На пороге прошлого

Глава 22

– Шакин у ягиров?

Юглус, появившийся после того, как дайн вновь отбыл, кивнул. Он пока не заговаривал, но смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Что происходило, он не знал, однако узнать желал очень сильно. Ягиры, как я однажды уже имела честь рассказывать, хоть и обладали любопытством всех тагайни, однако с расспросами не кидались. Зато смотреть умели так, что душу вытягивали больше, чем какая-нибудь Тамалык, горевшая жаждой знаний. И мой телохранитель теперь сверлил меня пристальным взглядом, ожидая пояснений.

– Кулчек больше не с нами, – не стала я томить моего доброго друга. – Он отправился к Кашуру, наслушавшись его наговоров на Танияра. – Глаза Юглуса сверкнули гневом. – Уриншэ не спешил сознаться в этом, когда дайн спросил, где отец.

– Что сказал дайн? – спросил мой телохранитель.

– Танияр сказал, что теперь примет их только после клятвы, скрепленной Белым Духом. Уриншэ обиделся. Кулчек был пристыжен, но они с алдаром поддержали обвинения Кашура и тех глупцов, кто собрался у него. Однако, когда в Курменае выстрелили дайну в спину, Кулчек крикнул, предупредив его. Впрочем, оказалось, что убить пытались хамче. Понимают, сколько силы он дает Айдыгеру. Хвала духам, что он тоже обернулся на крик, и стрела попала в плечо, а не в спину.

– Поганые урхи! – зло воскликнул Юглус, но тут же прижал ладонь к груди: – Прости, Ашити, я не урхов ругаю. – Я кивнула, понимая, что ягир просто произнес привычное оскорбление. – Почему про Шакина спросила?

– Его отец тоже был у Кашура и обвинял Танияра, – ответила я. – Хочу допросить каанчи.

– Сказать, чтоб в подвал тащили?

– Нет, – я усмехнулась. – Скажи ему, что я приглашаю его прокатиться на саулах.

Вот теперь на лице ягира отразилось искреннее недоумение. Он подошел к столу, за которым я вновь сидела в своем кабинете, и присел на стул. Постепенно недоумение сменилось возмущением, а после и вовсе упрямством во взгляде. Я поняла, что телохранитель сейчас попытается возразить.

– Не-а, – я покачала указательным пальцем перед его носом, – будет, как я сказала.

– А если…

– Вот именно, – остановила я Юглуса, – если. Мы в точности не знаем, зачем он прибыл в Айдыгер. Возможно, это сговор с Кашуром, а может, и нет. Я не хочу обижать Шакина прежде, чем мы поймем, что причина для подозрений обоснована. Друг мой, разве я хоть раз была неразумна? Я доверяю тебе всецело, но с нами поедет еще десяток ягиров. Каанчи знает, что дайн оберегает жену, потому такое сопровождение воспримет спокойно. И вот если он что-то попытается сделать, поняв, что его помыслы раскрыты, тогда вы его повяжете и доставите в допросную. Пока же я хочу доверительной беседы, а вовсе не допроса. В конце концов, в пользу Шакина говорит то, что за столько времени, что гостит у нас, он ни словом, ни делом не показал скрытых намерений, а возможность у него для этого была. И не раз. Согласен?

– Угу, – промычал телохранитель. – Это как поглядеть. Ты всегда под присмотром, и не только под нашим. Каждый иртэгенец за тебя встанет. Если и не остановит, то крик поднимет. Дайна почти не бывает в Айдыгере, а если бывает, то всегда кто-то рядом. А хамче Шакин вообще не видит. Намеренно попроситься поговорить наедине не может, иначе сразу понятно, кто дурное сделал. Тогда не будет у Долгих дорог старшего каанчи. А он у нас уже долго. Его в родном тагане ждут, а он всё от нас не уедет. Почему? Уж не потому ли, что еще не сделал, зачем отправили?

Рассеянно улыбнувшись, я кивнула, соглашаясь. Юглус был во всем прав. Задержкой каанчи могло быть как желание лучше узнать наш быт и устои, да попросту пробудившийся интерес к незнакомому ему образу жизни, так и то, что он всё еще не сделал то, ради чего приехал в Айдыгер. И все-таки… Он был старшим каанчи, наследником каана. И в то, что Галзы будет рисковать наследником, мне верилось с трудом. Чтобы попытать судьбу и совершить покушение на дайна, меня или магистра, достаточно было отправить кого-то попроще. Да хоть ягира под видом беженца или торговца. Зачем отправлять старшего сына? Да вообще сына. Брата, племянника, прислужника, воина – кого угодно, но не рисковать своими отпрысками. И вот именно это соображение не позволяло мне увериться в дурных намерениях Шакина.

– Почему для грязного дела был послан наследник каана? – озвучила я свои сомнения в вопросе. – Зачем Галзы отправлять старшего сына, зная, что тот может уже не вернуться?

Юглус с минуту смотрел на меня, осмысливая вопрос, после нахмурился и отвернулся к окну. Вскоре пожал плечами.

– Может, он от жены, которую каан любит меньше? Может, видит наследником младшего сына, тогда старшего не жалко. Если мы его убьем, то можно будет обвинить Танияра, сказать, что он неверен законам Отца. Зато кааном станет любимый сын.

– Хм… Сакральная жертва? – переспросила я и вновь задумалась.

Эта теория имела право на существование, логика тут прослеживалась. Каанам вовсе не нужен был законно обоснованный повод для нападения на наш дайнат. Это хорошо прослеживалось из абсурдных обвинений. Но подобных обвинений могло не хватить сторонникам Танияра, кто принял наши доказательства и доводы минувших и предстоящих событий, кто не оспорил наши взгляды. А войску Кашура предстояло пройти все таганы, чтобы добраться до Айдыгера, в части которых проживали не только нейтральные кааны, но и наши союзники, которые представляли угрозу. А значит, для того чтобы они хотя бы не вмешивались, нужен был повод более весомый, чем жена-иномирянка и дружба с племенами.

Опять же Элькос. Пока он жив, шансы уничтожить дайнат и его правителя практически равны нулю. Магистр показал свою силу и возможности, и надеяться только на то, что на всех воинов вражеского войска их не хватит, глупо. Кашур самовлюблен, но не дурак на самом деле, а это уже подтвердило недавнее покушение на хамче. Возможно, послав Шакина к нам, Галзы и его хозяин хотели поразить две цели: убить Элькоса, а после предъявить смерть каанчи вероломством Танияра.

– Хм…

Но наши союзники, узнав о гибели хамче, вряд ли сочтут казнь убийцы поводом отвернуться от дайна. Они тоже видели силу магистра и оценили ее по достоинству. Танияр говорил, что присутствие Элькоса вселяет в них надежду на лучший исход. Хотя… Всё это знал и Кулчек, однако пришел к Кашуру. Нет, стоп. Кулчек пришел в Курменай из страха, что его подчинят. Именно это внушило ему опасения, всё остальное только для успокоения собственной совести. Может, его алдар и верит в порочность племен, но каан и его наследник переживают из-за собственной власти.

– Совершенно непонятно, – подвела я итог своим размышлениям.

– Что непонятно? – живо отозвался Юглус. – Мне вот слово твое непонятно. Какая жертва?

– А? – я с непониманием посмотрела на него, но быстро осознала вопрос и пояснила: – Сакральная. То есть жертва, которая призвана стать священной. Знаешь, вроде стяга, под которым ведут воинов в сражение. Мы казним каанчи за то, что он должен совершить, но вину за его смерть возложат на нас как на нарушителей законов Белого Духа. Что-то вроде: он приехал как друг, а дайн Танияр убил гостя. Вот так он принимает друзей. Понимаешь? – Ягир кивнул. – Сейчас они ставят Танияру в вину, что он не погиб под ленгенами Налыка и Елгана…

– Что?! – Юглус в праведном возмущении привстал со стула.

– Вот именно, – усмехнулась я. – Весьма сомнительное обвинение, и наш дайн с легкостью разбил его. Возможно, кто-то и задумается, хотя я в этом сомневаюсь. А вот смерть наследника Долгих дорог, когда все знают, что он пришел и был принят как дорогой гость, может повернуть мнение сомневающихся в нужную сторону. И оттого сакральная жертва. Но! Для этого она должна быть принесена. А Шакин за всё это время не сделал ничего, что повлекло бы его смерть. Даже не пытался. Нам не за что его карать.

