1928 год: ликвидировать ликвидаторов

Глава 24

Когда Менжинский вместе с Трилиссером и под охраной сотрудников его отдела добрался до своей квартиры, время уже перевалило за полночь. В подъезде на этот раз горел свет, а возле него важно прохаживался дворник с лопатой, хотя снег и без того был тщательно вычищен с тротуара перед входом. Как только подъехала машина Трилиссера, он отправил вперед своего оперативника, чтобы проверить у дворника документы.

Карл Паукер постарался, установив круглосуточную охрану у квартиры председателя ОГПУ, как и обещал. За половину дня и вечер его сотрудники оборудовали дворницкую, а, на самом деле, законспирированный пост охраны. И, разумеется, дворники, дежурившие в этой дворницкой, тоже были не совсем дворниками. Человеку Трилиссера дворник предъявил соответствующее удостоверение. Не поддельное, а самое настоящее.

Тем не менее, сотрудник ИНО проверил и лестницу до самого верха, пока не убедился, что никакой опасности нет. Только тогда Менжинский распрощался с Трилиссером и, поднявшись на второй этаж, открыл свою квартиру. Он старался не шуметь, чтобы не разбудить домашних, но жена все-таки сразу почувствовала его и выскочила из детской навстречу. Повиснув на шее у Вячеслава, она поцеловала его и запричитала:

— Славочка, миленький, а я уже не знала, что и думать! Позвонила к тебе на службу, а там дежурный сказал, что не знает, где ты находишься. Представляешь, как я изнервничалась? И Рудик весь вечер плакал. Животик болел. Только сейчас его спать уложила!

Не желая посвящать Аллочку в подробности произошедшего, Менжинский сказал, что сильно задержался из-за того, что ездил инспектировать объекты. Впрочем, подобную версию сообщил он и Эльзе. Никто, кроме Трилиссера и его разведчиков, которые хорошо умели хранить тайны, не должен был узнать о перестрелке. Даже самому Сталину докладывать не следовало до выяснения. Ведь нельзя было исключать, что Ягода после той небольшой провокационной выволочки, которую устроил я Генриху, мог пожаловаться вождю, и решение о ликвидации Менжинского принял Сталин лично.

Ведь Ягода перехватил управление ОГПУ не просто так, а именно в интересах Сталина, который Генриху доверял больше, чем Менжинскому. Ведь Ягода был у Иосифа Виссарионовича на крючке. Как Генеральный секретарь партии большевиков, Сталин наверняка знал о приписках партийного стажа Генрихом. Потому этот человек и являлся тем, через кого партийный вождь жестко контролировал аппарат ОГПУ, взамен предоставляя самому Генриху некоторую свободу действий.

Теперь же стало и совершенно очевидно, что многое из оперативной информации проходило через Ягоду мимо Менжинского. Это было понятно хотя бы из того самого эпизода с побегом Бажанова, когда даже из полномочного представительства ОГПУ в Ашхабаде докладывали не лично Менжинскому, а Ягоде. И уже сам Генрих решал, говорить председателю ОГПУ сразу, или подождать, попробовав все исправить самостоятельно. Ведь, если бы тому особому пограничному отряду, который оперативно послал Ягода на перехват, удалось бы успешно перехватить перебежчиков, то и докладывать уже можно совсем в иной тональности. Во всяком случае, не как о непростительных ошибках чекистов, подчиненных Генриху, а, всего лишь, как о досадном инциденте с купированными последствиями.

Получалось, что факт искажения информации со стороны Ягоды уже нашел неопровержимое подтверждение, и это обстоятельство делало возможным поднятие вопроса его служебного соответствия на официальном уровне, на Коллегии ОГПУ. Факт побега Бориса Бажанова вместе с сотрудником ОГПУ, посланным Генрихом наблюдать и не допускать подобного — это отличный повод. А если еще и Трилиссер представит доказательства, что Генрих приписал себе десять лет партийного стажа, уличив его в прямом обмане руководства, этого хватит, чтобы сильно подвинуть Генриха вниз на лестнице карьеры. Не видать ему после этого никакого карьерного роста, потому что вопрос несоответствия занимаемой должности будет поставлен ребром.

Вот только, конечно, даже это не является основанием, чтобы Генриха расстреляли или даже посадили. Не наступили еще времена массовых репрессий. И подобное вряд ли сейчас допустит его самый влиятельный покровитель. Скорее всего, Иосиф Виссарионович решит перевести Ягоду на другую работу. Хотя, разумеется, тем самым, Сталин публично проявит степень своей поддержки подобных скомпрометированных людей, уронив свой собственный авторитет. Пойдет ли на это вождь? Как далеко он зайдет в оказании помощи Ягоде? А сам Генрих, наверняка, рассвирепеет и на этой почве может натворить какие-нибудь глупости, желая отомстить Трилиссеру и Менжинскому. И тогда на непродуманных действиях Ягоду можно будет и подловить, чтобы уже точно нашелся повод для более суровых мер против него. Вот и посмотрим, что из этого получится. Зацепки есть.

Сильно беспокоили, конечно, и мысли о сегодняшней перестрелке. Ничего о подобном покушении на Менжинского я никогда не читал. Значило ли это, что история уже начала необратимо меняться из-за моих действий? Или же просто инцидент на дороге настолько хорошо засекретили, что никакой огласки не последовало даже через многие десятилетия?

Но, я пока не склонен был переоценивать собственное влияние на исторический процесс. В конце концов, более или менее серьезным событием, к которому я оказался причастен за время после попадания, можно было назвать пока лишь одно: убеждение Сталина заменить Троцкому ссылку в Алма-Ату ссылкой в Горки. Или же это все-таки существенное изменение событий? Кто знает, что из этого получится, чем это грозит и как повлияет на развитие ситуации в стране?

