Письма царской семьи из заточения

Письма из Екатеринбурга в Тобольск

Государыня императрица, великая княжна Мария Николаевна и А. С. Демидова писали в Тобольск, когда там оставались августейшие дети. За исключением одного письма ее величества на имя доктора

В. Н. Деревенко, которое приводится ниже (см. «Письма из заточения в Екатеринбурге (10/23 мая – 4/17 июля 1918 г.)», текста полученных писем у нас нет, но имеются показания свидетелей, которые рассказывают об их содержании. Вот эти показания, указывающие на тяжелый режим, которому подвергались царственные узники в доме Ипатьева.

П. Жильяр: «24 апреля (старого стиля) от государыни пришло письмо. Она извещала нас в нем, что их поселили в двух комнатах Ипатьевского дома; что им тесно; что они гуляют лишь в маленьком садике; что город пыльный; что у них рассматривали все вещи и даже лекарства. В этом письме в очень осторожных выражениях она давала понять, что надо взять нам с собой при отъезде из Тобольска все драгоценности, но с большими предосторожностями. Она сама драгоценности называла условно „лекарствами“. Позднее на имя Теглевой пришло письмо от Демидовой, писанное, несомненно, по поручению ее величества. В письме нас извещали, как нужно поступать с драгоценностями, причем все они были названы „вещами Седнева“».

К.М. Битнер: «Я знаю, были тогда письма от государыни и Марии Николаевны. Они писали, что спят „под пальмами“ (на полу, без кроватей) и едят вместе с прислугой, что обед носят из какой-то столовой, а государыне Седнев готовит макароны на спиртовке».

А.А. Теглева: «Были получены письма от государыни и Марии Николаевны на имя княжон и мною от Марии Николаевны и Демидовой. Из этих писем можно было понять, что им живется худо. Мария Николаевна писала, что они спят в одной комнате, что они все (вместе с прислугой) обедают вместе; что им Седнев готовит только кашу и что обед они получают из советской столовой. Демидова мне писала: „Уложи, пожалуйста, хорошенько аптеку и посоветуйся об этом с Татищевым и Жильяром, потому что у нас некоторые вещи пострадали“. Мы поняли, что пострадали у них некоторые ценные вещи, и решили, что это императрица дает нам приказание позаботиться о драгоценностях» (Соколов Н. Убийство царской семьи. С. 127).

От великой княжны Татьяны Николаевны

В.И. Чеботаревой[703]

Тобольск, 1/14 мая 1918 г.

Милая Валентина Ивановна!

Что-то очень давно нет от Вас никаких вестей! Как поживаете? Получили ли посылку? Как провели праздники? У нас они прошли тихо, но грустно, т. к. без Папы и Мамы. Вы, вероятно, уже слышали, что их от нас увезли. Так было тяжело с ними расставаться. Вы нас, наверно, поймете. Мария поехала с ними, а мы остались с братом, который болен. Нам, конечно, не говорили, куда и зачем их повезли, они тоже ничего не знали. Почти через неделю после их отъезда мы узнали, что они приехали в Екатерин(бург). Получаем от них письма[704], это такая радость для нас. У Мамы сильно болит сердце от ужасной дороги до Тюмени. Ведь они проехали 200 с чем-то верст на лошадях по отвратительной дороге. По дороге ночевали в деревне. Теперь они живут в трех комнатах. Перед окнами огромный забор, т. ч. видны только верхушки церквей. Теперь и мы ждем скорого отправления, как только брат совсем поправится. Получаете ли известия от мужа (генерал П.Г. Чеботарев)? Где Гриша (сын В.И. Чеботаревой) теперь, что делает? От Биби ни звука, должно быть, письма не доходят. Надеюсь, Вы здоровы? Я беспокоилась о Вас, что так давно не писали. Как О.П. с мужем (барон Д.Ф. Таубе)? Видаете ли их? Буду очень рада, если напишете, и адресуйте прямо мне. Ольга Вас целует. Погода у нас была очень теплая на Страстной, мы даже гуляли в одних платьях, а на праздниках было холодно, и снег выпал. Теперь опять понемногу становится теплее.

Где теперь Л.Ф. и ее муж (генерал П.Н. Краснов и его жена)? Подумайте, Оношк. писал нам два раза удивительно милые письма. Откровенно говоря, никогда этого от него не ожидала, милый мальчик. Ну, до свидания, милая Валентина Ивановна. Вспоминаю часто милый лазарет и вас всех. Всего хорошего. Храни Вас Господь. †.

Как (…)?

Крепко и нежно Вас целую. Привет всем, кто помнит.

Ваша Татьяна.

От наследника цесаревича Алексея Николаевича

Н.В. Деревенко[705]

(На обратной стороне вчетверо сложенного листка, в правом нижнем квадрате, надпись: «Для передачи Николаю Владимировичу Деревенко»,)

Тобольск, 4/17 (?) мая 1918 г.

Дорогой Коля!

Все сестры тебе, маме и бабушке кланяются. Я чувствую себя хорошо. Как здоровье бабушки? Что делает Фефер? Днем болела голова, а теперь совсем прошла. Крепко обнимаю тебя и давлю ногами. Кланяйся Боткиным от нас всех.

Всегда твой

Алексей.

(Росчерк подписи начертан спиралью во всю ширину листка).

Конец.

(На обратной стороне, в левом верхнем квадрате, надпись красными чернилами: «Разрешено.

Хохряков»[706],[707])

Записка цесаревича Алексея на имя Н.В. Деревенко

Записка цесаревича Алексея на имя Н.В. Деревенко

От наследника цесаревича Алексея Николаевича

Н.В. Деревенко[708]

(Надпись на конверте: «Коле»)

Тобольск, май 1918 г.

Дорогой Коля,

Посылаю тебе мою любимую пушку взамен твоей. Кажется, не увидимся с тобой до нашего отъезда[709]. Кланяйся маме, бабушке и Фефффферу. Да хранит тебя и всех твоих Господь Бог. +

Крепко целую и крещу. +

Твой Алексей.

Речной пароход «Русь», который перевез царскую семью из Тюмени в Тобольск в августе 1917 г. и царских детей из Тобольска в Тюмень в мае 1918 г.

От великой княжны Ольги Николаевны[710]

(Отрывок письма)

Тобольск

Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь…