Мартин Скорсезе. Ретроспектива

15 марта 1998 года (фильм вышел в 1973 году)

Картина Мартина Скорсезе «Злые улицы» в первую очередь посвящена не гангстерам-хулиганам, а жизни во грехе. Для католиков, выросших до Второго Ватиканского собора, это важная тема, неочевидная для других зрителей. Фильм напоминает о тех временах, когда больше внимания уделялось греху и постулатам, внушающим страх перед вечными страданиями, если грешник умрет без отпущения грехов.

Ключевые слова произносит голос в самом начале фильма на фоне черного экрана: «Вы не искупаете свои грехи в церкви. Вы делаете это на улицах. Вы делаете это дома. Все остальное – чушь, и вы это знаете». Это голос Скорсезе.

Мы видим, как Чарли (Харви Кейтель) приподнимается в постели, разбуженный увиденным сном, и смотрит на себя в зеркало в спальне. Позже Чарли рассказывает за кадром, как священник велел ему десять раз прочитать «Аве Мария» и десять «Отче наш», но он предпочел более личное покаяние; в самом известном кадре фильма он, представляя адское пламя, держит руку в огне свечи перед алтарем. «Что бы он ни делал, – писала о Чарли в 1973 году влиятельная рецензентка Полин Кейл, – он остается грешником».

Моральные терзания героя фильм иллюстрирует через освещение. Обычный мир Скорсезе снимает в реалистичных цветах, но когда Чарли спускается в бар, которым заправляет его друг Тони, он всегда окрашен в красный – цвет секса, крови и вины.

Он входит в бар в замедленном времени (фирменный прием Скорсезе), проходит мимо друзей, обмениваясь ритуальными приветствиями, поднимается на сцену к чернокожей стриптизерше и танцует с ней под несколько тактов рок-н-ролла. Он фантазирует о стриптизерше (Джинни Белл) и позже даже назначает ей свидание (но боится, что друзья увидят его с чернокожей женщиной, и не приходит на встречу), занимается сексом с кузиной Джонни Боя Терезой, но, когда она говорит, что любит его, отвечает: «Не говори так».

Для него любая женщина, к которой он испытывает вожделение, представляет угрозу греха: сразу же после танца со стриптизершей он зажигает в баре спичку и держит над ней палец – жест мгновенного покаяния. В его глазах эта угроза наделяет женщин такой таинственностью и властью, с которыми не сравнится даже секс.

Чарли весь фильм ищет прощения – у своего дяди Джованни (Чезаре Данова), босса местной мафии, у Терезы, у лучшего друга Джонни Боя (Роберт Де Ниро), у местного ростовщика Майкла (Ричард Ромулус) и даже у Бога. Он хочет искупления. Скорсезе, чей сценарий автобиографичен, понимает, почему Чарли так себя чувствует: он до мозга костей знает, что церковь права, а он не прав и слаб. Несмотря на то что он связан с людьми, которые воруют, убивают и продают наркотики, чувство вины Чарли сконцентрировано на сексе. Греховные помыслы – вот настоящий грех; все остальное – бизнес.

Чарли пытается примирить столь разные аспекты своей жизни. Он выслушивает печальную историю владельца ресторана, у которого нет денег. Чарли готовят к управлению рестораном, но он должен подчиняться Джованни, и тот запрещает ему дружить с Джонни Боем («порядочные люди ходят с порядочными людьми») и с Терезой, чей эпилептический припадок Джованни приравнивает к безумию.

Неприятности назревают из-за того, что Джонни Бой задолжал деньги Майклу, и тот недоволен, что никак не получит долг. Де Ниро играет Джонни Боя почти как юродивого: улыбчивый шутник, сорящий деньгами и временем, склонный к саморазрушению. Когда мы впервые видим его в фильме, он взрывает почтовый ящик на углу улицы. Зачем? Да просто так. Де Ниро и Кейтель слаженно разыгрывают сцену в подсобке бара, она демонстрирует взаимопонимание, которое эти два актера пронесут через многие фильмы. Чарли испуганно говорит Джонни, что он должен заплатить деньги. Джонни начинает бессвязный рассказ об игре в покер, полицейской облаве, драке – и в конце концов даже сам теряет нить разговора.

