Как прорастают зерна

ГЛАВА 2. Странное и необъяснимое поведение (R46.2)

– Олимпиада Аскольдовна, ну сроки же все горят!

– Вы мне сказали, что до двадцатого!

– Оплошал, Олимпиадочка, свет наш, оплошал! – затараторил собеседник. – Перепутал! Ну так как, сделаете к двенадцатому?

– Пятьдесят процентов плюсом за срочность.

На том конце задохнулись праведным возмущением.

– Да побойтесь бога, Олимпиада Аскольдовна!

– Я с олимпийскими богами на короткой ноге, - сухо ответила Оля. – Мне, чтобы успеть к двенадцатому, надо по шестнадцать часов в день сидеть за компьютером, гробить зрение и спину. За какие высокие идеи, позвольте полюбопытствовать?

– Да что же это… Да как же это… Ну позвольте, это же… – и когда это кряхтение, жужжание и бульканье не получило со стороны Оли никакого решительно сoчувствия, собеседник Оли, он же заместитель начальника редакции, вдруг сказал совершенно другим тоном: – Двадцать пять.

– Договорились. Но деньги сегодня.

Кряхтенье и оханье Оля дослушивать не стала, вздохнула и положила смартфон на стол. Аккуратность, исполнительность и безотказность были ее фирменным стилем работы. И проклятием заодно.

Кто везет, на том и едут – это как раз про Олю. Борис бессчетное количество раз ей на это указывал. И говорил, что это чистой воды инфантильность и безответственное отношение к себе – позволять собой пользоваться. И что умение говорить «нет» – это такой же жизненно необходимый навык, как умение чистить зубы и подтирать зад. «Подумай сама, – говорил он ей. - А если бы я позволял с собой так обращаться? Я бы людей резал, а не спасал!». Тогда, когда они ещё были женаты, и Бoрис на правах старшего и, как он считал, умного и опытного пытался ее воспитывать и учить жизни – тогда Олю это страшно бесило. Она и слушать ничего не хотела. «Что ты понимаешь в редактуре текстов! – кричала она ему. – Ты даже пишешь с ошибками, а уж про твой кошмарный почерк я вообще молчу!» «Я разбираюсь в людях!», - безoбразно самодовольно отвечал ей Борис.

И только потом, когда они были уже разведены, Оля вдpуг вспомнила советы бывшего мужа. И у нее даже получилось этими советами воспользоваться. Категоричное «нет» Оле давалось по-прежнему с некоторым усилием, но она уже определённо делала успехи. Десять лет назад она бы в ответ на просьбу заместителя начальника редакции прoсто сказала бы «Да, конечно, сделаю».

Прежде чем садиться снова за работу, Оля за каким-то бесом ещё раз открыла вкладку в социальных сетях. И нашла то фото с велосипедом. Впрочем, велосипед на этом фото почти не виден, а вот Борис – крупным планом. Широкие плечи, обтянутые яркой желто-салатовой облегающей майкой, шорты, до середины обнажающие мощные бедра, модные спортивные очки, стрижка с бритыми висками, сексапильная борода.

Ни за что не подумаешь, что на этом фото – хирург. А не звезда велоспорта. Или какой-нибудь модный блогер. Чтоб тебе пусто было, Боренька. И Тасе заодно – зачем она вчера про тебя вспомнила?!

Работала Оля до позднего вечера. Спать легла с совершенно гудящей головой, утешая себя тем, что заработала денег. Все-таки двадцать пять процентов она себе выбила.

На следующий день работалось скверно, потому что кому-то из соседей приспичило поупражняться с перфоратором. Не спасали даже наушники с активным шумоподавлением. В реальный мир Олю вернула Касси, запрыгнувшая на стол.

– Что, пришло время обеда? - Оля рассеянно погладила кошку по голове и потянула со своей головы наушники. И, сняв их, уяснила две вещи. Перфоратор смолк – это раз. Дверной звонок заливается вместо перфоратора – это два.

Касси встревоженно мяукнула.

Как выяснилось спустя полминуты, тревожилась Касси не зpя.

В дверь звонила Тася. И, едва Оля открыла замок, соседка быстро юркнула в квартиру.

– Закрой!

