Модельер

— Я понимаю, если бы ты сказал: идёт там в шортах, майке и в зимних кроссовках, или в соломенной шляпке мамаши Улех… он немного странноватым был, наш Влад, но чтобы в лохмотьях… Может, ты перепутал его с каким-то местным бродягой-собирателем?

— Эд, он был белым! Много ты видел белых собирателей? Кроме того, это был большой человек. Большой и лысый. Наш Влад тоже был большим… и ты сам, думаю, вспомнишь, какую причёску он носил на голове.

Эдгар не ответил, и Моррис пробормотал, в конец разбитый:

— Он выглядел, как призрак. Дети шарахались от него, как от живого Ананси. Жалко, я не видел его лица.

Спор так ни к чему не привёл. Моррис ушёл спать рано и с глубокой обидой, что ему не верят: он, видимо, не до конца понимал, что случилось. Остальные волонтёры тоже мало-помалу разбрелись. Эдгар поднялся к себе в кабинет на верхнем этаже и долго сидел там, потроша сигареты и набивая табаком трубку, за которую брался хорошо если раз в два месяца. Процесс курения трубки рассеивал его внимание, делал вялым и расслабленным. Суровый командир волонтёров не мог себе этого позволить слишком часто, но сейчас другого выхода он не видел. Курил, вытряхивал в пепельницу, начинал заново. Значит, Влад покинул этот мир. Что же, может, на небе он найдёт наконец такой желанный покой и перестанет гоняться за крокодилами.

Во всяком случае, там у него есть шанс догнать то, что он ищет — чуть более реальный, чем здесь, в мире земном, бренном. С самого начала было понятно: он, как винтик от швейцарских часов, закатившийся в пыльный механизм советской автомашины, как свечка, освещающая недра котельной и угольного склада. Здесь ему было хорошо, там, видимо, чуть хуже. Там дули холодные северные ветра, которые то раздували огонь на фитиле, то наоборот, душили, будто прижимая слюнявыми пальцами. Африка, конечно, чуть ближе к Небесам, но Влад в своём маниакальном упорстве сумел-таки вскарабкаться ещё выше.

Эдгар затушил масляную лампу и пошёл вниз, в палатку, бросив трубку на столе, оставив комки бумаги и сигаретные фильтры валяться на полу. Ночные звуки заполнили всё, точно пузырьки у морского дна, они устремлялись к поверхности и волновали сознание спящих людей. И Эдгару снилось, будто один такой пузырь надувается под крышей его хлипкого дома из непромокаемой ткани, поднимает его всё выше, выше, туда, где гуляет по улочкам новых неведомых городов Влад.

Всё выше и выше, пока наконец импровизированный небесный корабль не причалит почти туда же, откуда недавно стартовал — к хижине мамаши Улех, которая улыбнётся щербатой улыбкой и бросит швартовочный трос.

КОНЕЦ