Добро заражённого города

Глава 25

Писарь шёл молча, Рыжий иногда подмечал особенности территории "стеклянных". Первым отличием, на которое упал его глаз, стали знаки, а точнее, их обилие. Если "жигульские" снаружи метили только вход в дом, то "стеклянные" изрисовывали дом со всех сторон. Так, если вход с торца здания, даже не видя его, можно было сказать, что дом разграблен и добра в нём нет. К тому же, красная краска ярко выделялась на любом фасаде. Рыжий так же упомянул, что красный — лучший цвет для метки, так как видно его дальше всех из-за длины волны.

Вторым таким отличием стало наличие адресов со всех сторон домов. Где-то они были написаны мелом, где-то белой или красной краской. Рыжий однозначно одобрил подобный подход — ни один зелёный не заблудится в новых для него улицах. Писарь, продумав целый диалог о том, что зелени нечего делать без старшего в городе, промолчал и здесь.

Несмотря на то, что монолог был недолгий, Писарю он успел поднадоесть, однако Рыжего затыкать он не собирался, вдруг и увидит что-то неординарное. К тому же, говорил его напарник тихо, поэтому обнаружить себя врагу не помогал.

— Вон, больница, Писарь, — кивнул Рыжий на здание на соседней улице по левую руку.

— Где?

— Да вон!

Писарь сориентировался и, увидев несравнимо с остальными домами большое здание, свернул с главной дороги и пошёл к нему.

— Пока идём прямо, затем первый поворот направо. Будет ТЦ. Дальше сквозь него на Прямую. Дальше прямо, будет мост. Следующий — граница с территорией Кипо. Мы туда в любом случае не пойдём, а с Прямой свернём во дворы. Там и будем грабить, — Писарь остановился и решил наконец пояснить Рыжему маршрут, так как себе, прошляпив огромную больницу и едва не пройдя мимо, Виктор больше не верил.

— А "стеклянные"? — с недоумением спросил Рыжий.

— Верно подметил, они могут быть где угодно, — инстинктивно понизил тон Писарь, при этом обложив матом группу Стекла.

— Нет. Ну, да, но я не про это. Я думал, мы их и ищем?

— Слей компост из головы, — выругался матом Писарь. — Ты здесь за деньгами, как сам сказал. Хочешь бегать по району и напрашиваться на пулю — вперёд. Меня только в это не втягивай.

Рыжий опешил и Писарь, заключив, что разговор окончен, пошёл дальше.

— Ты же сам говорил, что их всех под нож нужно! С Солей, когда только красную метку нашли, — чтобы не кричать, Рыжий подбежал к напарнику.

— Разницу не видишь? Они окопались неизвестно где. Может, они на тебя сейчас в прицел смотрят. Как ты собираешься их искать? Главное, где? Они ведь, могут быть где угодно, даже в больнице или в том самом ТЦ, через который мы пойдём.

— Бобр же сказал, что они рядом с Кипо. Не веришь ему?

— Дело не в вере, а в его аналитических способностях. Думай сам. Я бы на их месте забурился бы на нашу территорию, в самый центр. Там бы точно никто искать бы не стал. Попутно и кормился бы с домов. Всё, закончили. Двинули, — сказал "закипающий" Писарь и пошёл в сторону больницы смелее, чем до этого. Его направляла злость.

Лодочник выкинул окурок себе под ноги и опять приставил бинокль к глазам. Спокойный тихий город. Ничего не предвещает кровавой бани, в которую выльется их со "стеклянными" конфликт. Конечно, несмотря на внешнее спокойствие он чувствовал напряжение в воздухе. Оно исходило от напарников и окружения. Не слышно было переговоров ни на одной частоте, запас бронежилетов и пластин в лагере практически иссяк.

Жигуль и Бобр в роли полководцев всё чаще говорили про тактику городских боёв, вспоминая прошлые времена. Радист со штопанным плечом тоже не добавлял окружающей атмосфере очков спокойствия.

Он потерял счёт времени, забыв про наручные часы. Он привык уходить глубоко в себя, переводя глаза в режим "автопилот". Из мыслей его вырвал подошедший сзади Радист. Конечно, Пётр слышал его задолго до того, как тот обозначил себя.

