Молчи

Глава 14

Месяц спустя

— Ты расскажешь мне, что происходит, или мне придется стать детективом?

Орион оторвала взгляд от миски, в которой месила тесто. Она пекла булочки с голубикой и лавандой, и думала, что лаванду чертовски странно класть в булочку, но она не всезнайка. Она на десять лет отставала от всех остальных.

Эйприл просматривала каналы на новом телевизоре. После пары бокалов вина они решили — Орион теперь была к этому неравнодушна, — что телевизор недостаточно велик. И какой-то причудливый. Ведь Орион по привычке купила самый дешевый на рынке.

В ту же ночь они также решили, что Орион давно пора потратить все деньги, которые прожигали дыру на ее банковском счете.

Судебный процесс прошел успешно. Это была не такая уж долгая, утомительная битва, которую ожидала Орион, поэтому теперь она ждала, когда упадет другая туфля. Когда кто-то выскочит из-за занавески и поймет, что она Дарби, запихнет ее в трейлер, опустошит ее банковский счет, и о ней все забудут.

Но, опять же, другая туфля упала десять лет назад.

Таким образом, юридические вопросы прошли без сучка и задоринки, поскольку огласка дела каким-то образом осталась на первом месте в публике. Штат Миссури и сама страна не могли позволить себе выглядеть так, будто эти девушки — жертвы самого ужасного случая века.

Кто-то слил фотографии, отсюда и ярлык самого ужасного случая века. У них были фотки всех вещей, которыми пользовались Твари, когда девушки себя плохо вели. Коробка, маска и цепи. Частокол и кнуты с рыболовными крючками на концах.

Там были фотографии Клетки. Пятен крови. Потертого матраса и могильной ямы на заднем дворе.

Все это выглядело таким… фальшивым для Орион. Потусторонним, несмотря на то, что это снилось ей каждую ночь, и она вспоминала все, когда закрывала глаза, поэтому она слишком хорошо знала, что всё было реально. Но, увидев это в новостях, использованное как мясо, болтающееся перед бешеной, голодной аудиторией, это показалось каким-то чужим.

Мир коммерциализировал их страдания. Может быть, чем больше это походило на кино, тем меньше люди задумывались о реальности того, что среди них живут монстры и могут похитить их дочерей с улицы. Когда Жаклин умерла, и о похоронах и ее смерти узнали массы, в выгребной яме социальных сетей появились разные статьи, а соц. сети Орион избегала любой ценой. Статьи о прошлом некоторых девушек. «Некоторые из них были проститутками», писали они. Некоторые «тусовщиками», как Жаклин. Некоторые «заслужили это». Орион изо всех сил старалась избежать всего этого, чтобы сосредоточиться на предстоящей миссии. На монстрах, которые использовали ее.

Те же самые монстры, которые испачкали матрас своей грязью, все еще занимались подобными вещами, Орион не сомневалась в этом. Их вечеринка сорвалась, но другая вечеринка всего в нескольких минутах езды.

Нет надежд, что такие мужчины, с такими потребностями, могут просто остановиться. Это бизнес. Орион это поняла, когда одни и те же «клиенты» приходили снова и снова на протяжении многих лет. Те же запахи, насмешки и требования. Это не просто два долбанутых мужика, которые забирали девушек с улицы. Это целая гребаная система.

Орион планировала покончить с этим, начав с обожаемого доктора.

Деньги ей помогут. Месть великолепна, когда ты кровожаден, но еще требуются финансы, чтобы это сошло тебе с рук. Орион изучила все тонкости дел об убийствах в штате Миссури: что помогало поймать убийц, что они делали правильно и что неправильно. Она знала, что для того, чтобы этот план сошел ей с рук, и чтобы победить этот новый мир ДНК и высокотехнологичных камер, ей придется быть умной, ей придется тщательно все спланировать, и ей понадобится куча денег. Бедным людям не сходили с рук месть и убийства. Бедных людей сажали за решетку, виновны они были или нет, никто не обращал на них внимания.

К счастью, Орион больше не была бедной.

