замечено, что коршуны часто следовали за войсковыми передвижениями, отсюда, вероятно, был сделан вывод об их пророческих способностях: считалось, что они собираются на месте будущей битвы за три дня до неё.

Зевс также мог проявить себя в виде коршуна, в «Илиаде» Гомера Аполлон и Афина в виде коршунов сидят на дереве.

Демон нижнего мира Эврином изображался в виде оскалившегося чудовища цвета мясной мухи, сидящего на распластанном коршуне.

В Германии по полёту красного коршуна охотники предсказывали погоду. Если он летает высоко, «за облаками», нужно ожидать жаркого и сухого дня, спускается низко к земле — приближается дождь.

Жители Сардинии боялись убивать этих птиц. По народным поверьям, ружье после этого никогда не будет стрелять, кроме того, у убившего коршуна в том же году умрёт жена.

Жители древнего города Чатал-Хююк на юго-востоке Турции (VIII–VII тыс. до н. э.) тело умершего вначале отдавали на съедение коршунам, и лишь оставшийся после такой «обработки» скелет хоронили.

В Тибете подобный обычай существует по сей день. Здесь принято возвращать тела умерших людей в природу через живых существ — хищных птиц и зверей. Родственники приносят тело на специальное место, где с помощью ножа разделывают его на мелкие кусочки, при этом кости тоже мелко дробятся, чтобы птицы и звери могли их быстрее съесть. Тибетцы следуют этому обычаю из самых лучших побуждений: таким образом они помогают душе умершего как можно быстрее освободиться от тела и достичь небес. Парсы в Индии, приверженцы зороастризма, также отдают своих покойников на съедение грифам.

Христианство. Зачастую господствовало представление, что коршуны плодятся без акта зачатия, а самочку оплодотворяет ветер Востока. Отсюда значение птицы как символа Девы Марии.

В Индии коршун служит верховым животным для бога Шани, или Манда, персонификации планеты Сатурн, выглядящего дряхлым, хромым и отвратительным.

В Древней Мексике считалось, что коршун достигает весьма почтенного возраста, поскольку царский коршун лыс.

По сравнению с орлами коршуны считаются менее «царственными» поскольку они питаются падалью.

В пересказе одной былины Борис Годунов назван Коршуном с коршунятами, убивший царевича, сам сел на царство.

Легендарный царь Немврод мог летать в сундуке, который несли коршуны.

Царь Соломон — на летающем диване, причём птицы служили ему, как зонтики и опахала.

Коршун, «будучи в тягостях», летит в Индию, откуда приносит камень рождения. Он полый и имеет внутри тарахтящее каменное ядрышко. Когда коршуниха почувствует родовые позывы, она берет камень, усаживается на нем и рожает без мук.