Экземпляр

13

Ветер был не сильный, так, одно название, а не ветер, но колючий и недобрый. В воздухе болталась нелепая взвесь из снега и дождя. Глянцевый мокрый асфальт был подсвечен цветными огонечками, как на дискотеке — фары машин, фонари, вывески магазинов. Изображение было четким, как на экране телевизора при максимальном разрешении. Костя был уже практически трезв. Остаточная посталкогольная сентиментальность — вот что заставило его расплатиться с таксистом тысячерублевой купюрой, иными словами, он немного расслабился.

— А, спасибо. — таксист удивленно забрал купюру. — Здоровьица!

— Это главным образом за музыку, — ответил Костя и тут только понял, что ни черта он не трезв, вот ни на йоту.

«Это все, что останется после меня, это все, что возьму я с собой…»

— А-а-а! — воскликнул таксист, импульсивно всплеснув руками. — Так это… «Шансон» не работал, вот я и включил эту галиматью.

Его щетинистое лицо в свете фар казалось зеленым, точно у гоблина. Он был приземистым, невысоким, носил черную куртку и шапку-гондонку — обычный-обычный мужичок; такие по вечерам смотрят «След» и «Криминальную Россию», пьют редко, потому что в завязке, изредка пишут двоюродному брату в колонию, воспитывают двух детей-школьников, из которых старший после девятого класса пойдет в колледж, ну, ПТУ по-старому.

— Что? — Костя резко пожалел о собственной щедрости.

— Да ерунда все это, — тоном знатока сообщил таксист. — Все эти ваши страдания-завывания, кто вас этому научил только. Ерунда на постном масле! Разве это жизнь? В жизни нет места для этого вашего нытья, а ноют одни бездельники, понимаешь ты? Потому что работать надо. И отец мой работал, и я работаю, и никто из нас не ныл, не причитал, не плакался в жилетку — мы просто пахали, засучив рукава. Вам, молодым, просто заняться нечем, вот и выдумываете себе всякие страдания. Тебя бы вот на завод, а?

— Я работал на заводе, — ответил Костя, умолчав о том, что работал он в пыльном кабинете с письменным столом, полосатым солнечным светом и огромным фикусом.

— Ну вот и я про что. — таксист, пропустивший смену концепции, немного растерялся. Или вспомнил, что заработал на этой поездке тысячу рублей.

— До свидания, — холодно ответил Костя, поднял воротник пальто, засунул руки поглубже в карманы — перчатки он дома оставил, — повернулся к таксисту спиной и гордо зашагал в сторону «Аризоны».

Эх, проклятая «Аризона», а люди за столиками сидят, разговаривают, листают ламинированные страницы меню. Внезапно, вглядываясь в ярко освещенное зазеркалье, Костя вдруг понял, что он спокоен как удав. Последние остатки ярости улетучились после того, как он вынужден был выслушать нелепую тираду таксиста, возомнившего себя музыкальным критиком и знатоком жизни. На место ярости пришла пустота, и неизвестно, что было хуже.