Нелюбовный роман

V

Сперва Хедвига отнеслась к осторожным вопросам Севель с большим подозрением. Она очень долго уточняла, что собеседница имеет в виду, а потом задумалась. Вежливо-сдержанная толстушка в один миг превратилась в суровое и цепкое деловое существо, бесполое и бесчувственное, со взглядом автомата, подсчитывающего выгоды, убытки, затраты и возможности. Казалось, в её взгляде можно было видеть, как протекает чисто математическая оценка ситуации, без учёта каких-либо чувств, отношений и прочих нематериальных факторов. Вот только понять, что именно там подсчитывается и каков итог, было невозможно.

А потом внезапно Хедвига согласилась.

– Я понимаю, что у тебя почти нет времени, чтоб работать, – сказала она. – Но как раз на исключительность товара можно сделать ставку. Ты будешь делать маленькие нательные сумочки. Мастерицу я пришлю на дом, чтоб она тебя обучила. Платить буду треть от стоимости сумочки. Давай договоримся так – пока делай по пять сумочек в неделю, а там посмотрим.

– Это так… неожиданно… Я была уверена, что ты откажешь.

– Нет, у меня есть мысль насчёт тебя. – Хедвига посмотрела на Севель чуть более человеческим взглядом. Лёгкая улыбка тронула её губы. – Ты разумно мыслишь, и это располагает. Ты живёшь в роскоши, в доме, который скоро будет всецело принадлежать твоему сыну, к твоим услугам две служанки – а в кармане пустота. Ты ведь об этом думаешь?

– Да, но… К чему ты это говоришь? – Севель содрогнулась, вспомнив беседу с Фруэлой накануне.

– Я хочу понять твои резоны. Я рада, что ты понимаешь: даже в роскоши не следует забывать – наше благополучие только в наших руках, и о возможности заработать должна помнить любая.

Севель вздохнула с облегчением и заулыбалась.

– Спасибо тебе большое. Я это очень ценю.

– Надеюсь, что так, и ты меня не подведёшь. Ты ведь понимаешь – я иду навстречу только один раз. И только потому, что у нас с тобой один муж.

– Да-да, конечно! Ещё раз благодарю!

Через день работница мастерской привезла в особняк швейную машинку и показала, как ею пользоваться. А следом, уже поздно вечером, приехала уставшая до зелени мастерица и постаралась научить Севель шитью. Когда Севель пригласила её поужинать, с облегчением согласилась, а потом уснула прямо за столом.

Наутро, когда молодая мать осторожно разбудила гостью, так и проспавшую всю ночь в кресле, женщина была ужасно смущена, но и благодарна. В комнатушке, которую она могла назвать своим домом, её ждала всего лишь койка и половина тумбочки, а ещё весёлые соседки, которым не нужно было рано утром на работу, и шумные соседи. Так что даже сон клубочком в кресле, но в тишине, был для неё удачей. Потому мастерица легко согласилась переночевать в доме Севель ещё пару-тройку раз (на топчане в кухне), а в благодарность показать гостеприимной хозяйке и другие приёмы шитья.

У Севель уже давно чесались руки. Она не умела рукодельничать, только латала одежду и пришивала пуговицы, и этого ей хватало с избытком – сыновьям постоянно нужно было что-нибудь зашивать. Но ей давно уже хотелось большего, и шитьё сумочек выглядело с одной стороны интересным, а с другой – многообещающим делом. Чем не ремесло на всякий случай и приятно-полезное развлечение в её новой комфортной жизни? Молодая женщина взялась обучаться с искренним пылом. В конце концов, лишние деньги тоже не повредят.

Первые изделия Хедвига приняла хмуровато, строго указала на недостатки, однако деньги через пару дней передала. Ошеломлённой от радости Севель они даже не показались мелочью. Дальше общение владелицы мастерской и новой надомной работницы пошло легче. Хедвига забирала почти всё и плату передавала сразу.

Потом приехала Аника – смотреть, что это за новое занятие появилось у младшей жены.

– Ты уверена, что это дело не помешает тебе присматривать за Радиком и Ваней?

– Нет-нет, я шью, только когда они спят.

– Но и ты должна высыпаться. Следи за этим. Твоя главная забота – дети. Если муж узнает, что ты ещё и работаешь, он рассердится.

– Он не узнает.

– Ну ладно, – успокоилась Аника. – У меня, кстати, есть просьба – можно я приведу к тебе свою знакомую? Она надеется забеременеть и, конечно, мечтает о мальчике. Хочет использовать все возможности.

Севель охотно согласилась. Подруга Аники долго обнималась с молодой матерью двух сыновей и чай пила из её кружки, денег ей не предложила, но подарила роскошнейший большой комплект шёлкового белья, на который прежде Севель и за год бы не заработала, даже если б не ела и не пила. Это бельё очень понравилось Нумерию. Как только стало можно, он начал заглядывать к ней и с удовольствием отметил положительные перемены в её внешности. Теперь Севель посещала салоны красоты, ужасалась тому, сколько это стоит, но терпеливо платила, потому что так было положено.

Обнимая жену, Нумерий шептал, что не прочь получить от неё и дочь – теперь, после рождения сына. А она тем временем думала, что не успеет сшить ещё один кошелёчек, и поэтому, видимо на парикмахера ей уже не хватит. Ведь теперь, когда она зарабатывала, Аника перестала забирать у неё счета из салона, велела оплачивать самостоятельно. И это было честно, ведь оплачивать прислугу она не перестала, а без няньки, умело присматривающей за малышами по вечерам, Севель не смогла бы шить.