Но, больше всего сейчас, конечно, не давали покоя мысли о стрельбе на дороге. Не каждый день подобное происходит: четыре неопознанных трупа и один раненый в перестрелке водитель ОГПУ! А если еще и выяснится, что это именно Ягода организовал, то тогда уж ему и вовсе несдобровать. Но, неужели же Генрих все-таки настолько глуп и прямолинеен, чтобы, получив небольшой втык от начальника, сразу пытаться его ликвидировать?

Наверняка, Ягоду немало удивило, что Менжинский внезапно объявил о своем выздоровлении и желании снова взять всю власть в ОГПУ в собственные руки. Но, это, все же, не повод для Генриха сразу же пытаться ликвидировать своего начальника. Или же Генрих все-таки думает по-другому? Может быть, имеется еще что-нибудь такое, что Генрих любыми путями пытается скрыть от Менжинского, не считаясь с ценой? Все эти вопросы крутились в моих собственных мыслях в том уголке черепной коробки, куда я отодвинул собственное сознание, пока Вячеслав ласкал свою молодую жену перед сном.

С этими мыслями я и задремал. Странное дело, но моя личность, хоть и была она теперь второй личностью Менжинского, но засыпала все-таки синхронно с первой, точно так же нуждаясь в отдыхе. Завтра предстоял непростой день. Помимо расследования происшествия на дороге, еще и переезд Троцкого в Горки предстояло организовывать.

Сон мне приснился еще более странный, чем в прошлый раз. Опять я находился в том же коридоре, в котором очутился сразу же после того, как мою прошлую жизнь прервал удар ножа. Но, на этот раз я уже не был настолько неподвижным, как раньше. Мог, во всяком случае, переводить взгляд по своему желанию, хоть и оставался, вроде бы, бестелесным. Во всяком случае, своего собственного тела я не видел, а, опустив глаза, рассматривал нижнюю часть коридора, где пол оказался не менее белым, чем потолок. Все здесь покрасили в один цвет, так получалось.

Впереди по-прежнему горел неяркий свет. Но, как оказалось, точно такой же свет и на примерно таком же расстоянии горел и сзади от меня по коридору. Я обрел способность свободно поворачивать свой обзор на все 360 градусов, причем, в любых плоскостях, словно бы сделался некой небольшой сферой с глазами.

— Приветствую тебя, Подопытный! — откуда-то заговорил уже знакомый мне голос невидимого экспериментатора.

— Может, ты все-таки уже покажешься? — спросил я.

— Почему бы и нет? — ответил он вопросом на вопрос.

И тут же в паре метров передо мной в коридоре возникло существо с крыльями за спиной, облаченное в серебристое сияние, которое равномерно распределялось вдоль тела некой светящейся аурой, распространяясь в пространство сантиметров на десять от фигуры световым полем неизвестной природы. Свет казался достаточно мягким, лишь вблизи кожи светящегося существа интенсивность свечения все-таки слепила, не давая возможности как следует разглядеть черты лица и анатомические подробности тела, или одежды, как не представляется возможным рассмотреть незащищенными глазами поверхность очень яркой электрической лампочки. Потому я не мог с уверенностью даже сказать, одетый он или голый.

— Да ты, оказывается, ангел, — удивился я. И тут же спросил:

— Ты что, живешь здесь?

Он проигнорировал мое удивление его обликом, так сильно похожим на ангельский, но остальное объяснил:

— Нет. Я тебе уже говорил, что место, где мы встречаемся, расположено между мирами, между пространством и временем. Сюда вы, люди, имеете возможность приходить лишь в своих снах, либо после смерти. А мы можем приходить сюда по своему желанию, когда захотим. Для связи между тобой и мной была выбрана именно эта точка контакта, потому что твоя сущность теперь привязана к этому месту. И ты каждый раз во сне будешь возвращаться сюда, контактируя со мной, если я захочу.

— А что, можешь и не захотеть? — спросил я.

На что он ответил:

— Пока эксперимент с твоим участием продолжается удачно, я буду регулярно приходить сюда, когда приходишь ты, как делегат для связи. Так, кажется, у вас называется подобная деятельность?

— Это радует, а то уже накопились к тебе кое-какие вопросы, — произнес я мысленно, поскольку голосом по-прежнему не владел. Ничего у меня в этом коридоре не было, ни тела, ни голоса, радовался пока лишь тому, что научился взгляд перемещать, вися на одном месте посередине непонятного коридора в параллельном мире.

— Спрашивай, — предложило светящееся крылатое существо.

И я задал вопрос прямо:

— Вот это нападение, которое сегодня произошло, кто подстроил?

Он ответил загадочно:

— Твой мир сопротивляется изменениям. И, чем более заметные изменения ты внесешь в события, тем сильнее будет и сопротивление. Поток исторических событий имеет свой собственный логос развития. Он старается следовать уже намеченным путем, а не иным. Этот событийный поток можно сравнить с мощным потоком воды, которая течет там, где уже проточено русло, а вовсе не там, где никакого русла еще нет, а просто какому-то малышу захотелось прокопать маленькую канавку в сторону, чтобы отвести туда воду. На тебя же возлагается задача пробивать новое русло потоку истории. И постарайся не дать ему смыть себя.

— Ну, раз получается, что я делаю столь серьезную работу, прокапываю новое русло для исторического потока, так выдай тогда подходящие инструменты. Не голыми же руками мне копать! А то много не накопаю, — проворчал я, понимая, что наглею.

Впрочем, грандиозность задачи, поставленной мне этим ангелом-экспериментатором, не только впечатляла своим размахом, но и пугала одновременно. Впрочем, он не возмутился, а спокойно произнес: