Кровавое Благодаренье

Глава 12

Четверг, 25 апреля. День

Москва, Белорусский вокзал

Я ступил на перрон налегке, да и какой багаж у преступника «по обмену»? Рюкзак, презентованный Моссадом? Так всё его содержимое на мне…

Расстегнув куртку из хорошо выделанной кожи, осмотрелся. Москва…

Простенькое наблюдение потрясло меня. Берлин, Остбанхоф, даже Эльббрюкке были лишь прелюдией к необъятному, обезличенному понятию «Родина», и его интимной конкретики — дому.

Вон шумливый исток улицы Горького, там по-прежнему шуруют «Икарусы» и «Волги», «Лады» и «Вартбурги». И шпили окунуты в безоблачную лазурь…

Да, мне еще нырять в метро, шагать к автовокзалу, чтобы добраться до «сороковника», но даже дорога домой греет душу.

Тут мои губы изломились в улыбке — нет, путь выйдет короче!

Я увидел Риту.

В изящном приталенном платье, в небрежно накинутом плащике, «Лита Сегаль» привлекала многие взгляды — ее узнавали, ей улыбались, на нее оборачивались, только бы глянуть на диву с глянцевых обложек. А дива не обращала ровно никакого внимания на людской интерес, лишь улыбалась слегка небрежно, да кивала на приветы незнакомцев и незнакомок.

Всё чаще на Ритином лице проявлялось смятение, и я поспешил навстречу. Девушка просияла улыбкой, и по-детски взвизгнула от радости, закалачивая руки вокруг моей шеи. Я рассмеялся и не отказал себе в удовольствии — ухватил Ритку, покружил, и она поджала ноги, как девчонка. Да девчонка и есть…

— Мишечка… наконец-то… — слова слетали порывом с милых губ. — Миленький ты мой… Любименький…

Мне сразу вспомнилась Наташа, но внутри ничего стыдливо не заскреблось — я обязательно верну подругу, не летом, так осенью.

Рита вернулась на землю, продолжая меня тискать, и спросила, оглядываясь:

— А Наташка где?

Я вздохнул.

— Не хочет, чтобы ее встречали, а то расплачется… У нее прямой рейс в Тель-Авив.

— Миш… — черные глаза в опуши длинных ресниц глянули просительно и грустно. — Наташе надо помочь. Только я не знаю, как…

— я́ знаю, — мои слова легли весомой гирькой на весы Ритиного настроения.

— Тогда побежали! — заулыбалась «главная жена». — Я на машине!

Мы и вправду сорвались на легкий бег, ребячливо выносясь на площадь. Пиликнул брелок, и зеленый «Москвичонок» мигнул нам подфарниками. Свои!

Лакуна заполнилась, ожидания и реалии совместились в душе. Лос-Анджелес… Кентукки… Лондон… Давнее и давешнее сдвинулось на периферию сознания, отложилось в памяти, а настоящим завладела Москва. Хорошо!

Рита гибко скользнула за руль, я плюхнулся на сиденье рядом и клацнул ремнем. Шофериня, не пристегиваясь, дотянулась губами до моей щеки. Мне отчаянно захотелось сгрести пятерней изящную женскую ладошку… Ну, не отказывать же себе в приятном желании! Я взялся целовать тонкие пальцы.

Не отнимая руки, Рита села немного боком.

— Я тоже хотела встретить тебя там, на Эльбе, — пробормотала она, как будто винясь, — но Наташка упросила меня не ездить — хотела побыть с тобой одна…

— Жалеешь, что не поехала? — ласково улыбнулся я.

Моя ненаглядная мелко закивала, вспыхивая нежным румянцем.

— Ты до сих пор краснеешь, как девочка… — засмотрелся я.

— Ага! — Рита смущенно хихикнула. — Всё равно ревную… Зато сегодня мы будем вдвоем! Только я и ты!

— А Инка где?

