Курсант: Назад в СССР 12

Глава 11

Дом бытовых услуг Литейска, современное по меркам 86-го года здание, возвышался над проспектом четырьмя этажами стекла и плит. Этакий советский хай-тек. Здесь пересекались бытовые интересы почти всего населения города.

Подобные заведения существовали в СССР практически в каждом более или менее значимом населенном пункте, даже в поселках, только там строения были поменьше.

Отделы были тоже плюс-минус одинаковые: пошив одежды, головных уборов, ремонт обуви, услуги проката, парикмахерских, прачечной самообслуживания, ремонта часов, фотоателье. Дополнительно тут могли разместить городское рекламное бюро, ремонт кожгалантереи, экспериментальную группу швейного производства, услуги звукозаписи и прочие, чуть более узконаправленные нужности.

Нас, понятное дело, интересовал шапочный цех. Мы с Федей вошли внутрь и очутились в громадном просторном холле с квадратными колоннами, зашитыми в непритязательный светло-серый мрамор не самой тонкой шлифовки, с кривыми швами. Любили у нас этим камнем отделывать казенные здания. Казалось, что смотрится монументально и богато.

Ателье по пошиву головных уборов находилось на первом этаже. На пороге широкого тамбура нас встретила тетя в темно-синем фартуке, но, не разглядев у нас в руках сумок со шкурками, вопросительно-повелительно уставилась:

— Товарищи, вы к кому?

Федя на правах оруженосца держал уже наготове удостоверение, я же лишь представился и сразу начал наводить справки:

— Скажите, к вам гражданка Завьялова Агриппина Порфирьевна обращалась по поводу пошива шапок из меха норки?

— Кто? — тетя при виде документов вмиг изменилась в лице. Или это имя балерины произвело на неё такое неизгладимое впечатление?

Я вытащил фото балерины (фотографии всех жертв Литератора я на всякий случай таскал всегда с собой вложенными в блокнот) и уточнил:

— Вот эта пожилая дама. Посмотрите…

— А-а… Да-да, — залепетала женщина. — Приходила такая…

— А вы сами, кстати, не представились, — напомнил я. — Кто будете?

— Муравьева… Я заведующая. Ирина Викторовна.

Видно было, что товарищ Муравьева сразу узнала Завьялову. Даже и без фотокарточки поняла, о ком идет речь, когда я лишь назвал ее данные. Но была чем-то озадачена и отвечала немного рассеяно.

— Подскажите, Ирина Викторовна, — я ловил каждую эмоцию на лице заведующей, пытаясь понять, что ее тревожит и будет ли она врать. — Много вы для нее исполнили заказов?

— Я не считала, — растерянно пожала она плечами. — Извините…

— Тогда сделаем так… Принесите, пожалуйста, журнал регистрации заказов. Мы сейчас сами посмотрим.

Тетя сложила руки на груди и выдохнула:

— Товарищ Петров, с нашей стороны нарушений никаких нет… Поверьте! Каждый волен заказывать сколько угодно изделий для личного пользования. Мы просто выполняли заказы, и все!

— Так все-таки она много шапок у вас пошила?

Муравьева, поняв, что уже не отвертеться, закивала:

— В неделю по две-три штуки, бывало, заказывала. Иногда мы даже не успевали, сроки затягивали.

— Ага… Для личного пользования, говорите?

Женщина опустила глаза.

— А чего вы так боитесь? — прямо спросил я.

— Ну как же… Вы же не зря пришли с проверкой, — она вытащила откуда-то пухлую книгу. — Вот журнал, тут все, как положено, зафиксировано. Вот квитанции…

— Но вы же говорите, что с вашей стороны нарушений нет, — прищурился я на заведующую, говорил негромко, но твердо.

— Понимаете… Один человек столько шапок не сносит. Это понятно. Получается, что Завьялова, наверное, спекулянткой была… И вот теперь на нас пятно пало. Ох…

— Она сдавала эти шапки в комиссионку, — подтвердил я. — На поток. Вот вы мне скажите, и что, выгодно так шить и перепродавать?

— Конечно, — закивала Муравьева. — Разница в цене получалась в сто рублей примерно. Это мы называем «вилкой». Чем больше вилка, тем выгоднее выходит… Ой! Что-то я не то говорю.

Муравьева зажала рот рукой и таращилась на меня умоляющими глазами.

— Нехило так! — присвистнул Федя, листая журнал. — Прибыль нормальненькая получается… Хе! Если сто шапок пошить, навар будет…

Федя задумался, морщил лоб, производя сложные математические расчеты.

— Десять тысяч рублей, — пробормотала заведующая, помогая моему напарнику справиться с задачкой.

— Ага, точно! — согласился тот.

Вроде все честно — сшил шапку и сдал в комиссионку. Но нет… Сейчас за такое привлекали к уголовке, если оборот тянул на крупный и особо крупный размер. По мелким спекуляциям административка предусмотрена. Многоэпизодность по этому правонарушению год назад отменили, и барыги вздохнули немного свободнее. Теперь, если тебя даже несколько раз по мелочи поймают — срок не дадут. А вот если по-крупному, то уголовка сразу.

