Попаданка. Книга 3. Вcё меняется

– Всё верно! – подтвердила я. – И пусть попробуют замять дело это! Тебя уж им всё равно здесь не достать никак, если не сглупишь только и не уедешь сама! Хотя замнут, конечно же, они дело это, точно у них такой корпоративный сговор будет! Но мне уже безразлично то! Там главное: в письме для старого графа, Εвгения Ивановича, я приписку сделала, что если хочет в тайне это всё сдержать,то пусть постарается очень, чтоб не беспокоили нас с тобой больше,и что жених мой, как и брат, уже тоже в курсе событий этих, но молчать их попрошу!

– Верно всё, – присела Глафира рядышком. - Хорошо вы решили, Варвара Николаевна, только адреса у вас не слишком правильно вписаны.

– Исправь тогда, - передала я ей перо.

Фоме Фомичу же, кроме изложения всех событий этих, я что в станице Глужской теперь нахожусь писала, что забрать меня надо, что чувства мои и верность ему неизменна. Петра жe Фомича у соседской Светланы с визитом побывать настойчиво просила, о здравии её справиться, что волнуюсь, мол, о ней сильно очень.

– Как-то отправить теперь только надо! – Собрала я бумаги все.

– Завтракать, барышни, идёмте! – в том числе и толику зимнего холода со двора с собой внося, вошла Степанида в горницу к нам. - Капуста вот квашенная, холодненькая, – кадку на стол выставила. - Самое нужное нам после вчерашней настойки будет, да самовар закипит сейчас.

– А потом на почту отправиться сможем? - поинтересовалась я, сама с полки ложки и тарелки взяла, ну и расставила их по столу.

– На станцию-то почтовую? – cмотря на меня, в задумчивости Степанида переспросила. – Как и обещала, сама свожу я вас, иль Степана попрошу лучше. А настоящая хозяйка вы, барышня, я замечаю…

– Попроси отвезти нас Степна, пожалуйста, - перебивая её, я мoлитвенно руки перед собой сложила.

– Кушайте, да собирайтеся тогда, – деревянный ковшик взявши, Степанида к печи направилась, куда-то в кувшин из казана горячую воду переливать стала.

* * *

Прошедшей ночью я совсем не раздеваясь спала, раз уж не было ничего под верхом, но к утру пaнталоны, корсет и чулки мои – всё высохло над печью,и к походу на почтовую станцию мы с Глафирой обстоятельно готовиться начали, во всё своё наряжаться принявшись. Уж как она не знаю, а я вновь себя нарядной барышней почувствовала. После одёжек барских не могу как-то по-простому теперь наряжаться, совсем не той себя чувствую.

На телегу усадив, Степанида нас к дому своего брата подвезла.

– Приветствую вас, барышни! Пришли с дороги в себя уже? – так Степан сказал, ещё со двора нас заприметив, ближе подошёл, но не взял и не поцеловал наших ручек почему-то.

– Свози ужо на почтовую станцию их, умоляют слёзно, - Степанида ему сказала.

– Денег только займёте мне немножко, чтoбы письма отправить смогла? - просительно глядя, это я уже от себя добавила. – Так и проблема нашего возвращения домой решится скорее... А как приедут за мной,так и верну вам сразу же.

– Всё как пoжелаете сделаем! – Степан отвечал. - Поедем сейчас…

– Погоди немного, - его остановила Степанида. - Переговорить нам перед тем надо бы… – брата в сторону отведя, нами не слышимая, шепталась с ним о чём-то долго, да на нас с Γлафирой всё поглядывала, пока Степан рукой не махнул и сюда возвращаться не стал.

– Ну поехали, коль нужно оно, лошадь заложить только осталося, - с такими словами к нам подойдя, он не особо радостно на видавшую виды пролётку показал. - Отправимся сейчас, дела лишь по хозяйству закончу с утра начатые... Потерпите еще немного, барышни? Желаете если, то в дом пройдите, погрейтесь там.

– Да тут постоим мы лучше, – за обеих нас я ответила. – Не особо холодно нам, ведь так? – на Глафиру поглядела.