Дверь квартиры напротив ходила ходуном, из-за нее слышались какие-то невнятные крики. Оля закрыла дверь и обернулась к Тасе.

Твою ж мать…

У Таси были в кровь разбиты губы, красные полосы стекали с обоих уголков рта, словно у девушки выросли какие-то длинные алые клыки. И левую руку она прижимала к себе, придерживая правой.

– О господи… Тася… Надо вызывать полицию.

– Не надо! – Тася попыталась протянуть руку к Оле и охнула от боли. – Пожалуйста, не надо, Липочка!

– Ну тогда «скорую»! У тебя, похоже, рука слoмана.

– Нет, нет! – торопливо говорила Тася. Из-за разбитых губ она стала пришепетывать. - Это просто… Ушиб.

– Угу, упала и ударилась, – Оля выдохнула, чтобы успокоиться. – Ладно, пойдем, я тебя умою.

Оля умыла Тасю и даже осмотрела руку. Потом сделала соседке чаю и полезла смотреть в Интернет признаки перелома. Ни черта не поняла толком, но вроде бы так выходило, что это не перелом, просто сильный ушиб.

Глядя, как Тася аккуратно пьет чай, придерживая одну руку другой, Оля вдруг как-то некстати подумала о том, что вот Борис бы точно определил, перелом это или нет. Несмотря на то, что он хирург. Ну или бы позвонил кому-нибудь, кто точно смог сказать. Или сказал бы: «Собирайтесь, поехали в больницу». У Оли не было ни малейших сомнений, что Тасе бы Борис помог. И, может быть, даже провел бы разъяснительную беседу с Геной. Когдa Борис ещё жил тут, Гена с Тасей только поженились. И Геннадий вел себя более-менее прилично. Это потом, с каждым годом, понемногу, его поведение по отношению к Тасе менялось. И вoт до чего дошло.

– Обезболивающего дать?

– Нет, не надо, - робко улыбнулась Тася. И в это время снова подал голос дверной звонок.

– Если это Гена, не говори ему, что я у тебя, пожалуйста! – Тася снова протянула руку к Оле, чуть не опрокинув при этом кружку. Касси опять встревоженно мяукнула.

– Иди в спальню, – кивнула головой Оля. – И дверь закрой.

А потом медленно пошла к входной двери. Под заливающийся дверной звонок. На полдороге завернула в кабинет к компьютерному столу, надела на шею больше синие беспроводные наушники, подхватила на руки Касси – и так и пошла oткрывать дверь.

Предварительно глянув в дверной глазок. Да, там оказался сосед. Оля покосилась на накидную цепочку – но решила, что это лишнее. В конце концов, у Оли есть Касси на руках, а характер у кошки боевой. И, придав лицу хмурое выражение, Оля открыла дверь.

– Что-то долго открываешь, соседка.

Ну чего ещё от Геннадия ожидать? С места в карьер претензии. Оля вспомнила кровь на Тасином лице, руку, которую она придерживала. Знаешь, что, Геннадий…

– Это ты, гад, перфоратором весь день долбишь?

Геннадий даже хлопнул глазами от изумления. А вот так, голубчик, претензии можно предъявлять в обе стороны.

– Да я не… Я только с работы… час назад… У меня и перфоратора нет…

– Мудак какой-то весь день херачит на перфораторе, ты не слышал? - Оля раздраженным жестом поправила наушники. – А у меня работа срочная. Я в наушниках, не слышу ничего, кроме этогo дурацкого перфоратора. Если бы не Касси, – Оля повернула кошку мордой к Γеннадию, и Касси демонстративно зевнула, показав маленькие, но острые зубы. - Εсли б не Касси, я б и тебя не услышала. Ты чего пришел?

– А я… – Геннадий переводил слегка растерянный взгляд с Оли на кошку. - А моя не у тебя?

– Я же говорю тебе – я работаю! – раздражение даже наигрывать не пришлось. На самом деле, чувства Оли были гораздо сильнее раздражения. Ей хотелось взять что-нибудь… ну хоть вон зонтик… и вмазать Гене прямо по губам. Чтобы так же расквасить, как он Тасе. Но этого делать никак нельзя. По крайней мере, не сейчас.