– А если кто-то другой может его убить, чтобы обвинить дайна? – предположил телохранитель. – Только никак не может дотянуться. Шакин то на подворье ягиров, то с Эгченом. А если ходит по Иртэгену, то всегда на глазах. И не один ходит. Каанчи с ягирами подружился, еще с братьями-ердэмами. В ердэкем не лезет, но, когда свободны, бывает, ходит с ними.

– Куда ходят?

– В гостях у Нихсэта был несколько раз, у Илана тоже. Но Илан с Хасиль больше, а Нихсэт один, с ним чаще по Иртэгену ходят.

На миг поджав губы, я испытала прилив подозрительности.

– Что думаешь об этой дружбе? – спросила я Юглуса, и он пожал плечами.

– Не знаю. Разговаривают, смеются. Видно, что им легко вместе. Нихсэту с Шакином. А что? Не веришь братьям? Или только Нихсэту? Зачем тогда чен-ердэмом сделала?

Теперь пожала плечами я, но вовсе не по причине того, что у меня не было ответа.

– Я назначила Нихсэта на эту должность, потому что он показал себя ответственным человеком. Более того, он принял Айдыгер душой и переживал за его безопасность. И он стоял с братом на стенах, когда на нас шло союзное войско. Нет, я верю обоим братьям. Но я пытаюсь понять, не может ли каанчи через дружбу что-то выведать у Нихсэта?

– Нихсэт хитрый и умный, – возразил Юглус. – Он не раскроет рта, если так надо. Я как-то слышал, о чем он говорил с Шакином. – Я ответила внимательным взглядом, и ягир усмехнулся: – Про женщин говорили. Вроде как каанчи приглянулись наши девушки. Нихсэт шутил над ним.

– Девушки у нас красивые, – улыбнулась я. – Может, и нет промеж них дурных разговоров. После с Нихсэтом поговорю, послушаю, что расскажет. А сейчас позови каанчи и Эгчену скажи, что поедем на саулах, пусть ягиров назначит.

– Сделаю, – кивнул телохранитель и поднялся со стула. – Без меня из дома не выходи, – строго велел напоследок Юглус и, дождавшись моего кивка, покинул кабинет.

И когда мой телохранитель исчез из поля зрения, я усмехнулась. Любопытно, куда бы я ушла без него? Впрочем, всё это забота обо мне, и я ее ценю. Коротко вздохнув, я ударила ладонями по подлокотникам и встала из-за стола. Надо было переодеться для прогулки верхом.

– Так что случилось-то?

– Боги, – охнув, я схватилась за грудь. – Сурхэм, ну нельзя же так пугать.

Прислужница, неожиданно возникшая на пороге моего кабинета, стыдиться не спешила. Она скрестила руки на груди и ответила честным взглядом. Я все-таки прошла мимо, подвинув Сурхэм, времени на долгие разговоры не было.

– Тамин уснул? – спросила я, направляясь в гардеробную.

– Спит наш красавец, – ответила прислужница, следуя за мной по пятам. – Все дела переделал, умаялся, теперь отдохнуть надо. А чего случилось?

Хмыкнув, я одарила ее загадочным взглядом, но томить не стала. И пока переодевалась, Сурхэм удовлетворяла свое любопытство, слушая короткий пересказ последних событий.

– Урхи поганые, – дослушав, сердито проворчала женщина и отмахнулась раньше, чем я открыла рот: – Знаю-знаю, урхи хорошие. А эти поганые.

– Тут и возразить нечего, – усмехнулась я.

– И что теперь?

– Ничего нового. – Я прошла мимо нее. – Всё, как и прежде. Готовимся и ждем илгизитов. Верь Танияру.

– Ему верю, – кивнула Сурхэм. – Кому ж еще верить, кроме вас? У нас и дайн, и хамче, и благословение Белого Духа. Справимся и без этих, – она пренебрежительно махнула рукой, и я, обернувшись, обняла прислужницу.