Попаданка. Книга 3. Вcё меняется

– Хорошо, - заглядывая внутрь, продолжила я. - Тогда принеси мне сюда тазик тёплой воды и мыла еще не жгучего какого-нибудь,и меня, кстати, Варварой Николаевной зовут.

– Хорошо, барышня, – низко склонилась она.

– Прослушай, Даша, - заулыбалась я, ещё на пороге стоя и при струящемся из окна достаточно тёплом ярком вечернем солнышке внутреннее убранство своего временного жилища разглядывая, - когда мы сами, то ты попроще со мною немного будь, поклонов не надо вот этих вот всяческих, я вообще-то того сторонница, чтобы совсем крепостничество отменить, равными нам всем стать. Только тебе никому не следует говорить об этом. Понимаешь меня? Сама-то ты графская крепостная, я верно угадала?

– Из крепостных мы, барышня, все тут из деревни привезены, кроме нанятого приказчика и Глафиры, гувернантки той самой сбежавшей… Остальные же все из крепостных и будем, - говоря, отвела она от меня глаза.

– А как ты думаешь, виновата ли Глафира та, в пропаже ценностей графских? - по ходу дела я решила поинтересоваться у неё.

– Ой, не следует мне, барышня, говорить о таком с вами. Да и не знaю ничего толком я! Пойду-ка лучше по-быстренькому за водой и мылом для вас сбегаю, – так отговорившись, повесила она на крючок, как шляпку,так и накидку мою.

– Ну ладно, беги, – отпуская её, окончательно вошла внутрь своей комнатки я.

Уютная она, я о комнате, конечно же, и кровать мягкая, пружинная. Присела на неё и немножко попрыгала. Стол письменный и шкаф для одежды есть.

Не поднимаясь, я завязочки платья, а потом и корсета на себе ослабила; и тут в дверь постучали громко.

– Багаж ваш, барышня, доставили! – по надменному тону судя, тот самый приказчик это и был. - Заносить можно-с?

– Да заносите уже! – С небольшим испугом выпрямившись, да запахнувшись, я чуть подтянула успевший подсползти расстёгнутый лиф платья.

– Ну вот! – с таким восклицанием, чуть ли не с целым тюком одёжки тёплой, седоватый мужчина в комнату зашёл, на меня поглядел с прищуром. – Иван, сюда вот сундук ставь! – тот тюк на кровать рядом со мной кидая,такое распоряжение кому-то отдал. – Здесь, барышня, пожалованные господином графом вещички вам,и одёжа разная, что сама хозяйка принести велела. Вы уж не серчайте, что нашумели да натопали мы тут, Дашка вот прибежит сейчас, приберётся маленько... И коль нет просьб каких, так не буду мешать вам больше. Мне идти можно-с?

– Да, конечно, идите, - еще больше запахиваясь, закивала я несколько растерянно.

– Тогда бывайте, барышня! – немножечко потоптавшись, распрощался он.

Оставшись сама, я Дашку с мылом и горячей водой ждать принялась. Ρешив, что обмоюсь чуток, причёску поправлю и в графское переодеваться не стану пока, в своём платье сегодня еще побуду – в дороге совсем не испачкалось оно, как и недавно мной переделанное – не так уж и плохо выглядит, шмотки же графские завтра перебирать примусь.

Любое ощущение времени, когда никаких часов и близко нет – чисто субъективное. Во мне отсчиталось где-то около четверти часа, прежде чем вернулась Дарья. Оставив в кoмнате тазик, кувшинчик с водой и мыло, её саму я почему-то за дверь выставила. Сказала, чтобы недалеко была, на страже стояла как бы, не пускала никого сюда,и, слава Богу, что

так сделала, очень даже в этом уверенна: побеспокоить меня хоть и не изволил никто, но тяжёлые шаги домочадцев графских то и дело в коридоре слышались,так бы я каждый раз напрягалась из-за них и вздрагивала, опрокинула б еще чего горячее на себя.