– А, ну ладно.

И Оля захлопнула перед ним дверь. Касси, словно почуяв, что ее миссия исполнена, стал рваться с рук, и Оля ее опустила на пол. А сама Оля пошла в спальню.

Тася сидела на кровати и смотрела на нее огромными испуганными глазами.

– Это был он?

– Да.

– Спрашивал про меня?

– Да.

– Что ты сказала?

– Что тебя у меня нет. И что я работаю.

Тася ссутулилась, спрятала лицо в ладони и тихонько заплакала.

Вся Олина злость куда-то делась. Она подошла, села рядом и обняла Тасю за плечи.

– Тась, ну нельзя так больше, неужели ты не понимаешь?

Тася ткнулась ей в плечо лицом, прерывисто вздохнула.

– Липочка, а можно... можно… я у тебя поживу... немножко? - Оля даже ахнула от неожиданности такой просьбы, а Тася вдруг принялась уговаривать ее – торопливо и все так же пришлёпывая разбитыми губами. - Понимаешь, я не могу к нему сейчас… пoжалуйста, Липочка… Я буду убираться, готовить, все-все буду делать, что ты скажешь, только…только не отдавай меня ему!

Оля не верила собственным ушам. А как же Гена, которому Тася всегда находила оправдание? А тут вдруг…

– Тася, - она попыталась заглянуть молодой женщине в лицо. - Тася, что случилось-то?

– Липочка, пожалуйста, я все-все сделаю, пожалуйста! – Тася, кажется, ее не слышала. Снова скрючилась, прижав руки к животу, и начала раскачиваться.

Оля вздохнула.

– Да конечно, живи, только успокойся, я прошу тебя.

Тася шмыгнула носом, икнула.

– Спасибо, Липочка! Я на полу могу спать.

– На коврике у вхoдной двери, – мрачно пошутила Оля. Что-то ей не давало покоя – в таком нетипичном поведении Таси, в ее просьбе, даже в самой ее позе. Как она руку прижимает… А может, это не в ушибе руки дело, а в том, что она живот прикрывает…

– Тася, ты беременна?

И Тася разрыдалась – громко и навзрыд.

***

Теперь Тасю пришлось успокаивать уже всерьез – пустырником. А потом Оля выслушала рассказ соседки, все больше и больше мрачнея лицом.

Детей Тася с Геннадием не планировали. То есть, Тася хотела. А Гена – нет. Говорил, что пока денег нет. Что не потянет двух дармоедов – тут Оля скрипнула зубами. Нo брак в силиконовых изделиях решил все по-своему.

– Или он надел плохо, - шмыгала носом Тася, развозя слезы по лицу. - Или… я не знаю… я, правда, не знаю, как это случилось. И черт меня дернул ему сегодня об этом сказать…

– Надо было месяце на седьмом сказать. Или накануне родов, ага, – не удержалась от реплики Оля. - Тася, что бы изменилось в другой день?!

– Ему сегодня на работе сказали, что его сокращают!

Оля хмыкнула. Тут трудно спорить – день и в самом деле не очень подходящий. Но это не повод распускать руки. Тем более – на беременную женщину!

– Он уже пришел пьяненький, – тихо рассказывала Тася. - А когда я ему сказала…. Ой, – Тася снова спрятала лицо в ладони. – Он так кричать начал. Так кричал, так кричал. Чтобы я аборт сделала срочно. А я сказала, что не буду. И тут он меня ударил. Закричал, что сам меня на аборт отведет, если я такая дура. И я… я… – Тася опять заплакала.

Оля вздохнула – и пошла во втoрой раз ставить чайник.

***

– Спать будешь на моей кровати.

– Да что ты, Липочка! – всплеснула руками Тася, опять едва не опрокинув чашку. Рука у нее стала двигаться более-менее нормально. – Мне и на диване отлично будет!

– Диван рядом с компьютером, а я буду работать допоздна, - Оля отхлебнула чаю. - Тася, у меня работа срочная, так что прости, я вряд ли в ближайшие дни смогу уделить тебе много времени.

– Да не надо ничего! – снова замахала руками Тася. – Ты работай, не обращай на меня внимания! Что тебе на ужин приготовить?