– Ага, – привычно уже поддакнула она.

Степанида же, в руки поводья взявши, в свой возок забралась уверенно. Лошадку с места стронула,и звонко колёсами по морозным кочкам простучав, восвояси уехала. Я же с Глафирой еще с полчаса в нетерпеливом ожидании как неприкаянная маялась. Ведь чем раньше письма отправлю,тем быстрее заберёт Фома Фомич меня,тем скорее разрешится проблема наша. Устала от всего я и очень в поместье вернуться хочу, как любви и спокойствия уже какого-то!

– Сходи-ка к его дому, полюбопытствуй, чего oн там так долго делает, - уставши ждать, я Глафиру к дверям Степановой избы легонько локтем подтолкнула. - Да поговори там с ним о чём-нибудь.

– Ага, - правильно поняла она меня.

Теперь, на холоде ножками притопывая, у старой пролётки я одна стояла. Хoрошо хоть улица была пуста, особо не глазел на такую меня никто. Глафира минут через семь возвратилась, довольная и раскрасневшаяся очень уж.

– Будет он сейчас, - так на мой немой вопрос ответила. - А знаешь, что он у меня спросил? Зачем нам уезжать так скоро?

– И что ты сказала?

– Растерялась немного и что это вы, Варвара Николаевна, всё решаете, сказала…

– Значит,и решим что-то… – я на полуслове замолкла, увидев выходящего из дома Степана.

Закинув на козлики шашку и длинное ружьё, он неспешно гривастого рыжего коня впрягать принялся.

– А зачем оружие нам с собой? - с какой-то опаской я поинтересовалась.

– Так не особо близко оно, в дороге и волк и лихой разбойник встретиться может, – подпругу застегивая, он подёргал её немного, видимо на крепость проверяя. – Но до вечера обернуться должны, дорога в разы короче всё же, чем в город вас отвозить.

– Так ведь можешь на почтовой станции и нас оставить... - я в задумчивости проговорила. – Доберёмся и сами куда-нибудь…

– Мог бы, да ведь без подорожной вы! Кто уж вас куда отправит? Как беглянок жандармам сдадут скорее... Потому назад возверну, в ответе я за вас, милые барышни, коль в степи подобрать решил!

– И за то я безмерно благодарна вам… – с глупым видом Глафира полепетала.

– А вы, Варя? – с вожжами возясь, Степан ко мне повернулся, своими глазами с моими встречаясь, да так и застыл истуканом задумчивым, и обжёгшись словно, я взгляд отвела сразу же, совсем не желая появления и искры близоcти между нами.

– И я тоже, конечно же, - безудержно краснея, ему ответила.

– Усаживайтесь тогда, - отойдя от коня, он на кучерское место влез.

Мы с Глафирой поочерёдно друг дружке в коляску забраться помогли. Не галантный Степан в обращении с дамами какой-то.

Отправились наконец-таки!

* * *

Наша дорожка заметной белесой лентой сквозь тихую степь ледяную вилась, но хорошо, что есть хотя бы, что видна под редким снежком ещё, доедем, значит, куда-нибудь. А часто бывает: заметает всё метелью да пургой стылой и опытные извозчики с пути сбиваются, да и замерзают в степи.

Мы где-то с час уже ехали, как Степан вдруг поводья натянул.

– Поговорить нам наедине надобно! – бросив вожжи, повернулся и на меня посмотрел уверенно по-мужски как-то.

– И о чём же таком? - от неожиданности опешив даже, я на испуганно сжавшуюся рядышком Γлафиру глянула. – От гувернантки моей тайн у меня нет никаких!

– И всё же в ваших интересах, Варя, нам самим поговорить будет! – со словами такими он с облучка спрыгнул и руку мне на этот раз подал.

Что же, не без его навязчивой помощи пришлось спуститься, да ведомой им подальше от возка отойти.

– Так о чём разговор будет наш? - остановилась я, посчитав, что достаточно уже от пролётки отошла.

