Одиссея жупана Влада

Наконец морщины на лице мужчины разгладились и он кивнул.

- Если Вештица говорит, что тебе можно верить, - сказал он, - будь моим гостем. Эта поляна – наши земли. Испей воды из нашего ручья – так ты станешь и нашим братом.

Вылко залпом допил вино и, подойдя к ручью, зачерпнул полную кружку воды. Взяв у одного из своих людей ковригу хлеба, вожак бойников разломил его, и протянул хлеб с водой Владу.

-Съешь и испей, - сказал он.

Лицо его выглядело спокойно, совершенно не предвещая подвоха. Влад шагнул вперед, принимая из рук Вылко кружку с водой. Беглым взглядом он отметил пустые амфоры – а также кувшины, наполненные жидкостью совсем не похожей на вино.

«Зачем запасаться водой рядом с ручьем?» - мелькнула быстрая мысль.

- Если так вступают в ваше братство, - сказал жупанич, - я готов сделать что нужно.

Он взял кружку из рук Вылко и,не меняясь в лице, ударил левой рукой его в челюсть. Не давая бойнику опомниться, Влад сбил с его головы шлем и, ухватив длинные волосы, заставил задрать голову, разом вливая в окровавленный рот содержимое кружки, расплескивая воду по груди Вылко. На все это у Влада ушло лишь доли мгновения – в следующий миг он отпрянул, выхватывая меч и готовясь вступить в драку.

Бойники тоже были готовы кинуться на воинов Влада, но за один удар сердца, отделявшей оба отряда от схватки, над поляной прозвучало лишь одно слово.

-Стойте!

Вештица встала у костра, вскинув руки, словно ограждая остальных от кровопролития. В этот момент она напомнила фигурку, свисавшую с ее шеи. Глаза женщинынеотрывно смотрели на Вылко, а тот, ухватившись руками за горло, натужно хрипел, смотря вокруг налитыми кровью глазами. Вот из его рта полилась кровавая пена, лицо почернело и вожак бойников, затрясшись как в лихорадке, рухнул замертво у костра.

Вештица перевела взгляд на Влада, особенно задержавшись на его мече. Ее губы искривила легкая улыбка.

- Древние,что жили здесь, - произнесла она, - верили, что этот ручей ведет исток из той самой реки, что отделяет царство мертвых от царства живых. Ядовиты были воды той реки, что именовалась Стиксом и верная смерть грозила всякому, кто готов был испить из нее. Можешь гордиться, Владислав, сын Войнимира – ты избежал гибели, от которой не спася сам Александр, царь Македонии, завоеватель полумира.

-И что это значит? – настороженно спросил Влад. Вештица снова улыбнулась.

-Боги благоволят тебе, - сказала она, - а значит – у Вольного Народа новый вожак!

Она обвела взглядом остальных бойников и те молча склонили головы, принимая волю своей ведьмы. Вештица же, покачивая округлыми бедрами, подошла к Владу, тут же по хозяйски обнявшего ее за талию.

Вопрос о смене власти решился быстро – погребальный костер на могиле Вылко еще горел, а бойники и люди Влада уже сидели вместе, клянясь друг другу в вечной преданности, распивая вино, пожирая жаренное мясо и развлекаясь с пленницами. Влад же не отвлекался на рабынь – ему не давал покоя и будоражил кровь полный запретных обещаний взгляд Вештицы. Перехватив жадные взгляды юноши, ведьма гибко поднялась на ноги и, направляясь в сторону леса, поманила его за собой. Влад, уже не обращая внимания на недоуменно поглядывавших на него соратников, рванулся за нею, разгоряченный похотью и вином

В глубине леса стоял большой шалаш, окруженный шестами, с насаженными на них черепами людей и животных. Самый большой череп, - даже не череп, а отрубленная голова черного козла, - висела над входом. Внутри же самого шалаша, на ложе из мха и душистых трав сплетались в жарких объятьях два обнаженных молодых тела.

Владу это было в диковинку – не он, а женщина в этом танце плоти оказалась сверху. Впившись острыми ногтями в грудь молодого славянина, вычерчивая кровавые полосы на его коже, лесная ведьма скакала на нем, словно на норовистом жеребце, оглашая воздух похотливыми стонами. Сам Влад, ухватив мягкие как шелк бедра, раз за разом вонзал твердый как сталь уд в податливое влажное отверстие. Наконец, Вештица издала громкий стон и бессильно опала, застлав тело Влада длинными волосами и горяча его кожу жарким дыханием, пока обмякшая плоть Влада продолжала конвульсивно сокращаться, выбрасывая в женское лоно его семя.