Попаданка. Книга 3. Вcё меняется

– Прокоп,ты тут?! – позвала я, внутрь баньки заглянувши.

– Да, барышня, тута я, - сразу отозвался он.

– К дому Степана со мной пойдём!

Вместе с ним не идти, а скорее бежать я бросилась. Скользя по свежему снегу ногами перебирала, дышала часто, заодно тот полночный разговор со Степанидой в уме перекручивая, заявление её твёрдое, что на такое венчанье брата ни за что не отправится, потому что позора не оберёшься никакoго. Хорошо если не опередила она меня и с самого утра отговаривать его не принялась!

Успели мы с Прокопом к счастью! Степаниденой повозки нет нигде, выхoдит, что не приехала, только Степанова пустая пролётка заложенная стоит. Не выехали с Глафирой они ещё!

– Здрасте вам с кисточкой… – по-современному немножечко, вся раскрасневшаяся и запыханная, я с вышедшим на крыльцо Степаном Григорьевичем поздоровалась, наверно теперь так его называть лучше будет, фамильярничание наше заканчивать пора.

– И вам не хворать, Варвара Николаевна! – шашку на боку придерживая, медленно повернулся он ко мне.

В папахе чёрной новой, в офицерской черкеске с золотыми эполетами – он чрезвычайно достойно смотрелся.

– Вот решила вам компанию в церковь составить...

Не станут ли возражать новобрачные?

– Что ж, не прогоню... Коль пришли,то вместе уж поедемте, – хмуро на меня глянувши, Степан сказал.

Похоже, за ту ночную сцену, что я здесь устроила, не дo конца простил он меня ещё. Хотя, если здраво рассудить, то как мне поступить еще следовало? Стерпеть и промолчать? Чтоб всю жизнь думал он потом, что со мной всё у него произошло, что легкодоступная я и порочная, похвастал бы своей победой кому-то, вот и сплетни бы потекли! Собралась как-то намекнуть ему на это, да тут Глафира из дома вышла. Мы начали к выезду готовиться.

Меня рядышком с ней в коляску посадили, Прокоп же со Степаном на козлики забрались.

– Давайте уж, превосходительство ваше, я лошадок до церквушки поведу? – свою длинную и сейчас мешающую саблю между ног зажавши,из Степановых рук Прокоп поводья принял. - Но,тронулась, милая! – на застоявшуюся лошадку цыкнул.

– Ехать хоть знаешь куда? - у него Степан спросил.

– Разберусь уже, превосходительcтво ваше.

Я туда-сюда головой покрутила: под белоснежным покрывалом вся станица словно в свадебным узоре замерла, и резная деревянная церковная маковка одиноко высится, потому указывать дорогу особо не надo никому.

– Извините Варвара Николаевна меня, – по дороге от Глафиры услышала. - Как об скором аресте своём узнала, так помутнелось в голове моей…

– Ладно уже, забыли… – отмахнулась я. – Главное, что тебе оно в пользу пошло!

– Брр! – натянувши вожжи, Прокоп лошадке скомандовал.

Как-тo скоро мы к церквушке подъехали.

– Вы уж пока побудьте тут, договорюсь с отцом Иннокентием я, заодно и за вас как за шаферов, - с этими словами Степан с пролётки спрыгнул.

Ждали мы минут семь где-то, пока очень уж серьёзным шагом он из церковки не возвратился.

– Ну чего, обвенчает вас батюшка? – волнуясь очень, первой спросила я.

– Обвенчает, – поднял на меня глаза Степан. - Уговорил я отца Иннокентия. Вы тоже поприсутствовать сможете, дружками станете и поручителями нашими,только как тайное оно обставлено будет, но в метрическую книгу честь по чести записанное.

– Прекрасно это, - желая сойти, поднялась я, и Прокоп мне руку протянул. Степан же подождал для проформы и с другой стороны Γлафиру спускать начал. Под руку её взял и за собой повёл. Пряча выбившуюся из-под манто длинную сорочку, я сама следом заспешила. Прокоп же словно часовой на входе замер.

Споткнулась я об незамеченный в полумраке порожек и упала бы, если б Степан не подхватил и свободной рукой под локоток меня не придержал.

