Бастард чужого клана

* * *

Инициацию Кастиана назначили на следующий же день, прямо с утра.

До этого я видел только одно подобное действо — с тем парнем из огненных драгун, у которого едва не случился прорыв дикой магии. Тогда все произошло очень быстро — меньше чем за минуту. Но, как мне объяснили, правильная инициация длилась куда дольше. Так что я уже второй час сидел на траве неподалеку от башни, закрытой матовым куполом, читал инструкцию и ждал.

— Волнуешься за Кастиана? — спросила Амана, почти неслышно подошедшая ко мне со спины, и грациозно опустилась на землю рядом.

Волнуюсь? Я недоуменно моргнул — вопрос сперва показался странным. Хотя… вероятно, это ощущение напряженного ожидания и было тем, что называли волнением за кого-то?

— Наверное, — сказал я. — Инициация — не самое безопасное событие.

Я помнил это и из прежних разговоров, и получил еще одно подтверждение из книге, которую сейчас держал в руках. Ее составители даже озаботились собрать статистику по молодым магам, как погибшим во время инициации, так и получившим различные травмы, и попытались вывести закономерности — какие именно обстоятельства сопутствовали трагическим исходам. Чтобы избежать смерти или ранения, следовало быть отдохнувшим, выспавшимся, физически здоровым — что, собственно, можно было понять и самостоятельно, исходя из обычного здравого смысла. Однако перечислялись и такие моменты, которые бы просто не пришли мне в голову. Например, в дни перед инициацией не следовало использовать алхимический огонь или пить настойку из ягод Красной Лисовки.

— Не самое безопасное, — согласилась Амана, задумчиво наблюдая за тем, как полупрозрачная матовая сфера над башней то плавно наливается светом изнутри, то так же плавно гаснет.

Я отложил книгу в сторону.

— Скажи, вы с братом ждете большой войны?

— Что? — Амана недоуменно заморгала.

Как-то я слишком резко поменял тему разговора. Хотя в моей голове такая перемена имела смысл — просто сейчас вспомнилось, как Кастиан рассуждал о том, для чего мы с ним нужны аль-Ифрит и почему они готовы рисковать, предоставляя нам убежище. Получалось, что аль-Ифрит нуждались в сильных магах, а мы с Кастианом имели все шансы такими магами стать.

— Большая война, — повторил я. — Все эти демонические прорывы, диверсии, предатели внутри клана, сейчас вот похищение Теи… Поломка старой защитной магии, как в тот раз, когда Могильная Гирза напала на людей Шен на имперском тракте… Все это очень похоже на одиночные пристрелочные выстрелы, на мелкие приграничные стычки перед тем, как начнется полноценное вторжение. Или я слишком пессимистичен?

Амана ответила не сразу. Сперва несколько раз разгладила подол платья, который в том вовсе не нуждался. Потом вздохнула.

— Это… вероятно.

— Насколько вероятно?

— Если бы мы не убили Верховного Дана Темного Юга, эта война бы сейчас уже шла. А так — не знаю. Демоны все еще раздроблены. Без лидера, который сумеет подчинить их всех, их основные силы на Империю не двинутся.

— А что насчет Костяного Короля? — это имя я слышал уже много раз, и, судя по той силе, которой он обладал, и тому страху, который внушал, казалось странно, что он еще не объединил под своей властью остальные племена демонов.

— Знаешь, с ним довольно странно. Во всех летописях говорится, что он никогда не пытался занять место верховного правителя сам, всегда ждал, пока борьба за власть не вытолкнет наверх самого безжалостного и могущественного демона, потом присягал ему и верно служил как его первый советник и правая рука до тех пор, пока этот очередной правитель не погибал… Своей смертью Верховные Даны не умирают.

— Какая разумная тактика. Звучит так, будто Костяной Король пережил уже немало этих Верховных Данов.

— Так и есть, — Амана кивнула. — Это древний, сильный и коварный демон. Надеюсь, что нам никогда не доведется с ним встретиться.

Отличное пожелание, только вот, в случае чего, оно нас не спасет.

— Как этот Костяной Король хоть выглядит? — спросил я. В «Демонологии» о его внешности не было сказано ни слова.

— Никто из видевших его истинный облик не выжил, чтобы об этом рассказать, — Амана вздохнула. — А так он обычно неотличим от человека, точно так же, как рядовые костяные демоны.

Изменение интенсивности окраски купола ускорилось. Будто заторопилось сердце, до того бившееся спокойно.

— Уже скоро, — сказала Амана, заметив направление моего взгляда.

