Молчи

А чего еще она могла ожидать? Что ее родители будут надеяться на ее благополучное возвращение? Размещать информацию на коробках с хлопьями, посвятят свою жизнь пропавшей дочери? Их жизнь всегда была посвящена только их собственному уничтожению.

И Адам…

Даже мысль о его имени чуть не заставила ее потерять сознание от горя, от того, что она так и не попрощалась.

Нарушив жуткую тишину, в комнату вошла миниатюрная женщина в полицейской форме и с короткой стрижкой. Оба мужчины обернулись при ее приближении, а три девушки, сидящие на кровати, напряглись.

— Я принесла все, что вы просили, — обратилась женщина к Мэддоксу, бросая сумки на пол и тяжело вздыхая. — Фургон Джейка ждет на заднем дворе, с ним несколько агентов под прикрытием. Пока никаких журналистов.

— Отлично. Что на счет главного входа? — спросил Мэддокс, поднимая вещи с пола.

Женщина ухмыльнулась Мэддоксу, пока он вручал каждой девушке по сумке.

— А ты как думаешь? — сухо спросила она.

Мэддокс улыбнулся, кивнул, а затем его взгляд устремился на Орион, когда он протянул ей последнюю сумку.

— Орион… — он замолчал. Его глаза заблестели. Рука, державшая пакет, задрожала.

Орион стиснула зубы, забирая сумку, и ответила:

— Все нормально.

— Леди, собирайтесь не спеша, мы будем ждать вас внизу, у главных лифтов, — сказал Эрик с безопасной и отработанной улыбкой на лице. Очевидно, что у него был большой опыт в том, как успокаивать жертв. Знал, как показаться безобидным.

Или, по крайней мере, так казалось. Орион знала, что нет такого понятия, как безобидное существо, когда оно оказывается скрыто в темном углу. Когда ему предоставляется возможность разыграть свои самые мрачные фантазии, и когда оно уверено в том, что этого никто не увидит.

Жаклин уже рылась в своей сумке, шелест бумаги вернул Орион в настоящее.

Шелби кивнула Эрику, сжимая сумку в своих маленьких руках. Ее глаза слезились, тело тряслось.

— Конечно, Большой Эр, — ответила Орион.

Он усмехнулся. Так легко. В другой жизни это был бы приятный звук.

Но у Орион не было другой жизни.

Только эта.

Не было места для приятных смешков или воссоединения с парнем, которого она любила, с парнем, по которому она тосковала все время находясь в плену.

Была только жажда мести.