Уилл
Читать книгу "Уилл" полностью
4
Понедельник, 24 августа
Уилл
Рано прибыв к дому Мэгс, я начинаю смешивать строительный раствор. Это значит, что даже если она выйдет и попытается заговорить со мной, я не смогу остановиться. Когда приходит Спенсер, я уже работаю как одержимый.
— Конец моей фантазии о романе принцессы и конюха, — говорит он, с тоской глядя на дом.
Это первый день, когда он вернулся к стройке, и, хотя он очень рад тому, как идут дела с Джаз, кажется, его только что осенило, что она уже не та богатая сучка, о которой он фантазировал на работе.
Он смотрит на меня и словно загорается. Указывая сначала на меня, затем на дом, он усмехается.
— Не надо, — предупреждаю я его.
— Что? Хозяйка особняка трахается со строителем. Это идеальный сценарий ролевой игры специально для вас.
— Вот спасибо! Продолжай сыпать мне соль на рану, почему бы и нет? — Он этого не понимает. Я не хочу жить в чьих-то фантазиях. Для меня это жестокая реальность, хотя хотелось бы, чтобы это не было правдой.
— Да ладно тебе, это смешно.
— Для тебя, — ворчу я.
— Ты рано пришел, — говорит он, мудро меняя тему.
— Я не мог спокойно лежать там и слушать тебя еще хоть пару минут. — Ворчу я, бросая мастерком бетон и соскребая излишки в форму, прежде чем слишком сильно ударить сверху кирпичом.
Спенсер поднимает брови, но ничего не говорит, поэтому я продолжаю агрессивно работать.
— Что тебе сделали бедные кирпичи? — я вздрагиваю, услышав голос Мэгс.
— Просто пытаюсь наверстать упущенное, — я кидаю на Спенсера злой взгляд, вздыхаю и поворачиваюсь к ней лицом, потому что она не сделала ничего плохого.
— Привет, — в ее голосе звучит неопределенность.
— Привет, — отвечаю я с напряженной улыбкой.
— У вас есть время выпить чаю?
— Я… — я держу мастерок с сырым бетоном в руках и пожимаю плечами. — Он высохнет, если я остановлюсь.
Она кивает в знак того, что поняла.
— Нет, все в порядке, ты иди, — вмешивается Спенсер и забирает у меня мастерок из рук. — Я этим займусь, — усмехается он. — В любом случае, у меня это получается лучше.
Иногда мне хочется его прибить. Я поворачиваюсь, чтобы отдать ему перчатки и кинуть на него взгляд, выражающий все мое желание покалечить его. Он улыбается в ответ одной из своих саркастических «всегда пожалуйста» улыбок.
Я обращаюсь к Мэгс:
— Похоже, я свободен.
— Пойду поставлю чайник, — отвечает она.
— Молоко и один кусочек сахара! — кричит Спенсер. Засранец.
Я неохотно следую за ней на кухню. Неловкость между нами — это не круто. И это приводит меня в еще большее замешательство. Она собирается заваривать чай в молчании, и я понимаю, что она готовится к разговору со мной. Я это ненавижу, но ведь это моя проблема, так что все справедливо.
— Почему ты передумал? — внезапно спрашивает она, прерывая мои размышления. Она не поворачивается ко мне лицом, она просто смотрит через окно на длинную извилистую дорогу.
Я не знаю, что сказать. Я не ожидал, что она вот так в лоб спросит меня об этом. Я думал, мне придется придумывать объяснения, но она понимает. Чувство вины усугубляется еще и тем, как легко она поняла меня. Я ищу в своей пустой голове хоть что-то, что будет звучать как убедительная причина, но нахожу только собственные комплексы. Пока я пытаюсь собрать свои мысли воедино, она поворачивается и смотрит на меня с обидой в глазах.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но закрываю его.
Она кивает.
— Все нормально. Я поняла. Тебе это не нужно.
— Нет, я… — она смотрит на меня выжидательно, но мне нечего сказать.
Она вздыхает.
— Уилл, тебе придется рассказать мне, в чем дело, я не могу догадаться сама.
