Письма царской семьи из заточения

По слухам, Горяйнов (А.А.) женился, но мы не знаем, верно ли это. Тетя Бэби[220] сама это нарисовала[221]. Как поживает Тити (сын Ю.А. Ден)! Я хочу знать так много. Как граф Келлер (Ф.А.)! Видели ли Вы его в Харькове? Все происходящее так ужасно, что нет слов, так постыдно и почти забавно, но Бог милосерден, моя дорогая. Скоро будем вспоминать те дни, которые Вы провели с нами. Боже мой, какие воспоминания!

Матреша (Распутина) вышла замуж, они сейчас все в Пьетрограде), а брат на фронте.

Я много читаю, вышиваю и рисую (все это приходится делать с очками, так постарела). Часто о Вас думаю и всегда за Вас горячо молюсь и нежно Вас люблю.

Крепко, крепко целую.

Христос с Вами.

Ваш земляк (А.В. Сыробоярский) во Владивостоке и Николай Яковлевич[222], я думаю, тоже в Сибири. Чувствую себя так одиноко без вас всех. Где Ваш муж (К.А. Ден) и его друзья? Мы все еще ждем Изу (баронесса С.К. Буксгевден) и других[223].

Нежно целую Тити. Пишите, я так жду. Вервен[224] всегда мне Вас напоминает.

От государыни императрицы Александры Феодоровны

А.В. Сыробоярскому[225]

Тобольск, 29 ноября 1917 г.

Получила сегодня от мамы (М.М. Сыробоярской) открытку, она пишет под впечатлением Вашего письма из Вологды[226]. Да, Господь Бог Вас опять спас, и впредь не оставит. Сердечное спасибо за открытку из Иркутска. Из Тюмени, к сожалению, все еще не переслали, так скучно! Тяжело маме, что Вы так далеко, и она долго о Вас ничего не узнает.

Могу себе представить, как ужасно все, что там пережили (кровавые октябрьские события в Москве). Тяжело неимоверно, грустно, обидно, стыдно, но не теряйте веру в Божию милость, Он не оставит Родину погибнуть. Надо перенести все эти унижения, гадости, ужасы с покорностью (раз не в наших силах помочь). И Он спасет, долготерпелив и милостив – не прогневается до конца. Знаю, что Вы этому не верите, и это больно, грустно. Без этой веры невозможно было бы жить…

Многие уже сознаются, что все было – утопия, химера… Их идеалы рухнули, покрыты грязью и позором, ни одной хорошей вещи не сделали для Родины – свобода – разруха – анархия полная, вот до чего дошли, жаль мне даже этих идеалистов (когда они добрые), но поблагодарю Бога, когда у них глаза откроются. Лишь о себе думали, Родину забыли, – все слова и шум. Но проснутся многие, ложь откроется, вся фальшь, а весь народ не испорчен, заблудились, соблазнились. Некультурный, дикий народ, но Господь не оставит, и святая Богородица заступится за Русь бедную нашу.

Надеюсь, что благополучно получите письмо, напишите сейчас.

До свидания. Желаю Вам всего хорошего. Господь с Вами. Будьте бодрым. Самый сердечный привет.

Сестра.

От великой княжны Ольги Николаевны

М.С. Хитрово[227]

Тобольск, 29 ноября 1917 г.

Дорогая моя, писала тебе два раза на имя Мани (Ребиндер), думая, что ты уже там. Может быть, это письмо тоже опоздает. У нас все благополучно. Живем по-прежнему и время проходит скоро. Стало морозно эти дни, но снегу еще не очень много. Имеешь ли известия от кого-нибудь из наших и братьев?[228] Приехал ли Голубь? Люба (Хитрово) написала Анастасии 2 раза. Я получила два твоих длинных письма, но это уже давно, и ответила на них, открытки с (…) также. Не знаешь, где Любом. Андр.? Как всегда, мои открытки неинтересные и полны вопрос(ов). Передай привет всем, кто помнит, и Зиночке (Толстой) с семьей. Обнимаю тебя очень крепко, душка, и вспоминаю.

Твоя Ольга. +

Все мои кланяются.

От великой княжны Татьяны Николаевны

З.С. Толстой[229]

Тобольск, 29 ноября 1917 г.

По вечерам мы сидим все вместе, кто играет в бридж или безик, мы работаем, а Папа читает вслух. Иногда он играет, а кто-нибудь другой читает.