Быстрее, быстрее, быстрее — свет моргал уже так часто, что это слилось в единую, болезненную для глаз, вспышку. Потом до нас донесся тихий рокот, будто отдаленный раскат грома, и матовый купол исчез.

Я вскочил на ноги и направился к башне.

— Рейн, осторожней! — Амана заторопилась следом.

— Почему? — спросил я через плечо.

— Неизвестно, как остаточная магия на тебя отреагирует. Лучше не заходи внутрь.

— В прошлый раз все было нормально, — возразил я. Тогда я вошел внутрь башни вместе с Далией сразу после того, как инициация закончилась и никакой остаточной магии не ощутил. Собственно говоря, вообще ничего не ощутил.

— В прошлый раз — это с тем огненным драгуном, да? Но у него было всего семь камней, сейчас ситуация другая.

Я хотел сказать, что мы не знаем, какая именно сейчас ситуация, и не узнаем, пока не увидим Кастиана. Но тут дверь башни, до которой мы с Аманой не дошли всего пару шагов, открылась и на пороге показался бывший принц. Живой и даже не слишком помятый. По крайней мере, проплешин от огня на одежде у него, как у того парня, не было.

— Десять! — выдохнул он, и в этом одном слове чувствовалось столько радости, сколько я от него никогда еще не слышал. Собственно, сегодня был первый раз, когда в его голосе вообще звучала открытая радость. — Десять камней.

— Поздравляю! — сказал я и шагнул вперед, собираясь одобрительно хлопнуть его по плечу, но тут, неожиданно, меня повело. Голова закружилась, перед глазами потемнело, но лишь на мгновение. Потом все пришло в норму, но мне вдруг нестерпимо захотелось войти внутрь башни. Что я тут же сделал, хотя за спиной послышалось встревоженное от Аманы: «Рейн, стой!»

Внутри я быстрым шагом дошел до самого центра башни и остановился там, только в этот момент осознав, что действовал не думая, поддавшись каким-то непонятным инстинктам.

Внутри башни не было ничего, что объяснило бы мое поведение. Просто пустое помещение с десятью почерневшими кристаллами на стенах.

— Рейн, да что с тобой⁈ — зашедшая следом Амана возмущенно всплеснула руками, потом внимательней посмотрела на меня — сейчас я не пытался держать никакой маски, так что недоумение, вызванное моим же поведением, должно было отчетливо читаться у меня на лице. — Тебя потянуло сюда, да?

Я кивнул и спросил:

— Это ненормальная реакция?

В положительном ответе я был практически уверен — уже успел привыкнуть к тому, что у меня «все не как у людей». Однако Амана лишь неопределенно покачала головой, потом протянула руку и один из почерневших кристаллов вылетел из крепления на стене и опустился ей в ладонь.

— Коснись и скажи, что ощущаешь.

— Тепло, — сказал я, сделав, как она велела. — Приятное тепло.

— Что еще?

Других физических ощущений не было, но прикосновение к камню вызвало к жизни странную мешанину эмоций, и я прикрыл глаза, пытаясь их распознать.

— Уют… — проговорил я медленно. — Безопасность… Доверие… Дом…

Потом открыл глаза и первым делом заметил бывшего принца, который тоже вернулся в башню и теперь напряженно вслушивался в мои слова.

— Твоя реакция на магию, оставшуюся после инициации Кастиана, абсолютно нормальна, если принять одно допущение — что вы с ним родственники, — сказала Амана.

— И как это возможно? — вырвалось у меня. Хотя мне тут же вспомнилась наша с Кастианом внешняя схожесть. Такая сильная, что чужие люди с легкостью верили, будто мы братья.

— Ну, ты ведь не помнишь своего прошлого. Возможно, ты тоже Аэстус, и тоже эти триста пятьдесят лет пролежал в илусе. Проснулся во время битвы, выбрался наружу… потом получил случайный удар по голове и все забыл! — Амана старалась говорить серьезно, но прорвавшееся хихиканье все испортило.

— Да-да, очень смешно, — пробормотал я.

— Есть и другой вариант, — добавила она с готовностью, повернувшись к Кастиану. — Скажем, перед своей фальшивой смертью наш принц вполне мог осчастливить какую-нибудь симпатичную фрейлину ребенком. Тот родился, вырос, женился, завел собственных детишек, ну и так оно шло все триста пятьдесят лет…

Вот ведь!

Но я не смог удержаться от того, чтобы не посмотреть на своего потенциального пра-пра-много раз-деда так, будто видел его впервые.

Потенциальный пра-пра-много раз-дед уставился на меня в ответ с точно таким же выражением.