— А она на Байконур улетела, папку своего провожать. Федор Дмитрич опять на Луну собрался! Звонил как-то, Инка на громкую связь переключила. Говорит, столько урана с плутонием уже вывезли, что скоро лунная база окупится!

— Молодцы какие… — я порылся в кармане, и вручил спутнице флакончик с «молодильным зельем». — Это тебе от Наташи.

Рита обняла мою руку и приложилась к ней щекой.

— Поехали? — спросила она невнятно.

— Поехали!

Тот же день, позже

Московская область, Щелково-40

— Папочка! — запищала Лея, несясь со всех ног.

— Папусечка! — не отставала Юля.

Я подхватил обеих, изображая карусель.

— Привет, красотульки!

— Мы так соскучились! — кричала старшенькая, лучась.

— Сильно-пресильно! — подтверждала младшенькая, уже не налегая на «эр».

— Вы сейчас папу совсем задушите! — воскликнула бабушка «красотулек», шутливо негодуя.

— Не-е! — завопила Лея. — Мы его любим!

— Все его любят… Здравствуй, Мишенька!

— Здравствуй, мамулька!

Я крепко обнял самую родную женщину. Для своих пятидесяти шести она выглядела по-прежнему роскошно, больше сорока не дашь — лицо подтянуто, а морщинки на лбу проявляются лишь от сильного удивления. Даже талия сохранилась, и грудь не обвисла — выдается красиво и молодо, дерзко натягивая платье.

— А у нас еще одна гостья! — засмеялась Рита.

— Мишка! — с диким воплем на меня напала сестричка. Повисла со спины, жарко чмокая в шею. — Мишечка!

— Все на Мишу вешаются, — гордо улыбнулась мама.

— Любим, потому что! — рассмеялась Настя, лукаво поводя глазками.

— Взаимно! — распахнул я объятья.

Почти всем хватило рук. Только Юлька прижалась к спине, а Лея повисла на моей ноге.

— Ну, одной любовью сыт не будешь, — оживилась сестренка. — Кушать подано!

— А Коша с нами будет? — тревожно спросила младшенькая.

— Ну, а как же? — «тетя Настя» изобразила изумление. — Тоже, ведь, член семьи! Прошу к столу!

— Ты с «Иванычем»? — направляясь к столовой, я приобнял «Анастасию Гирину».

— Не-а! Свекровь выпросила — понянчится. Ага… Макс так вымахал уже! Когда в пионеры принимали, мальчишки все по росту выстроились, так он первым стоял — щеки надул, надежда баскетбола…

— А Иван-то скоро заявится?

— Ох, не знаю… — вздохнула Настя, пригорюнясь. — Должны в мае прийти. Ждешь его, ждешь… Замучил уже! Мы, однажды, поругались даже, — сказала она доверительно. — Раскричалась тогда… «Сколько можно? — ору. — Одна, и одна!» Уйти грозилась… А Ваня голову опустил, и, знаешь, с тоской такой: «Не могу я без моря, Насть…» Я давай реветь… Реву, а он меня на руках таскает по комнате, и сюсюкает, как с маленькой…

— Ничего, — улыбнулся я, — вот, как станешь генеральшей… То есть, адмиральшей…

— Ага! — фыркнула сестричка. — Бабушкой Настей!

Рита отобрала у меня родственницу и увела за мимолетным утешеньем, а мама всех рассадила за большим овальным столом. Раскормленный Коша мурчал под стулом, на котором ерзала Лея.

Одуряюще пахнет жаркое… Пестреют салаты вразброс… А на подоконнике оплывает кремом роскошный «Наполеон»!

Я торопливо разлил «Хванчкару», плеснув соку в дочкины бокалы, и провозгласил тост:

— Ну, поехали! За вас!

— За нас всех! — поправила меня Юля, поднимая свой сосуд.

— За Мишу! — уточнила Рита.

— За любовь! — заключила Настя.