Эта девочка с прекрасными рекомендациями и опытом согласилась трудиться за копейки, потому что здесь ей предоставили постель в детской и питание, а ещё Севель и Аника были любезны и терпеливы с нею и соглашались, чтоб она совмещала работу нянькой по утрам и вечерам с работой в одёжном бутике днём. Девочка хотела перспектив, она рассчитывала поднакопить денег на учёбу, и ей казалось вполне нормальным трудиться с раннего утра до глубокой ночи и спать вполглаза.

Слушая её рассказы о жизни, Севель снова и снова убеждалась, как ей повезло. Эта-то девочка родилась в хорошей семье, но и её отправили саму зарабатывать на жизнь и будущее, потому что с её замужеством не сложилось так, как хотелось её отцу. Единственным послаблением на трудовом пути, которое обеспечила ей законнорожденность, стала почеркушка от отца, с такой бумажкой она могла претендовать на хорошую работу. Потому её и взяли в няньки в самом начале, а теперь – в хороший магазин. Но по большому счёту это лишь дало девушке право работать целыми сутками и иметь за это столько, чтоб более или менее хватило на жизнь.

Подхлёстнутая чужой историей и пониманием своего шаткого положения, Севель принялась работать усерднее, попробовала делать кошелёчки посложнее, украсить их отделкой и вышивкой. Хедвига передавала ей деньги и свои советы, очень настойчивые, но точные.

– Мне так странно, что мои поделки хорошо продаются, – смущённо сказала Севель, принимая очередную сумму.

– Конечно, они хорошо продаются, – ответила Хедвига, открывая записную книжку (она отмечала всё – и заплаченные деньги, и взятые изделия, и даже время, когда это произошло). – Я рекламирую вещи как изделия мастерицы, у которой двое сыновей, а дочерей нет вовсе. Разумеется, они разлетаются как горячие пирожки.

– Ты продаёшь их как средство для отчаявшихся? – Севель была шокирована.

– Разумеется, нет. Лишь как одно из средств и хорошую примету.

– Но ведь это обман. Потом выяснится, что мои штучки никому не помогли, и что тогда?

– Это не обман. Я говорю правду – ты действительно мать двух сыновей, а дочек не рожала. Если дамы хотят обманываться сами, кто же в этом виноват?

– Да, всё верно, но обиженные придут виноватить именно тебя. То есть нас. Может случиться скандал, боюсь, мужу не понравится, если примутся полоскать нас с тобой.

– Ты в первую очередь волнуешься за себя… Да я знаю. Это, кстати, разумно. И даже насчёт мужа ты права. Я подумаю. Надо поразмыслить, как всё это подать, чтоб ни с какой стороны не подкопаться. Муж не будет оскорблён.

Она ушла хмурая, а Севель, поразмыслив, решила, что, пожалуй, зря придирается. Ну в самом деле – к ней были добры, дали возможность зарабатывать без особого напряжения… Само собой, используя её удачу ради обогащения, так и что в том особенного? Она ведь и сама это делала.

К ней время от времени обращались знакомые и дальние родственницы сперва старших жён, а потом и остальных. Великолепным финалом стало знакомство со старшей сестрой Дениз – она была замужем за крупным государственным чиновником, к тому же представителем знати, и страстное желание родить сына горело в её глазах. У её супруга уже был сын, причём взрослый, но он вёл себя настолько недопустимо (женщина мимоходом намекнула на увлечение наркотиками, и Севель поклялась себе, что никому об этом не скажет – слишком опасно), что отец подумывал лишить его прав на фамилию и наследование. Если бы только на свет появился ещё один ребёнок мужского пола – он непременно сделал бы это!

Её резоны были понятны, очень и очень понятны. Она подарила Севель золотую цепочку, кольцо с рубином и деньги – хорошую сумму. Через месяц Дениз вскользь упомянула, что сестра ждёт ребёнка. Севель старалась об этом не задумываться, она просто шила, занималась своими сыновьями и ждала, когда Аника поможет ей открыть в банке счёт на своё имя. Для замужней женщины это было не так-то просто. Замужняя женщина могла распоряжаться и владеть только теми деньгами, которые ей позволит иметь супруг. А ставить Нумерия в известность о сумме и её пополнении не хотели ни Севель, ни Аника, функцией которой было следить за поведением других жён – то есть, что бы те ни учинили, Аника была бы виновата тоже.

Поэтому она вникала во всё, в том числе и в затею Хедвиги. Обсуждали это всё очень долго, до тех самых пор, пока Дениз с сожалением не сообщила, что её сестра разрешилась от бремени девочкой. Но ничего дурного в связи с этим не произошло, супруга знатного чиновника оставила крушение своих надежд без последствий, как и он сам (что ж, он вряд ли был в курсе ухищрений одной из своих младших жён).

Зато одна из женщин, которая купила нательную сумочку у Хедвиги, действительно родила сына. Позже она пришла в магазинчик и громко потребовала к себе мастерицу – чтоб отблагодарить её. Причём оказалась настойчива: согласилась прийти позже, раз Севель в мастерской нет, и всем покупательницам вокруг подробно рассказала, почему она здесь и чем так довольна. Её желание похвалиться своей удачей на людях понять было очень легко, а вот огромное чувство благодарности – намного сложнее. Но Хедвига и её продавщицы не растерялись. Они приветили покупательницу, обо всём её расспросили и пообещали ей встречу с Севель.

Дама была многословна и очень эмоциональна, долго объясняла Севель, что боится за своего мальчика – мало ли что с ним может произойти. Она была уверена, что если не отблагодарить принёсшую ей счастье женщину, то беда затаится за углом, а это совсем ни к чему. Поэтому мастерица должна принять дар… И в конечном итоге Севель были вручены ключи от машины и дарственная, куда требовалось всего лишь вписать её данные. Молодая женщина открыла было рот отказаться, но Хедвига вовремя вмешалась. Да и щедрая дарительница не собиралась отступать.