Наконец-то с собою закончила. Вот теперь ко всему готовая, в пределах правил приличия, разумеется. Собственно, я не думаю, что старый граф какие-то виды на меня иметь собирается, да ещё при живой и такой расстроенной жёнушке в особенности. Другим же господам в своём доме он тоже чего-то такого, даже обычного флирта, к примеру, позволить в отношении меня не даст,так думаю. Мне главное сразу хорошее впечатление на всех произвести, одно плохо, что веера вот нет только, в веке этом они широкие очень,и от лишних глаз прикрывают удобно так, жаль, что эту ихнюю прелесть я ещё на том приёме в нашем поместье по достоинству не оценила.

«Вот Фомы Фомича поместье уже и нашим считаю!» – на такой мысли себя вдруг поймала,и духом собравшись, вздохнув глубоко, лёгкий тремор внутри гася, я будто на заклание из комнаты вышла.

Платье длинное приталенное немножечко, перчатки тонкие высокие, да причёска гордая – всё при мне сейчас, это еще про серьги висюльками и цепочку с крестиком не говоря. Ну чем не дама самых благородных кровей-то? А веера и действительно не хватает, как-то не посчитала нужным с собой в дорогу его взять.

ГЛАВА 2. Утка пoдставная

Как вошла в банкетную залу,так про себя это место окрестила лишь лакей предо мною створки дверей раскрыл, и на плечи груз некой печали лёг, да густой дым табачный скользким ужом пробрался в нос. За карточным столиком сидя, гoлову склонивши, трубку курил и чуть ли не плакал старый граф.

– Вы пришли… – ту самую трубку от губ отрывая и в кожаный коричневый футляр укладывая, он навстречу мне пoднялся.

– Конечно, раз прийти обещала… – я немножечко сконфужено вымолвила. На Михаила Семёновича взгляд перевела, полицмейстер который, и на его приветствие своим лёгким кивком ответила.

– И очень хорошо даже, – шагнул граф ко мне. - Скучное наше мужское oбщество оживить сможете, очень уж живительного дамского смеха не хватает в кругу нашем, - здесь он под руку меня взял. - Жаль вот: Аннушка моя сегодня не может быть... Позвольте представить вам друга моего, Александра Васильевича, - к офицеру в сине-гoлубом мундире с полковничьими погонами на широких плечах меня подвёл. - Варвара Николаевна, насколько известно мне, помещика местного Петра Фомича сестра.

– Хорошо знаком-с с братом вашим, – тот полковник с лёгким поклоном улыбнулся мне. – В картишки частенько до утра с ним засиживались, заядлый игрок-с он у вас да по салонам ходок-с.

– Не скажу, что разделяю его пагубную страсть эту, - отпарировала я в сторону Александра Васильевича. Как-то покоробило меня очень такое его произношение с этим «С», оттого и не понравился он мне сразу же.

Меня в сторонке с Евгением Ивановичем оставив, прерванную беседу между собой продолжaя, оба служивых господина этих, полицмейстер и полковник, у камина стоять остались,и в колеблющемся свете множества свечей, поднесённое им сгорбившимся лакеем красное вино, как-то зловеще играло в пузатых бокалах на высоких ножках.

– За свой стoлик вас приглашаю... Партию мне в вист составите? - привлекая моё внимание, заговорил старый граф.

– Даже не знаю… – заморгав, растерялась я.

– А то оставили вот меня в одиночестве друзья мои, очень уж побаиваются сесть за один карточный столик со мной, - повёл он рукой в сторону своих гостей.

– Так всем ведь мастерство вашего сиятельства известно, а в вист – так в особенности, – от бокала с вином оторвавшись,и на каминную полку его поставивши, вмешался господин полицмейстер в мой с графом разговор.

– Так что, разделите эту колоду со мной? - реплику Михаила Семёновича как-то игнорируя, в меня глазами впившись, заманчиво щёлкнул квадратиками карт Евгением Ивановичем.

– Я попробую, - после мимолётного раздумья, ему со вздохом ответила. - Только учтите, но соперница я довольно слабая, даже никакущая, откровенно должна признать.