Их адвокат не солгал о своих способностях.

Пять миллионов долларов.

Каждой.

Орион не могла представить себе таких денег. Она не смогла бы потратить их и за десять жизней, а именно это у нее отняли.

Эйприл, с другой стороны, вполне могла потратить всё, так как именно она решила, что квартира Орион должна быть как у… Орион.

Хотя Орион сама не знала, кто она такая, черт возьми.

А Эйприл, очевидно, была уверена в этом. Поэтому Орион сделала что-то нехарактерное. Она доверилась девушке, которая когда-то была ее лучшей подругой, чтобы та сказала ей, кто она такая или кем ей следует быть.

Когда прибыли посылки, Орион начала подозревать, что Эйприл знает ее лучше, чем она сама.

Если бы кто-то посмотрел на нее внешне, если бы кто-то прочитал ее историю в газете, он подумал бы, что этой девушке идут темные тона. Тяжелые. Холодные.

Но Эйприл видела глубже, поэтому там были теплые тона, мягкие накидки, уютные подушки, красивые картины. Старинные ковры.

Квартира Ориона быстро превратилась в дом. Конечно, у нее более чем достаточно денег, чтобы переехать из комплекса в шикарный дом с участком и личным пространством. Эйприл так и сказала. Но одна мысль об этом пугала Орион. Ей нравилось делить стену с незнакомцем. Ей нравились дома, нагроможденные друг на друга, ей нравилось, что она была чуть дальше по коридору от того места, где живет Жаклин; где она жила раньше. Кто-то другой быстро переехал в эту квартиру, все её вещи исчезли, как будто её никогда и не существовало.

Эйприл не настаивала, так как она уже приложила достаточно усилий, чтобы вторгнуться в жизнь Орион.

— Что? — спросила она, погрузившись в свои мысли.

Эйприл поставила телевизор на паузу, свернувшись калачиком в плюшевом белом кресле, которое поглотило ее маленькую фигурку.

— Я говорю, что я же не замужем за своей работой официантки в основном потому, что чаевые отстой, и я хреново справляюсь, но стать детективом — это такая тяжелая работа, и у меня не было бы никакого шанса сохранить хороший маникюр. Конечно, можно было бы, чтобы знать много секретной информации, но я не хочу.

Орион моргнула, глядя на нее, ее руки были липкими. Она забыла, что Эйприл задала ей вопрос.

— Хм?

Эйприл улыбнулась. Она дразнила ее и наслаждалась этим. Она больше не ходила по яичной скорлупе вокруг бывшей подруги. Больше не обращалась с ней, как с жертвой или неразорвавшейся миной.

— Я говорю, что происходит между тобой и Мэддоксом? Я знаю, что он учит тебя водить машину. Я знаю, что он приглашает тебя на ужин. Я знаю, что вы смотрели фильм на прошлой неделе, — Эйприл ткнула в нее пальцем. — Чертов фильм, Орион? Я умоляла тебя пойти со мной в кино, а ты всегда говоришь, что не готова!

Орион ненавидела то, что Эйприл узнала об этом. У нее сложилось неверное впечатление. Или, может быть, верное.

— Я не была готова, но рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Он всегда присматривает за мной, и, я не знаю… ничего такого не происходит, — сказала Орион так быстро и резко, как только могла. Она прогрессировала вместе с Эйприл, каждый вечер впускала ее в квартиру смотреть телевизор, готовила для нее, давала ей полную свободу действий в украшении квартиры. Для Орион это большой подвиг. — Он просто очень хотел посмотреть «Человек — швейцарский нож».

— Фу, тот, где Гарри Поттер играет дядю Берни?

— Кто такой дядя Берни? — Орион смутилась.

Эйприл приподняла бровь.

— Послушай, может, я и не детектив, но я узнаю ложь, когда слышу ее. Фильм — это свидание, Орион.

— Какого хрена тебя это волнует? — рявкнула Орион. — Ты всегда ненавидела, что мы были… кем бы мы ни были в прошлом. До произошедшего.

Глаза Эйприл смягчились, ее улыбка исчезла.

— Ну, многое изменилось.

Орион посмотрела вниз, потому что она не могла удержать свой стальной взгляд перед искренними эмоциями Эйприл.

— Это нормально, ну знаешь, — сказала Эйприл, на этот раз тише. — Хотеть чего-то хорошего. Хотеть романтики. Иногда я могу ненавидеть его, но Мэддокс… он отличный парень, Орион. И он скучал по тебе. Он всегда скучал по тебе. И ничего страшного, если ты тоже по нему скучала.

Орион не подняла глаз.

— Это не нормально. Ты не знаешь, через что я прошла. У меня больше никогда не будет ничего хорошего в этой жизни, Эйприл. И я чертовски уверена, что у меня не будет романтики, — в ее голосе не было борьбы, только смирение. — Романтика — это для живых, дышащих людей. А не ходячих трагедий.

— Ты права, — сказала Эйприл. — Я не знаю, через что тебе пришлось пройти. Если бы я прожила сто жизней, я никогда бы это не узнала. Я не могу даже себе это представить. Увидев фотографии… — она замолчала, втянув в себя воздух. — И почитав статьи. Это ужасно, Ри.

Орион нехотя подняла глаза.

Глаза Эйприл были полны слез, но ее поразило не это. Они были полны печали. Печали, которая показала ей, что эта женщина несла на себе груз десяти лет гораздо больше, чем Орион воображала. Она заботилась о ней больше, чем думала. Она любила ее, и это было больно.

Любовь к Орион могла принести только боль.

— У тебя не должна быть такая жизнь, — сказала Эйприл со слезами на глазах. — Ты должна была любить Мэддокса. Я должна была злиться из-за этого, вести себя как подросток, такой я и была. Тогда я бы справилась с этим, открыла бы глаза и увидела, что между вами двумя. Даже тогда это было что-то особенное. Я бы поняла это и была бы счастлива. Ты бы вышла за него замуж. Мои родители сначала не одобрили бы это, но они бы справились. И я была бы твоей подружкой невесты. Мэддокс не стал бы надевать значок и пистолет и выходить за дверь без гарантии, что он снова вернется домой. Он работал бы на скучной работе с девяти до пяти, и просто с нетерпением ожидая конец рабочего дня, чтобы вернуться домой к тебе.

Она втянула в себя воздух.

— А может и нет. Может быть, у тебя был бы недолгий школьный роман, и все закончилось. И это тоже нормально. Но я в этом сомневаюсь. Что-то есть. Что-то, что должно было умереть за эти десять лет, Орион. Оно должно было засохнуть и разложиться внутри тебя после того, через что ты прошла. И это должно было умереть внутри него, потому что он вырос и жил другой жизнью, — она сделала паузу. — Я знаю своего брата. И я не буду тебе лгать. Ему не следовало тосковать по потерянной подростковой любви. У него было много девушек, которые проходили мимо как в тумане. Никто не пустил корни, потому что каким-то образом ты все еще свернулась калачиком внутри него. И этим девушками он никогда ничего не позволял. Он хотел только тебя. Он всегда хотел только тебя.

Орион прикусила губу, пока не почувствовала вкус крови, все, что угодно, чтобы смягчить эти слова.

— Я не буду давить на тебя, — мягко сказала Эйприл. — Я так благодарна, что ты вернулась, что ты впустила меня. Мне уже не четырнадцать. Какой бы соплячкой я ни была, я хороший друг. Хотя у меня уже давно не было такой возможности. У меня есть друзья. Друзья, с которыми я пью. Завтракаю. Хожу в магазин. Друзья с поверхности. Но ты моя семья, Орион. Я не буду давить на тебя, но и лгать тоже не собираюсь. Я вижу, какая ты с Мэддоксом. Я вижу, ты борешься, потому что думаешь, что не заслуживаешь этого. Но знаешь… ты заслуживаешь всего, что может предложить эта жизнь. Ты заслуживаешь счастья. Это все, что я хочу сказать.