— Видно что?

— Ничего. А у вас там что? — не оборачиваясь, справился о лагерных делах Лодочник.

— Ничего интересного.

— В карты бы перекинулись.

— С Бобром-то? — усмехнулся Радист. — У него в колоде 6 тузов, Жигуль рассказывал.

— Думаешь, при Жигуле будет?

— Да. А ты думаешь, честно играть будет? Да брось.

— Ну, дело твоё. Сам-то как? Рука не болит?

— Болят обе, надоели уже, — сматерился Радист.

— Повязку поменять не пора?

— Поменял уже.

— Не запускай.

Радист кивнул и какое-то время стоял молча, наблюдая за городом и окрестностями лагеря.

— Я думаю, завязать, Лодочник.

— Из-за плеча? — тоном, полным скепсиса, спросил Пётр.

— Да. И не только. Наверное, не для меня это всё. Сложно, — Радист тщательно подбирал слова и говорил негромко.

— Дело, конечно, твоё, но как по мне, ты отлично справляешься. Да и о чём ты думал, когда сюда шёл? Ты же здесь не первый месяц. Что поменялось-то?

— Честно? Чувствую себя бесполезным. Нахлебником. От меня и обычно не много толку, а здесь ещё и рука.

— И ты говоришь об этом мне? — усмехнулся Лодочник и, оторвавшись от видов города, обернулся к собеседнику. — Если думаешь, что кто-то из нас бесполезный — выкинь из головы. Не всем в город ходить. Кто-то и в лагере полезен. Ты, вон, на рации весь день сидишь, обед, видел, помогал готовить.

— Жигуль до сих пор мне моё золото не отдал.

— И мне не отдал. Подожди, потише будет, отдаст. Я со стороны вижу, как Жигуль за тебя держится. Думаешь, он просто так тебя с собой в деревню повёз? Думаешь, просто так рядом с собой посадил, когда Резаного поминали?

— Не зря, понимаю...

— Ну, а что тогда? Я, вон, медвежатник. И сколько я сейфов вскрыл для нас?

— Вроде, 3.

— 2. Один — на сторону.

— Точно. Всё равно, они жирные были.

— Жирные? Бро-ось. Каждый из разведчиков втрое больше принёс, чем суммарно там было. Тем не менее, получаю я как все и в город не хожу вообще. Нет здесь бесполезных, Радист, — подвёл черту Пётр и снова уставился на город. — И нечего сопли распускать по этому поводу.

Радист кивнул и пошёл обратно. Аромат варева в котелке долетел и до пригорка.

Художник в это время лишь мечтал о подобном запахе. Он вёл свою группу сквозь такие же яркие пятна, каким удивлялся и Рыжий. Регулярно осматриваясь, он иногда делал остановки и, снимая противогаз, вслушивался в тишину. В такие моменты и Лоток с Купцом затихали и, навострив уши, вслушивались, подражая Вове.

Как только он надевал противогаз обратно, его напарников, будто снимали с ручного тормоза и они продолжали шутить и посмеиваться в пол голоса. Каждая их слово резонировало, но дальше пары домов обычно не уходило, пока в какой-то момент Купец не затронул какую-то близкую им тему, оттого и самую смешную.

Оба взорвались смехом, практически раздирая горло. Художник, поняв, насколько ошибочным были его попустительские действия до этого, повернулся и показательно замахнулся своим автоматом. Оба сталкера, идущие позади него скукожились и, кажется, были готовы убегать.

— Бараны, заткните свои рты или я заткну их сам, — не скрывая злости пригрозил Художник.

Практически сразу с их лиц пропала улыбка. Конечно, под противогазом этого не было видно. Лоток повернулся к Купцу.

— Да, Лоток, в самом деле, как маленький! — нарочито серьёзным тоном негромко высказал он.

Художник скривил лицо от злобы и в один большой шаг подпрыгнув к Купцу, взял того за грудки. Тот выставил руки сбоку от лица, словно карикатурно сдаваясь.

