Нерушимые обеты

Глава 10

– Ну как все прошло, Поль? Ты совсем грустная…

Внимательная Сабина задает вопрос, а потом тянется к кисти подруги, гладит нежно кожу…

Поля же старается улыбнуться, но почти сразу сдается, отворачиваясь к окну.

Они сидят в Бриоше. Перед ней – любимый манговый десерт и вкусный марокканский чай. Но радоваться мелочам не получается.

– Если честно, плохо, – в ответ на Полинино признание, Саба вздыхает.

– Вы с Гордеевым не сошлись? – уточняет аккуратно, немножечко хмурясь. Поля видит это, потому что снова поворачивает голову и смотрит, не до конца понимая…

А потом понимает и хмыкает, опуская взгляд на столешницу.

– Нет. С Костей всё нормально. – Просто Костя в её понимание «всего» – далеко не самая значительная деталь.

Воспоминания об ужине с Гордеевым, который по сути можно было бы даже удачным назвать, безнадежно смазались ужаснейшей стычкой позже в её квартире. С Гаврилой.

Он ушел, хлопнув дверью, а Полину еще долго колотило.

Хотелось догнать и выплеснуть всё, а не порцию. Хотелось кричать, плакать и бить его кулаками по бессердечной груди.

Она никогда не мечтала о точке, в которой сейчас находилась. И как бы там ни было, отчасти в этом есть его вина. Потому что она всегда мечтала быть с ним.

Ночь прошла в ярости, утро встретило раскаяньем.

Успокоившись, Полине хотелось позвонить и извиниться, но духу не хватило.

Теперь же вспоминать о том разговоре ей было стыдно и больно. А еще понятно – можно не убеждать себя, что у них с Гаврилой есть хотя бы призрачный шанс. Заканчиваться всегда будет вот так – взаимными упреками. Значит, нет смысла пробовать.

А вот за Костю нужно держаться.

– Полина… – свое же имя заставляет Полину вздрогнуть и поднять взгляд.

Бесконечные мысли о Гавриле делают её невнимательной, депрессивной и потерянной. Как с этим справиться – не ясно. Но справиться определенно нужно, потому что иначе… Вот такие встречи.

Крайне нежелательные. Гадкие даже.

Над их с Сабиной столиком стоит Марьян Кулинич. Смотрит сверху и свысока.

Говорит так же. Зачем подошел – Полине искренне не ясно.

– Здравствуй, – делая одолжение, он как бы склоняет голову в приветствии и даже улыбается. А ей… Противно.

Странно, но с ним противно. С Варей противно. Говоря честно, противно с отцом и матерью. А с Гаврилой – нет.

Мозг и сердце обманывают её, создавая иллюзию чистоты тех их отношений. Хотя как раз они-то и полнились лжи. Они и закончились предательством. Его.

– Как твои дела? Вижу, расцвела…

Марьян делает вид, что отсутствие ответа на приветствие его не задевает. Но Полина его знает, да и помнит. Он очень тщеславный и горделивый человек. Он всё подмечает. Всему дает оценку.

Пока Полина молчит, Саба успевает поднять руку, привлекая внимание обслуживавшего их официанта.

Они толком не поели и не выпили чай, но и оставаться здесь не станут.

– Прекрасно, – Полина выталкивает из себя, не имитируя улыбку в отличие от парня, который когда-то клинья к ней подбивал, а потом обливал дерьмом. Потом снова клинья. Потом дерьмо.

Прогнись она тогда под волю их отцов, так всю жизнь и провела бы – в дерьме. И вроде бы радоваться бы, что не прогнулась, но это слишком дорого ей стоило.

– Ты к нам надолго или насовсем? – вроде как непринужденная беседа Полину откровенно напрягает.

– Я не к вам.

В ответ на Полину колкость Марьян кривится, но это не доставляет ей удовольствия так же, как при стычке с Гаврилой. Правда и боли не доставляет.

Марьян ей безразличен.

– Зря ты обижаешься, Поль… Я как лучше же хотел…

Старые скелеты лучше не доставать из шкафов. Особенно этот. Реагируя на слова Марьяна, Саба фыркает, привлекая внимание и мужчины, и подруги.

В открытую слать его без разрешения Поли Сабина не станет. А Полине не хочется становиться свидетелем показательной порки. Это ничего не изменит. Легче ей не станет, а какую-то подлянку сделать уже Сабе Марьян может.

– Ты хотел гордость свою почесать. А чего мне это будет стоить – тебе без разницы.

– Ну он же мудак был. Обманывал всех. Тебя обманывал. Хорошо, что всё тогда так кончилось…

Легкомысленные размышления повзрослевшего Марьяна о собственной правоте тогда, будто в грудную клетку с размаху бьют, лишая воздуха.

Им всем кажется, что тогда все кончилось хорошо.

А для неё тогда кончилась жизнь.

– Ты ждешь благодарности? – вопрос Полины сух.

Марьян пожимает плечами и хмыкает.

– Нет. – Звучит как «благодарить стоило бы, но ты же этого не поймешь всё равно». – Просто дружбу жалко. Тебе не жалко? Так оборвала всё резко…

С каждым его новым словом Полине всё хуже. Сабине тоже. Это видно по направленному на Кулинича взгляду. Ещё немного и она сорвется.

– Если увидишь меня где-то – не подходи. Договорились? – Полина просьба отражается на лице Марьяна удивлением сначала, потом снова будто брезгливостью. Он до сих пор не любят, когда его жесты не ценят по достоинству. Когда его унижают. – И сестре своей то же самое передай. Не было дружбы. Нечего жалеть.

Полина отворачивается к окну, не желая ни слушать ответ, ни в ответ же смотреть.

Как только слышит от Сабы «пойдем», встает и проходит мимо Марьяна, без сожаления легко толкая его плечом.

Уже у двери чуть тормозит, но не оглядывается, слыша брошенное в спину:

– Ты ошиблась, а мы виноваты, что ли? Логика у тебя всегда была так себе, Павловская…

В ответ хочется только средний палец взметнуть, но Полина просто выходит из заведения, думая, что сюда больше не придет.