Скорсезе продемонстрировал свой режиссерский стиль в первом фильме «Кто стучится в дверь мою?» (1967), действие которого также происходит в Маленькой Италии и в котором также снимался Кейтель. В обоих фильмах он использовал ручную камеру для динамичных сцен и драк, все это сопровождалось рок-н-ролльной музыкой (сейчас это в порядке вещей, но было неслыханно в 1967 году). Так и в «Злых улицах», когда Чарли и его друзья отправляются за деньгами к владельцу бильярдного зала, и тот с радостью платит. Но тут Джонни Боя называют «чуваком», и, хотя никто, похоже, не понимает до конца, кто такой чувак, это приводит к дикой, хаотичной драке. И это не обученные каскадеры, наносящие друг другу удары хореографически поставленными па, а простые ребята лет двадцати, которые слишком много курят, слишком много пьют и дерутся так, чтобы ни в коем случае не порвать на себе рубашку. Камера преследует их, Джонни Бой запрыгивает на бильярдный стол, неловко отрабатывая удары карате, которые он подсмотрел в дешевых кинотеатрах на 42-й улице; звучит Please, Mr. Postman группы Marvelettes. Скорсезе виртуозно держит ритм сцены: вот в бильярдную врываются копы, чтобы прекратить драку, вот они получают взятку от владельца и уходят, и вот начинается новая потасовка.

В основе всего – отчаяние Чарли. Он любит Джонни и Терезу, но ему запрещено с ними видеться. Он пытается быть жестким с Терезой, но ему не хватает силы воли. Его доброе отношение к Джонни Бою проявляется в жестах (он треплет ему волосы, хлопает по спине) и в сцене, где Джонни стоит на крыше и стреляет в сторону Эмпайр-стейт-билдинг. Что бы Чарли ни делал, он чувствует себя виноватым; ненависть к себе окрашивает каждую его мысль.

В конце фильма он заходит в бар, заказывает скотч и держит пальцы над стаканом, пока бармен наливает, копируя положение пальцев священника над потиром. Подобная сакраментальная деталь также станет мотивом в фильме «Таксист», где кадры сверху отражают взгляд священника на алтарь, а герой так же подносит руку к огню. Все ведет, как и должно быть, к жестокой развязке, где ростовщик Майкл, чувствуя себя оскорбленным, садится за руль, а стрелок (Скорсезе) несет героям огонь отмщения. Стоит ли удивляться, что Чарли после стрельбы стоит на коленях?

По прошествии двадцати пяти лет «Злые улицы» временами выдыхаются; это ранний фильм режиссера, который все еще учился, и научился так быстро, что к 1976 году был готов снять «Таксиста», один из величайших фильмов всех времен, также с Де Ниро и Кейтелем. В фильме еще нет той стремительности и уверенности в каждом выборе, которые стали отличительной чертой Скорсезе. Он был создан с крошечным бюджетом и актерами, еще искавшими свой путь, и бо`льшая часть материала снята даже не на злых нью-йоркских улицах из названия фильма, а в стилизованных локациях Лос-Анджелеса. Но в этой картине есть стихия и ощущение обреченности, которых, возможно, не хватило бы более отшлифованному фильму.

Прототипами персонажей были люди, которых Скорсезе знал и с которыми вырос в Маленькой Италии, и его способность видеть и слышать их голоса сделали этот фильм поразительно значимым. Если «Крестный отец» Фрэнсиса Форда Копполы закрепил образ мафии как теневого правительства, то «Злые улицы» Скорсезе вдохновили другую линию современного гангстерского кино – фильмы о повседневности. В «Крестном отце» речь шла о карьере, в «Злых улицах» – о работе. В нем вы можете найти истоки всех остальных фильмов о криминальном рабочем классе, таких как «Король цыган», «Славные парни», «Зона преступности», «Спящие», «Состояние исступления», «Федерал-Хилл», «В тупике» и «Донни Браско». Великие фильмы не только оставляют след в душе зрителей, но и влияют на последующие фильмы. Во многих аспектах, вплоть до деталей современных телевизионных криминальных шоу, «Злые улицы» – одна из отправных точек современного кино.

«Таксист»