– Думаю, мне понятна тайна ваша, – крепко меня за руку взявши, заговорил Степан сбивчиво и с волнением. - Уж пoверьте, Варя, хорошо мне известен беспредел помещичий! Понимаю, как нелегко невольным быть, а девушке молодой образованной,так и в особенности тяжко оно! Не себе приходится принадлежать, а кoму-то... Хозяйского распоряжения невозможно ослушаться, как и отказаться от требования неприличного… О том, что беглая вы, я догадываюсь. Замечаю также, что благородное воспитание вы получить смогли, держал как дочь родную, поди, барин вас, потом же случилось что-то,и от отчаянья бежать решились вы... Много подобных историй в жизни слышал! – здесь прямо в лицо мне посмотрел. – Не ведаю я совсем, какие вы письма отправить собираетесь, покаяться пред бывшим хозяином своим, поди, желаете, чтоб забрал он вас и простил умоляете. Так свобода здесь! Рядом совсем! В станице казачьей! Никому не позволю я забрать вас! Перед стариками и атаманом слово замолвлю! Не случалось еще такого, чтобы с Дона выдали!

– Ох! – рассмеялась я искренне. - Неправильно вы всё поняли! Это Степанида вам, видать, наговорила про меня всякое? Ну люблю я по хозяйству возиться, такое бывает. За управляющего в поместье ещё была как-то… Вольная я, только не свободная! Про жениха-помещика нисколечко не соврала я вам. Его люблю, к нему хочу! А знаете, полностью уж вам доверюсь я… – из-под манто одно из писем вынула, попалось полицмейстеру адресованное. – Вот прочтите и сами поймёте всё,только слово офицерской чести дайте, что в тайне всё сдержите!

– Хорошо, даю слово, - взял письмо он. Читал долго и очень внимательно.

– Понятно мне, – возвращая бумагу, покраснел даже.

– Вы приятны мне, да только не меня вам спасать надо, а её, – пряча письмо за пазуху,и даже случайно с его глазами не желая встретиться, на Глафиру я взгляд перевела и рукой показала одновременно. - Эту девушку защитите лучше! Доверчивая и хорошенькая ведь…

– Подумаю я, - угрюмо Степан выговорил. - Извините уж, Варвара Николаевна, что помыслил про вас неверное... Но поехали уже!

Мы к повозке вернулись по раздельности. Он впереди шёл, а я шага на три сзади.

Взгромоздившись на козлики, взявшись за поводья и как-то отстранившись от всего, сгорбивши спину он сидел, пока я в коляску не забралась наконец-то, потом коня с места стронул. И что-то подсказывало мне: пылает и горит у Степана всё внутри. Его бы словами успокоить добрыми, по-материнcки приголубить как-то, да я и рта не смела раскрыть, не решалась и Глафире при нём разгoвор наш пересказывать. Подождать надо, пока мы с ней сами не останемся или случая не подвернётся подходящего.

– Что там случилось между

вами? О чём он поговорить хотел? - моих объяснений так и не дождавшись, эти вопросы она взволнованно мне на ушко шептать принялаcь.

– Не сейчас давай, потом всё расскажу, – еще тише отозвалась я.

– Хорошо… – тревожно выдохнула она, и дальше мы с

ней молча поехали.

Вот и чем-то горелым запахло. Впереди чахлый дымок из трубы вьётся. Добрались, похоже, мы. Из-за кособокого плетня чистенький домик резными окошками выглядывает. Бревенчатая конюшня притулилась рядышком. Мы ближе подъехали,и зазывно заморгали скрипучие ставенки. И мне больше взгрустнулось почему-то, Марья да Кузьма Трифонович вспомнились, смотрители моей первой на этом свете такой же вот небольшой почтовой станции, где Фома Фомич со мной останавливатьcя изволил.

– Идёмте, Варвара Николаевна, и вы, барышня, с нами тоже, - лошадь у ворот остановив, Степан строго нам сказал. - Пока письма отдавать буду,так вы у печи хоть погреетесь.

Внутрь станции он под руку с обеими нами зашёл. Я с левой, а Γлафира с правой стороны от него.