– А я по возможности помогать вам стану, – не без хитринки в уголках губ улыбнулся мне старый граф, заодно и лакею указал жестом, чтобы свободный стул для меня подвинул.

Надо признать, что наша игра шла вяло. Ставок мы не делали,играли на интерес, изредка подсказывая, граф заметно поддавался мне. И вообще, сидеть вдвоём за вистом дело довольно скучное и неинтересное.

– Совсем вот недавно мне про вас поведали,и как глубокую затворницу представили, как и вообще только из-за беды своей узнал я о существовании вашем, – тихо заговорил со мной мой Εвгений Иванович. - А всё это время мы здесь и не ведали, что есть вы, столь барышня интересная, в далёкой и Богом забытой губернии нашей. Вот поинтересуюсь, зачем это Пётр Фомич изволил так долго такую свою сестру скрывать, в который раз признать надо: барышню весьма прелестную, умнейшую и достаточно образованную даже?

– Не осoбо мы с ним ладили поначалу как-то, - попыталась я хоть что-то ответить. – Судьбой моею больше его старший и сводный брат, Фома Фомич, определялся. Затворницей держал и скрывал даже…

– Знаете, а я бы мог вас и в свет вывести, как-то представить, порекомендовать в обществе, – продолжал старый граф. - Поверьте, у меня гораздо больше средств и возможностей, чем у вашего нынешнего опекуна и благодетеля…

– Благодарю покорно, но нет, ненужно, - качнула головой я. – С пропавшей дочерью вам помогу и в своё поместье вернусь, навсегда уже... Как слышали, наверное, с опекуном своим, Фомой Фомичом, я обручена уже... И дата нашего венчанья точно назначена и определена,и жду я его с радостью и женской покорностью…

– Жаль, – как-то откровенно двояко вздoхнул старый граф. – Но в любом случае решение за вами, как и levee, - бросая на центр столика карту, растянул он губы в хмурой улыбке.

– Ох, всё равно я очень и во всём проигрываю вам, - беря чуть ли не единственную за всю игру свою взятку, с усмешкой отозвалась я, в душе очень надеясь, что по-французски он больше говорить не станет. Конечно, за проведённые здесь месяцы я уже разучила ряд франкоязычных выражений и слов, но для подобного общества этого крайне недостаточно.

– А вы почаще в глаза противнику заглядывайте, чтобы понять, когда и действительнo он блефует. Я вот вас только на этом большей частью и обскакал.

– Попытаюсь, - кивнула я.

Следующую партию я уже куда лучше сыграла, нет, не выиграла, разумеется, но будь наша игра даже на деньги – проиграла бы совсем чуток. В одном же старый граф был точно прав: у каждого, когда он обманывает либо скрывает что-то, нечто изменяется во взгляде и никакого полиграфа тут не надо. Где этого не заметить, не отточить навык, как за карточным столом сидя, когда глаза в глаза, когда сразу и лицо соперника видишь, и результат своего выбора узнаёшь? Так у графа при блефе больше морщинятся уголки его тёмно-карих глаз.

– Ну вот вы и заметные успехи делаете! – похоже, о чём думаю догадавшись, похвалил он меня.

Следующую партию мы уже вчетвером начали и с денежными ставками на бумажных лоскутках. Поначалу я очень так переживала, что в страшные долги влезу, в кабалу попаду даже, у меня-то и было с собой чуть бoльше двух рублей серебром и медяками только. Но я играла в паре с графом и о чудо: мы выиграли!

– Ну я остановлюсь, пожалуй! – вытянув своё портмоне и выложив на сукно несколько увесистых банкнот, c таким восклицанием поднялся из-за карточного столика Михаил Семёнович. - А то всего своего месячного жалованья за раз лишусь тут у вас!

– А давайте нашу гостью спеть попросим… – тоже рассчитавшись за свой проигрыш и откинувшись на спинку стула, блеснув золотом аксельбантом, вопросительно посмотрел на меня господин полковник.