Я смотрю на свои ноги. Затем бормочу что-то, что сам едва могу разобрать. Это звучит жалко, я не могу даже подобрать слова так, чтобы они сложились в предложения.
— Что? — резко спрашивает она.
Я поднимаю голову и смотрю ей в глаза. Ее раздражение сейчас так осязаемо. Я должен отпустить то, чего я действительно хочу. Снова. И где справедливость? Но у нас есть то, что есть.
— Я говорил, что я недостаточно хорош для тебя.
Она пристально смотрит на меня, молча.
— Я не подхожу тебе, Мэгс. Не пытайся отрицать.
— Ты серьезно? — она хмурит брови.
Я пожимаю плечами:
— Я не хочу, чтобы это было правдой, но ты знаешь, что это так.
— Разве я когда-нибудь давала тебе повод? Но если это так, прости меня.
— Это не ты, — говорю я ей, подходя к ней и беря ее за руку. Она пытается оттолкнуть меня, но я не позволяю ей. Мне нужно сказать это. Ей нужно понять. — Когда я с тобой, — продолжаю я, — мне так хочется верить, что между нами все реально.
— Потому что так и есть! — восклицает она.
— Мэгс, я не часть твоего мира.
Это было последней каплей для ее самообладания, и она вынимает свою руку из моей.
— Снова деньги? Это все, что тебя волнует?
Я смотрю на нее, пытаясь не бередить старую рану. Это не только деньги, но лучше, чтобы она этого не знала. Ревность — это не то, чем я горжусь, и ничто из того, что она когда-либо делала, не могло ее вызвать. Это был он, Джей-Джей, и тот факт, что я не на том уровне, чтобы конкурировать с ним. Так что я буду придерживаться прежних доводов: деньги по-прежнему являются веским аргументом. Мне жаль, что она не видит этого, так как это вижу я. Она думает, что все это неважно. И это может быть неважно сейчас, но я реалист, и уже скоро деньги станут важны… что бы мы ни пережили вместе. Я не то, что ей нужно.
— Пошел вон.
Она поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза. Я пытаюсь говорить, но она перебивает меня.
— Убирайся!
Я вздыхаю, прежде чем спокойно уйти.
Спенсер видит, как я возвращаюсь, но продолжает делать кирпичную кладку и позволяет мне молча выпустить пар. Мне нужно отвлечься.
Во время обеда Спенсер насильно пихает бутерброд мне в руку, чтобы оторвать меня от работы, и даже тогда я останавливаюсь, только чтобы жевать и глотать. Мне нужно работать. Мне нужно забыть и двигаться дальше.
Грохот копыт пробуждает меня от грез, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть мой худший кошмар, скачущий через лужайку за домом. Моя кровь вскипает: он едет на лошади и ведет следом другую — лошадь Мэгс. Они отправляются кататься вместе.
Как мило. Долго ждать не пришлось.
Ее лошадь ненавидит меня, я уверен. Мэгс пыталась заставить меня поехать с ней, но мы с лошадьми не совместимы. Очевидно, у нее для этого есть Джей-Джей. Еще один яркий пример того, насколько наши миры разные.
Мэгс выходит на террасу, одетая в костюм для верховой езды. Я слышу, как Спенсер задыхается при виде ее в бриджах. Они не делают ее смешной.
— Черт возьми, — говорит он себе под нос. Я игнорирую его и слежу за ней. Она не смотрит в нашу сторону, а направляется прямо к нему.
— Эй, креветка! — я слышу, как он зовет ее своим нелепым раскатистым голосом, когда доезжает до ворот и спешивается.
Я не слышу ее ответа, потому что она разговаривает как нормальный человек. Я вижу, как он крепко обнимает ее и удерживает в объятиях чересчур долго. Затем я смотрю, как он отступает и смотрит на нее, нахмурившись, затем крепко прижимает ее к груди и смотрит на меня. Он смотрит мне в глаза, когда целует ее в макушку.
Чертовски идеально. Он наслаждается этим. Я вручил ему ее на блюдечке, а он просто самодовольный ублюдок.
— Ты будешь это терпеть? — недоверчиво спрашивает Спенсер.
— А что я могу сделать?