Борьба с нетрудовыми доходами в позднем СССР пока еще процветала вовсю. Вот и Муравьева испугалась, как бы ее не приплели к таким махинациям. Ведь она прекрасно знала, что шапки заказывает один и тот же человек. На сговор можно натянуть при желании и группу лиц. Но я не БХСС-ник, и, в отличие от большинства советских граждан, отношусь к барыгам снисходительно. Все-таки это зачатки предпринимательства, как-никак. А дефицит сам породил спрос на услуги таких как Завьялова.

— А где ваша клиентка шкурки брала? — поинтересовался я. — Знаете?

Муравьева с удовольствием стала рассказывать, видя, что я не зацикливаюсь на ее ателье, а больше интересуюсь пенсионеркой.

— Я не знаю… Но норка отборная. Ость и подшерсток первосортный, тон глубокий. Выделка отличная. Такое ощущение, что с одной зверофермы. Я думала, она их закупала где-то… Ну, не ворованные же, в самом деле.

— Это мы проверим, — хмыкнул я, а про себя подумал, что даже если честно закупать шкурки, то прибыль получается неплохая. Но странно, что местным БХСС-никам никто не стуканул про шапочные махинации. И лишь я раскрыл эту схему. А впрочем… Ничего странного — местные, скорее всего, тоже прекрасно всё знали. А значит, что-то имели с этого тоже. Долю. Но если учитывать, что вся теневая экономика в городе проходит через Туза, то получается, что и местные правоохранители с ним завязаны. Или нет?

Эх… Не хочется думать про коллег плохо, но факт остается фактом. И все же большинство сотрудников милиции в эти времена — честные и порядочные люди. А паршивая овечка везде найдется.

Я записал коротенько показания заведующей и поблагодарил:

— Спасибо, Ирина Викторовна, если, что мы вас вызовем для дачи ваших сегодняшних показаний, но уже под протокол. До свидания.

— А журналы?.. — растерялась заведующая.

— Что — журналы? — уже уходя, остановился я в дверях.

— Вы их забирать не будете? Ну, в смысле, изымать?

— Нет.

— И проверять не будете?

— А у вас еще кто-то массово заказывал шапки в спекулятивных целях?

— Никто, — она истово замотала головой, так что я стал опасаться, что из её залитой лаком причёски сейчас полетят шпильки.

— Значит, мы закончили.

— Спасибо… — выдала Муравьева. — То есть, я хотела сказать, до свидания, товарищи!

— Всего доброго.

Муравьева напоследок одарила нас улыбкой, просто светилась, не веря своему счастью. Думала, что мы пришли брать за жабры ателье — и ее лично. Откуда ей знать, что наша цель — поймать убийцу, а не спекулянтов выявлять.

Мы вышли на крыльцо, где как раз молодая мамаша пыталась взгромоздить огромную коляску по ступенькам. Я ей помог поднять ее. До эпохи пандусов всё-таки еще долго.

— Слушай, Андрюх… — размышлял Федя, разворачивая ириску «Кис-кис». — Думаешь, Завьялова организовала с подачи этого Туза оборот шапок?

— Хрен его знает, — пожал я плечами и протянул руку, требуя и себе ириску. — Может, да, а может, нет. Она запросто могла и в одиночку все этот делать…

— Я думаю, — шамкал Федя, разлепляя слипшиеся зубы (лучшим «клеем для зубов» в СССР считались именно эти ириски), — что Туз тут ни при чем…

— Это почему же?

— Как-то мелко, что ли, для него. Бабка и шапки. Ха!

Я же спрятал ириску за щеку, чтобы спокойно поговорить.

— Неправильно мыслишь, Федор! Балерина — уважаемый в городе человек. И никто не подумает, что она работает с кем-то в тандеме. Возраст и статус совсем не для преступной группы. Из шаблона выбивается. А Туз — мужик скрытный и осторожный. Его даже никто не видел… Пенсионерка — идеальное прикрытие для его шапочного бизнеса. Ну, а то, что это мелко — тут ты прав, с одной стороны, но с другой, я уверен, что это лишь один из ручейков его дохода. Одна, так сказать, грядка на его плодородном поле теневой экономики. Цеховики, фарца, лекарства — скорее всего, все под ним в этом городе.

— Лекарства? — удивился Федя.

— Не слышал? Распространенный вид спекуляции. Тут тебе не Москва, некоторые препараты днем с огнем не сыщешь. Так что ушлые барыги приспособились покупать их в Москве и некоторых республиках, где снабжение получше, и перепродавать в областях, где неудовлетворённый спрос на них высокий. Через аптеки, конечно, но по завышенной цене.

— Тут и провизоры в сговоре, получается, — закивал Федя.

— Естественно.

— Мда-а… — проникся Федя. — Чем только не спекулируют. Даже абонементами на приобретение книг. Причем в крупных размерах. Я тут недавно в журнале «Советская милиция» читал, что в Ленинграде задержали такого книжного спекулянта, и на квартире у него изъяли не мелочь, а сто тыщ… Представляешь? Вот деньжищи-то! На марках и на книжках накрутил!

Видно, что околописательская тема Федю никак не отпускала. Он до сих пор был под впечатлением от объема денежных средств литературного оборота и размеров гонораров.

— Вот видишь, — прочавкал я теперь уже, борясь с остатками ириски на зубах. — А ты говоришь, мелко… Погнали в отдел.