Татьяна.

От великой княжны Татьяны Николаевны

В.И. Чеботаревой[230]

Тобольск, 29 ноября 1917 г.

Милая моя Валентина Ивановна, получили ли Вы мое письмо от 12/Х? Очень грустно, что так давно не имею от Вас известий. Как Ваше здоровье? Как дети? Вспоминали Вас, Л.Ф. и ее мужа[231]. Надеюсь, оба здоровы. Странно было знать Вас в Ц(арском) С(еле) в это тяжелое время. Где О.П. (Грекова)? Вернулась ли из Киева? Существует ли наш лазарет? Если напишете, адресуйте прямо мне, т. к. письма все равно читают. Мы все, слава Богу, здоровы. Были холодные дни, но ясные, солнечные, доходило до 17° мороза. Как здоровье Вашей подруги Сони (баронессы Софии фон Медем)? Видите ли С. В. и др.? Всего хорошего. Буду очень рада, если напишете. Храни Вас Бог. Крепко, крепко Вас и маленькую (В.И. Чеботареву) целую.

Ваша сестра Т.

От великой княжны Татьяны Николаевны великой княгине Ксении Александровне[232]

(Открытое письмо. Таврической губ. Крым. Ай-Тодор. В.К. Ксении Александровне. Почтовая печать на марке в 5 коп.: Тобольск, 4.12.17. Другая печать: Кореиз, Тавр. губ. 8 (неразборчиво)

Тобольск, 30 ноября 1917 г.

Дорогая моя душка, тетя Ксения!

Мне стыдно, что так давно тебе не писала. Как все поживаете? Мы все здоровы. Все спокойно в нашем далеком городке. Хорошо быть так далеко от ж. д. и больших городов, где моторов нет, а только лошади. Получила ли т(етя) Ольга мое письмо от 16-го и посланные раньше вещи для Тихона (Куликовского). А твой пакет с вещами, про кот. Вера писала, – [так] никогда и не дошел. Очень буду ждать от тебя письма. Так давно от вас ничего не было. Пиши прямо нам. Как т(етя) О(льга)? Христос со всеми вами. Получила ли письмо от папы? Все крепко целуем.

Т.

От наследника цесаревича Алексея Николаевича

А.А. Вырубовой[233]

Тобольск, ноябрь 1917 г.

Милая, дорогая, надеюсь, что ты получила мою открытку. Очень, очень благодарю за грибок. Духи так тебя напоминают. Я каждый день молю Бога, чтобы мы опять жили все вместе. Храни тебя Господь.

Твой А.

От государыни императрицы Александры Феодоровны

Ю.А. Ден[234]

(Рождественская открытка, нарисованная государыней императрицей)

Тобольск, 5 декабря 1917 г.

На левой половине художественная надпись по-французски:

Jésus
Vous savez tout
Vous pouvez tout
et Vous m’aimez tant.

A.

(Иисус,
Ты все знаешь,
Ты все можешь,
И ты так меня любишь.

А.)

[235]

На правой половине надпись печатными буквами:

«Как будто десница Господня
Рассыпала мир и покой,
То ангелы Божьи сегодня
Проходят над спящей землей».

Дорогой Тили

5. XII.17

От государыни императрицы Александры Феодоровны

З.С. Толстой[236]

Тобольск, 5 декабря 1917 г.

От всего сердца желаю Вам, четверым[237], светлых праздников. Храни Вас Господи! Христос поможет, утешит и подкрепит. Спасибо Вам большое, что нас так трогательно всегда вспоминаете. В такое время, каждое ласковое слово особенно дорого. Радуемся, что видели многих наших друзей – воспоминания милого Царского Села. Все мы здоровы. Дети Вам писали, как занимаются. Погода холодная, ясное солнце.

Крепко Вас целую; дай нам Бог повидаться в Новом году! Душевный привет всем Вашим.

Ваша А.

От государыни императрицы Александры Феодоровны

М.С. Хитрово[238]

(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины художника Лейнвебера «Рождество и отрочество Иисуса Христа») Тобольск, 5 декабря 1917 г.

Дорогая Рита, от души желаю Вам светлых праздников – насколько это теперь возможно – мир и тишину в душе, которую никто не может от нас отнять. Я так рада, что Вы с дорогими друзьями (семья З.С. Толстой) встретились – всех Вас вспоминаем, и ежедневно за Вас молюсь. Будем крепко верить и не отчаиваться. Господь поможет (…) разлуки. Где Чери.? А. Вл. (Сыробоярский) писал с дороги во Владивосток после пережитых ужасов в Москве. Богданов писал из М. первые дни – с тех пор ничего не знаем о нем. Горячо Вас целую, милая, дорогая. Будьте здоровы и Богом хранимы.

Старая Сестра.

От великой княжны Ольги Николаевны

З.С. Толстой[239]

Тобольск, 5 декабря 1917 г.

Тобольск – тихий отрезанный уголок, когда река замерзнет.

Ольга.

От великой княжны Татьяны Николаевны

З.С. Толстой[240]

Тобольск, 5 декабря 1917 г.

У нас тут довольно холодно. Эти дни 15–17 градусов мороза, с солнцем, – это ничего, но когда ветер дует, тогда менее приятно, но в общем сносно. Зато тут бывает много солнца, чего в Царском Селе никогда не было, в это время года.

Часто Вас вспоминаем. У нас тут все по-старому. Пока, слава Богу, все тихо и мирно. Дай Бог, чтобы так и продолжалось. Жалею всех несчастных жителей Петрограда. Ужасно, должно быть, там теперь. Надеюсь, что у Вас в городе (Одессе) тоже мирно и тихо – хотя, к сожалению, трудно этого ожидать, в особенности теперь!

Татьяна.

Домашние спектакли

Одним из развлечений царственных узников в долгие зимние вечера, о котором они упоминают в своих письмах, были домашние спектакли. Эти спектакли ставились на иностранных языках под руководством П. Жильяра и С. Гиббса. Только один раз была поставлена пьеса на русском языке, в которой единственный раз принимал участие его величество. Действующими лицами чаще всего были великие княжны Татьяна Николаевна и Мария Николаевна и наследник Алексей Николаевич, а для мужских ролей – Жильяр и Гиббс, реже других участвовали великие княжны Анастасия Николаевна и Ольга Николаевна и иногда кто-нибудь из свиты. Эти спектакли доставляли всем много удовольствия, не только игравшим, но и зрителям, так как Жильяр и Гиббс оказались искусными режиссерами, а великие княжны, в особенности Татьяна Николаевна, проявили много живости и таланта[241].

Программа спектакля 6 декабря 1917 г. в Тобольске, написанная рукой государыни императрицы[242]

Написано по-французски:

LE FLUIDE DE JOHN

Comédie en 1 acte de

Maurice Hennequin

Personnages:

Duplequé, rentier. . . . . . . . . . P. G.

John, son domestique. . . . . . . . A. N.

Lucien, neveu de Duplequé. . . . . . M. N.

le 6 Déc. 1917.

Тобольск.

Перевод с французского:

ФЛЮИДЫ ДЖОНА

Комедия в 1 действии

Мориса Хейнекена

Действующие лица:

Дюплеке, рантье………………..П. Ж.[243]

Джон, его слуга………………..А. Н.[244]

Люсьен, племянник Дюплеке……..М. Н.[245]

6 декабря 1917 г.

Тобольск.

От государыни императрицы Александры Феодоровны А.А. Вырубовой[246]

Тобольск, 8 декабря 1917 г.

Милая родная моя!

Мысленно молитвенно всегда вместе – в любви расстояния нет. Тяжело все-таки не видеть друг друга. Сердце полно, так много хотелось бы знать, поделиться, но будем надеяться, что время придет, когда опять увидимся – все старые друзья. Ужасно мне грустно, что с твоей подругой что-то неладно было, надеюсь, что все прошло и что друзья по-прежнему. Не время судить о своих друзьях – все нервные стали. Мы далеко от всех поселились: тихо живем, читаем о всех ужасах, но не будем об этом говорить. Вы во всем этом ужасе живете, достаточно этого. И бывают маленькие тучки, которые других тревожат, оттого моих троих[247] не пустили – уже 4 дня, как благополучно доехали. Стыд и срам, что их не пустят – вечная боязнь – обещали сколько раз – некрасиво это очень и, наверно, опять с Изой (баронесса С.К. Буксгевден) начнут. Ты видишь, никого не пускают, но надеюсь, что поймут, что глупо, грубо и нечестно их оставить ждать.