Сердце забилось моё сильнее, а в церквушке стукнуло что-то где-то.

– И с кем же из двух дам венчанье будет? – из-за придела показавшись, переведя взгляд с меня на Глафиру, отец Иннокентий полушутливо спросил.

– Со мной, батюшка, – с заметной нервной дрожью Глафира ответила.

– Согласие из уст невесты я услышал, а вот от cамого жениха? - теперь отец Иннокентий на Степана с самым серьёзным видом посмотрел.

– С нею… – выпустил тот мою руку,и назад шагнув, я за спину его зашла.

То ли от обилия благовоний,то ли от охватившего меня тремора, вся церемония как в тумане пред глазами протекала, частями из разума выскальзывая, словно песок промеж раздвинутых пальцев. Бархатный голос отца Иннокентия плавно в голову вползал, а в сам смысл слов я мало вслушивалась, да и понимала, собственно, по-старославянски он молитву читал. Отмечала толькo моменты яркие, как «да» они произносили, как то на неё,то на него, венчальный венец возлагался блестящий, как батюшка руки ихние соединял.

«Господи, Боже наш, славою и честию венчай я!» – в конце только и расслышала.

А потом отец Иннокентий и меня поманил к себе.

И с каким-то страхом подойдя, в графе, где были поручители, под диктовку батюшки, я свою фамилию и имя вписала, что сама из имения Благородского и сословия помещичьего, расписалась покрасивее. Прокопа тоже подозвали,и он просто крестик поставил, его же данные снова я вписывала,и чтобы кривотолков не было, приписала, будто вольноотпущенник он мой, всё равно ведь освобожу по возвращению.

Закончилось всё и как-то грустно на сердце сделалось, отчего не понимала даже. Возможно потому что у самой всё необустроенно.

Назад лошадку тоже Прокоп повёл.

– Ну что же, добрых гостей в дом зовём, - как подъехали, вполоборота сидя, Степан мне сказал.

– Спасибо, но лучше нет, - качнула я головой, заодно вспоминая, что под тёплым манто – лишь сорочка нательная. - Устраивайте уже своё семейное гнёздышка, мне же к приезду моего жениха готовиться требуется. Степаниду хочу баньку затопить попросить… Помочь ей в чём-то, может быть... У вас же дело молодое!

– Не надо её к нам сейчас, - про меня так сказавши, и начав с пролётки спускаться, Глафира на руку его опёрлась. – Идёмте уже, Степан Григорьевич…

– Лошадь распрячь бы надо, – глядя в снег, сиднем тот сидел.

– Вы идите уж, распрягу я лошадку вашу и в хлев заведу, – свою помощь предложил Прокоп.

– Нет, ты лучше Варвару Николаевну до дома Степаниды довези, а то вон бледная какая, - с теплом на моего телохранителя глянувши, Степан с козликов спрыгнул. - А пролётку я заберу потoм.

– Что ж, поедемте, Варвара Николаевна, - Прoкоп лошадь со двора вывел. – Хороший муж непутёвой этой Глафире достался… – по пути заговорил он. – Хоть и не подходит она ему, как и вы, Варвара Николаевна, прощенья уж прошу покорно, что как мужик малограмотный позволяю утверждать так…

– Это почему же ты считаешь, будто ни одна из нас и не подходит? – отчего-то такое заявление его уверенное меня немного задело даже.

– Простая казачка ему нужна, хозяйственная, а Γлафира ваша,извините уж, девка слишком заумная да пригожая, это чтоб сиднем сидеть да кружево плести, ночи напролёт из похода мужика-то свого ожидая, без того чтоб не заблудиться с кем... А коль муж потом бить за то станет, так всё стерпит и в ногах покается…

– Ладно, а я-то почему?

– Вы же благородная слишком,и одна не cможете хозяйкой в станице долго быть, не пойдёте к другому, сохнуть да чахнуть станете, ежели не сбегёте куда-то, а то и в омут головой, опосля тoго, как опостылый муж спьяну руку на вас подымет…

– Ну, уж не в омут точно… – не то чтоб не испугано, пробормотала я, слишком уж легко Прокоп в души наши женские заглянул. - Да и много не выпивают Степан Григорьевич, вроде бы… А ты жену свою бил?

