Кузница желаний, или По ту сторону зеркала

Глава 4

Настало время пожалеть, что я давным-давно забросила бег по утрам. Сейчас эти навыки мне бы не помешали. Люди двигались куда быстрее меня, и совсем скоро я услышала позади себя тяжелые шаги, а крики стали еще громче и ближе.

Страх придал сил. Я куда-то неслась в темноте, не разбирая дороги, спотыкалась о выступающие корни деревьев и упавшие ветки, кажущиеся притаившимися в ночи хищниками. Меня трясло от ужаса, легкие пекло огнем от быстрого бега, я задыхалась, но могла думать только о том, как оторваться от преследующих.

Если они догонят… это даже предположить было страшно. Из-за паники я почти не могла соображать, но все равно откуда-то знала, что ожидать можно только самого худшего. Поэтому продолжала бежать, в глубину жуткого, черного леса, куда угодно, лишь бы подальше от толпы.

Впереди деревья казались гуще, возможно, где-то там можно будет укрыться и меня потеряют из виду. Я гнала от себя мысли о том, что в ночной глуши могут подстерегать и другие опасности. И уж совсем не хотела думать о том, что вообще не должна здесь находиться. Дремучий лес, гонящиеся за мной люди, удушающий страх — как бы я хотела, чтобы все это оказалось вымыслом. Проснуться бы сейчас в теплой постели и понять, что это только сон. Кошмарный и неестественно реальный, но сон.

Но вместо пробуждения я споткнулась об очередную корягу и упала, ударившись так, что из глаз брызнули слезы. И ладони обожгло огнем — то, что я стесала кожу до крови, было понятно даже в темноте. А когда попыталась встать, ноги не послушались. То ли силы кончились, то ли я при падении что-то повредила себе настолько, что теперь попросту не могла распрямиться. Новая попытка подняться ни к чему не привела, ноги по-прежнему не желали подчиняться, лишь боль стала острее.

А голоса становились все ближе. Мне казалось, что земля начала вибрировать от топота спешащих ко мне людей. Задыхаясь от отчаянья и ужаса, я проползла на четвереньках до чернеющих слева от дороги кустов и нырнула в них, прижимаясь к сырой, холодной земле. Беззвучно взмолилась об избавлении.

— Она где-то здесь. Ищите! Нельзя ее упустить!

Мои преследователи были уже совсем рядом. Я слышала их рваное, тяжелое дыхание, видела мрачные силуэты в зареве огней и ощущала удушливый, гадкий запах пота. От этого смрада кружилась голова, меня колотило от страха, но я лишь теснее прижималась к земле, стараясь даже дышать через раз.

Меня до сих пор не увидели, но если им придет в голову хотя бы немного сойти с дороги, никаких шансов спастись не останется.

Но неожиданно крики и шаги стихли. Люди никуда не ушли, но застыли на месте, будто что-то внезапно преградило им путь. Или кто-то. В воздухе снова повисла тишина, прерываемая лишь завываниями ветра, но всего лишь на несколько мгновений. А потом ее разрезал резкий, громкий голос:

— Кто вы такие? И как посмели ступить на мою землю?

Он стоял совсем близко, жуткой тенью нависая надо мной. И не мог не видеть, как я скорчилась на земле, свернулась в три погибели, лишь бы не быть замеченной. Выходит, все кончено? Мне безумно страшно было оказаться в руках преследователей, но еще страшнее стать добычей этого человека.

Я знала, что он опасен. Чувствовала всеми фибрами души. Словно ветер, тот, что вился в кронах деревьев и вздымал упавшую листву, исходил от него. Как в фантастических фильмах, что я иногда смотрела, когда кто-то ударяет посохом по земле, демонстрируя свою власть над стихией.

Посоха у него не было. Черный, до пят, балахон, глубокий капюшон, почти полностью закрывающий лицо, делали его похожим не то на монаха, не то на героя каких-то древних легенд. Особенно если учесть поблескивающий в темноте меч, рукоятку которого он сжимал в правой руке. Кованый металл выглядел устрашающе, я и на расстоянии словно ощущала, каким острым является лезвие. Один взмах таким — и, наверно, голову отрубить можно.

От этой мысли стало совсем дурно. В наше время ведь не рубят голов. И с таким оружием не разгуливают спокойно по улицам. Если только…

Тут меня внезапно осенило: а что, если я попала на съемки? Какое-то реалити-шоу? Тогда это все объясняет. Сейчас ведь огромное количество разных проектов, которые выдумали люди в поисках дополнительных источников адреналина. А я просто оказалась не в том месте и не в то время.

Пожалуй, это походило на правду. И если все так, то мне нужно как можно скорее объяснить этим людям, что я не собираюсь принимать участие в их сумасшедшей затее. Пусть сами бегают по лесу и изображают охотников за ведьмами, или кого там они решили поймать. А я хочу домой. Даже фестиваль уже не представлял интереса, дождаться бы утра, добраться до электрички — и скорее назад.

Я выдохнула, приказывая себе успокоиться, и медленно приподнялась на своем месте.

— Ну все, довольно. Продолжать можете без меня. Расскажите, как добраться до города, и я пойду.

Я ждала, что кто-то рассмеется, повеселится от того, как здорово меня разыграли. И сама была готова посмеяться вместе с ними. Вышло-то на самом деле эффектно: я ведь поверила, что меня действительно преследуют.

Но никто из тех, кто бежал за мной, даже не улыбнулся. Напротив, завидев меня, они оживились, загудели, сдвинулись плотнее друг ко другу, и эта плотная, непроходимая стена потекла в мою сторону. И улегшийся было страх снова ожил, всколыхнулся в груди, вмиг заставляя пожалеть, что я оказалась такой неосмотрительной и сама выдала себя.

— Вот ты и попалась! — донеслось из толпы, и я различила низкорослого, коренастого мужчину, скалящегося с мою сторону. — Теперь тебе точно не уйти!

— Я не собираюсь играть в ваши игры! — попыталась я крикнуть, но голос засипел, сорвался, и вряд ли хоть кто-то из них услышал меня.

— Держите ее! — крикнул тот же человек, делая еще несколько шагов в мою сторону.

Но в этот момент мужчина в черном плаще выступил вперед, преграждая им дорогу и резким, уверенным жестом задвигая меня к себе за спину.

— Вы не ответили на мой вопрос! Кто такие и что делаете на моей земле?

— Она ведьма! — чей-то писклявый крик взвился в воздух. — Мы пришли за ведьмой! Она должна умереть!

— Вы находитесь на моей земле, — голос был ровным, абсолютно лишенным эмоций, но в нем чувствовалась сталь. Такая же острая и пронзительная, как меч в руке незнакомца. — Здесь я решаю, кому и когда умереть.

— Отдай нам ее — и мы уйдем, — крикливый крепыш из толпы бросился в мою сторону с искаженным злобою лицом, но в то же мгновенье мужчина в черном выбросил вперед руку с мечом. Лезвие сверкнуло в темноте, раздался слабый, жалобный вскрик — и тут же утих. Что-то захлюпало, захрипело, и я с ужасом увидела оседающее на землю тело. К горлу подкатила тошнота, а окружающая темнота стала совсем непроглядной. И я снова, второй раз за ночь, лишилась чувств.