— Я думал, ты меня понял, Купец, — прошипел Художник. Теперь его тон не был похож ни на один из тех, которым он говорил ранее.

— Понял. Понял, — прошептал Купец.

Вова отпустил его и, осмотревшись, продолжил путь. Эхо от смеха, казалось, разнеслось по всему городу.

Купец потёр горло, болевшее от смеха.

— Кажется, я горло сорвал, — прошипел он так же, как и обычно. — Надеюсь, орать не придётся.

— Слышал, кстати, ваш Жигуль уже кровью харкается? — встрял Художник.

— Да так. По его словам, от кашля. Раздражение по горлу или вроде того. Я, насколько знаю, от мора не так умирают.

— Не так, — покивал Вова. — Только здесь не только мор или пули убивают, Купец.

— Да, жадность тоже губит, — серьёзно ответил он. Художник остановился.

— Ты, я смотрю, не уймёшься? — он не оборачивался. От этого у Купца тут же родилась шутка про глаза на затылке, но озвучивать он её не стал, и это был правильный выбор.

Они шли достаточно тихо, пока Художник не остановился напротив непримечательного здания. Вся тройка увидела улицей дальше дом с огромным, радиусом в метра 3, закрашенным кругом.

— Неслабо.

— Сколько краски на это потрачено впустую?

— Клоуны...

Вся тройка выругалась матом.

— Надо было брать краску. Закрасили бы, — негромко сострил Лоток. Несмотря на то, что в его интонации не было и намёка на шутку, Художник усмехнулся. За ним и Купец. Вымерив круг взглядом ещё пару секунд, они двинулась дальше.

— Как думаете, что там было? — поинтересовался Купец. — Может, клад какой?

— Ага, слитки золота, — перебил его Лоток. — А тебе не всё ли равно?

Купец, потеряв поддержку, замолк.

Живот рыжего заурчал. Писарь, услышав это, усмехнулся.

— Ну сошли мы во дворы. И толку? Ты же всё равно как колонка ходячая, — подшутил Писарь. В его голосе слышался упрёк.

Рыжий не нашёл, что ответить, чтобы не разозлить Писаря ещё сильнее, поэтому промолчал.

— Быстро схватываешь, — усмехнулся Виктор и через шаг застыл. — Слышал?

— Нет, — отозвался Рыжий и сжал пистолет сильнее.

— В дом, — еле слышно шепнул в противогаз Писарь и попятился в соседний подъезд, затем сорвавшись на бег. Рыжий, еле расслышав его, быстро смекнул, что напарник имел ввиду и забежал в дверной проём, затем прислонившись к кирпичной стене. Деревянная дверь не защитила бы его, поэтому он пожертвовал секундой и забежал дальше. Писарь же встал прямо за входом, не боясь прошивающих дерево пуль.

— Что ты слышал? — прошипел Рыжий, но Писарь лишь заставил того замолчать, коротко шикнув.

Какое-то время они стояли молча. Где-то в далике, если прислушаться, можно было что-то услышать. Рыжий, уловив эти еле заметные звуки, выставил палец через плечо в направлении улицы и вопросительно кивнул Писарю. Тот кивнул.

В этот раз Писарю не показалось. Кто-то, судя по звуку, был в соседнем доме.

После пары минут простоя, Виктор выглянул, осмотрелся. Тут же звук повторился, но заметно громче. Рыжий бы описал его как падающая штукатурка, а Писарь провёл аналогию с шумом падающей утвари, которую сбрасывает сталкер при разграблением квартиры. Они постояли у двери несколько минут и шум повторился. В этот раз он был не только кратно сильнее, но и нёс за собой другой звук, успокаивающий. Камешки разлетались по асфальту и это было хорошо слышно. Писарь выглянул ещё раз и увидел белую дымку, выходящую из двух окон в здании напротив.

— Потолок обвалился. Или стена, — осторожно предположил он. Рыжий подошёл к дверному проёму и выглянул тоже.

— Я думал, рожу, — серьёзно сказал он, всматриваясь в гипсовую дымку.

Соблюдая осторожность, они пошли дальше.

— Я думал, опять привиделось, — признался Писарь.

— Не каждый же раз?