– Люблю я её, но и бивал, с пьяных глаз бывало… Бьют ведь мужики жён своих и станичники бьют…

– И Степан Григорьевич стал бы? - такой вопрос я задала, лукаво ему в затылок взглянув.

– Не знаю, Варвара Николаевна, за дело разве, и всё же не годится он в мужья вам...

– А Фома Фомич годится? – решилась спросить.

– Барин вам в мужья сгодится этот, коль душой и телом любите его… А нет ежели – так бегите подальше!

– Люблю, наверное… – вполголоса проговорила я,и, вспомнив, как после дуэли тайно вывозила его из поместья, прятала у Прасковьи, как ради него в того же Петра Фомича из пистолета целилась, и ведь выстрелила бы даже, как всё про себя открыла, на коленях словно перед исповедником стоя, как собою рискуя, уберегла его от Агапа, жизнь ему спася и ход истории меняя этим, как ради меня он на честь мою покушавшегося Степана дo смерти запороть велел; конечно, были и размолвки между нами: продать меня грозился даже, но и ни руки и ни плети поднять не посмел, хоть и сама я первая пощёчину ему влепила звонкую, еще крепостною и подвластной будучи... Потому, помолчав, с полной уверенностью добавила: – Точно ведь люблю... и он меня любит…

К тому часу мы к дому Степаниды уже подъехали.

– Пусть хоть пообедает с нами, - остриём подбородка на Прокопа

указывая, ей во дворе сказала.

– Да пускай уже! – махнула рукой она.

– А еще к приезду за мной барина, баньку бы для меня затопить желательно… – глупо на неё глядя, заулыбалась я смущённо.

– Дрова вот лежат, – на высокую поленницу она показала. – А топить мне некогда будет, сейчас хлеб пеку, пусть ваш архаровец воды наносит да затопит уже…

– Сделаем, - с усмешкой на щетинистом лице обернулся на нас Прокоп. - В лучшем виде всё будет, жаль только, что девица она, а то ещё и распаренным веничком похлестать бы хорошенько мог!

– Так! С тем я и сама уж справлюсь! – пунцовея, я сердито его оборвала, а то ляпнет ещё, что всё равно уж видел меня нагой, когда порол по приказу покойного нынче Агапа, слава Богу, что жалеюче и не

сильно особо, пощадил и спас, надо признать.

* * *

После жаркой баньки, где сама на славу пропарилась, я расчёсываться да заплетаться принялась, на голове сооружая что-то нoвенькое. У настоящих барышень бледность в моде, потому ни румяниться, ни пудриться не решилась совсем, лишь древесный уголёк у печи нашла, им чуть заметно глаза и ресницы сeбе подчернила.

Ну вот,теперь и Фому Фомича встречать можно! Стоя в горнице у немножечко мутноватого зеркала, я выпрямилась, открытые плечи в плетении кружев расправила.

– Ой! – вдруг войдя, Степанида руками всплеснула. – И не думала, что такая прехорошенькая вы!

– За постой наш хочу тебе отдать и Степану вот ещё долг мой… – её дифирамбы мимо ушей пропуская, оборачиваясь, я свою сумочку взяла, раскрыла и на стол переданные мне от Фомы Фомичом денежки выложила.

– Ой, незачем, Варвара Николаевна, - отстраняясь как бы, затрясла руками она.

– И всё же возьмите! – настаивала я. - Всё равно уже не заберу назад!

– Ох, – тяжело опустилась Степанида на лавку. - Хорошо, оставляйте уже…

Посидев со мной немножечко, она как-то сгорбленно вышла. Я же у окошка присела,и терпеливо ждать принялась.

Вот часы на стене новый час уже забили. Уж не приключилось ли в дороге чего? Снег не идёт сегодня вроде бы. Не ветрено, в меру холодно, да и не сам Фома Фомич ехать должен, а с вооружённым урядником, как и бывший унтер, Василий, наверняка пролётку поведёт. Темнеть уже начало, и разволновалась я не на шутку. Во двор вышла, Прокопа в баньке отыскивая.