Он обнимает ее и ведет к лошадям, снова глядя в мою сторону с презрением, прежде чем полностью сосредоточиться на ней. Я заставляю себя отвести взгляд.
Спенсер качает головой, но молчит. Так на него не похоже. Я с энтузиазмом возвращаюсь к нападению на кирпичи.
Молчание затягивается, и я почти чувствую, как он репетирует наш разговор в своей голове. В эту минуту я знаю, что он собирается начать, и не хочу начинать длинный спор с ним, когда он не знает всей херни об этой ситуации.
Когда он открывает рот, я поднимаю руку:
— Может не будем, пожалуйста?
— Я так тебе скажу: вытащи свою голову из задницы и скажи ей, что чувак на лошади должен уйти!
Я смеюсь, покачиваю головой и поворачиваюсь, чтобы взять новый мешок с цементом.
— Не будь ребенком. Что тут такого?
Я бросаю мешок и смотрю на дом.
— Чувак, она живет там. — Я указываю рукой на дом. — Прямо сейчас она скачет по всем этим бескрайним полям с Его Королевской Безупречностью. Я наемный рабочий, верно? Так оно и будет. Зачем ей я? Взгляни на меня!
Он окидывает меня взглядом сверху донизу и складывает руки на груди.
— Если ты напрашиваешься на комплименты, приятель, то ты обратился не по адресу. Ты чертовски представителен, лгать не буду. Но она, очевидно, это и так знает.
Я вздыхаю:
— Ага. Но как долго это продлится?
Спенсер хмурится.
— Послушай, в конечном итоге она пришла бы в себя, бросила меня и вышла бы замуж за Четвертого Графа Придурочного. Этот хер никогда не исчезнет.
— Он ее бывший или что-то в этом роде?
— Нет. — я вздыхаю, поддаваясь жалости к себе. — Он — ее будущее. Мы можем просто оставить это?
— Ты знаешь, у тебя очень богатое воображение. Как ты придумал всю эту фигню?
— Это факт. Она больше не моя.
— Ага, хорошо, может быть ты перестанешь уже страдать? Ты бросил ее и отправился хипповать в Австралию вместе со мной.
Я смотрю на него пару секунд. Он ужасно не наблюдателен. Я качаю головой, внезапно чувствуя горечь от того, что сдался, но я предпочитаю не идти этим путем. Он живет в своем собственном мирке, и усилия, которые он должен приложить, чтобы понять эту неоспоримую истину, не стоят потраченного серого вещества.
— Что?
— Ничего, — бормочу я.
— Да ладно, что?
— Пожалуйста, прекрати.
— Тебе, очевидно, есть что возразить? Я слушаю.
Я поднимаю глаза на эгоцентричного придурка, который стоит там, скрестив руки, и ждет со своими аргументами, чтобы отбить все, что бы я ни сказал. Хорошо, посмотрим, какие доводы он приготовил.
— Я не бросал ее, поехав хипповать вместе с тобой, эгоистичный ублюдок. Я ее оставил и не мог просить ее дождаться меня, когда понял, что она заслуживает лучшего, чем я.
Спенсер смотрит на меня, как будто я не вижу плюсов.
— Ага, ты бросил ее, чтобы отправиться в прекрасное путешествие на год и провести самое лучшее время со своим дорогим старым кузеном, — усмехается он и бьет меня по спине.
У меня перед глазами встает красная пелена. Все то, чем я пожертвовал, быстро вскипает во мне, и мой кулак бьет его по лицу, прежде чем я понимаю, что делаю. Я сразу же выставляю кулаки, чтобы попытаться отвести удар, который, как я знаю, последует, но вместо этого он толкает меня в стену. Другие ребята бросаются к нам, чтобы разнять. Я готов к драке, но слышу, как Спенсер говорит:
— Все в порядке, я это заслужил.
Что, черт побери?
Ребята осторожно отступают, а затем расходятся, когда становится очевидно, что Спенсер не собирается бить меня в ответ.
Он касается своей щеки.
В молчании мы оба переводим дыхание.
Я не могу поверить, что это произошло, я проглатываю желание извиниться. Я слишком добрый. Я не жестокий человек, но он действительно заслужил это.