Одиссея жупана Влада

Глава 18: Каратель

Вокруг Мессины горели костры – славянское войско, высадившееся на Сицилии, уже несколько дней справляло тризну по своему предводителю. Жители города со страхом слушали доносившиеся от лагеря наемников пьяные крики и воинственные песни в честь языческих богов. Весь скот в округе был угнан, вынесено зерно и вино, равно как и прочая снедь. Все пошло на прокорм войска, однако мессинцы, молившиеся сейчас в церквах об избавлении, почитали за благо, если этим ограбление округи и ограничится. Сами же славяне не думали о страхах местных жителей – сначала они спорили, кто станет воеводой после смерти Влада, потом до них дошли вести с юга.

- Клянусь бородой Рода, я обреку в жертву Стрибогу весь этот проклятый город.

Коренастый мужчина, облаченный лишь в просторные шаровары, подпоясанные желтым кушаком, ухватил могучими руками бочонок с вином и, сбив с него затычку, занес над ртом. Красные струи стекали по рыжей бороде и трясущемуся жирному брюху. Опустошив бочонок, мужчина бросил его на землю и, сорвав с пояса боевой топор, расколол одним могучим ударом.

-Вот так стоит поступить с Карфагеном! – крикнул он, презрительно пиная деревянные обломки в костер, - это слово Радогостя, жупана милингов.

- Думаешь, в Карфагене нас не ждут? – напротив него поднялся еще один воин, на этот раз чернобородый. Причудливые наколки и украшения выдавали в нем ваюнита.

- Те, кто правит сейчас там, не дураки, – продолжал он, - и они наверняка укрепились, как следует. Только безумец может призывать сейчас напасть на Карфаген.

-Тебе легко говорить так, Доброслав, - презрительно бросил Радогость, - твою семью не вырезали там, как мою.

-Верно, потому что я и не собирался заводить там семью, - сказал Доброслав, - я пришел по зову жупана Владислава, как наемник – и как наемник же уйду обратно на Дрину. Этот поход оказался проклятым – все видели, как боги покарали отступника? С его смертью мы все больше не связаны никакими клятвами.

- Ты трус, Доброслав! - рявкнул Радогость, - пусть Перун поразит меня, если это не так!

- Вместо Перуна это сделаю я!

Доброслав перепрыгнул через костер, срывая с пояса меч. Радогость вскинул топор, но из-за выпитого вина его рука дрогнула – и князь ваюнитов, легко увернувшись от удара, вонзил клинок в толстый живот милинга. Тот наклонился, будто подхватывая выпавшие кишки, и также ничком рухнул в костер, подняв тучу искр. Послышался ропот, один за другим вставали милинги, готовые отомстить за своего вождя. Рядом с Доброславом, вытягивая мечи из ножен, поднимались его собственные воины.

- Если так продолжится и дальше, ромеям и вовсе не придется с нами воевать, - врезался во всеобщую ругань насмешливый голос, - вы и сами перережете друг другу глотки на радость тем, кто убивал ваших жен и детей.

Все взоры обратились к худощавому мужчине с чужеземными чертами лица. Рядом с ним затравленно смотрел на бранящихся вождей светловолосый мальчик.

-Кто вмешивается в спор славян? - еще один воин, с выбритой наголо головой и вислыми светлыми усами, недобро посмотрел на говорившего, - ты, еврей?

-По отцу я такой же славянин как и ты, Икмор, - бросил Левий.

-Но ты не князь, чтобы приказывать нам, - крикнул какой-то драгович, - тебя возвысил Влад, а он мертв. Без него ты никто!

-Владислав мертв, но жив его наследник, - твердо сказал Левий, положив руку на плечо мальчика, - Мечемор теперь ваш князь.

-Он мне не князь!- проревел Доброслав, - я пришел в Африку, потому что слышал, что езерич Владислав – лучший среди нас. Теперь же я вижу, что ему просто слишком долго везло. Он мертв, как и его тесть и его жена и все его дети!

-Не все!- отчаянно крикнул Мечемор, - я еще жив.

-Если ты будешь и дальше вмешиваться в разговор взрослых, малец, то это ненадолго, - осклабился Добран, - я с радостью отправлю тебя к отцу. Вы все, - он окинул взглядом остальных вождей, - готовы идти в бой под началом мальчишки?

- А что предлагаешь ты? - выкрикнул с места какой-то болгарин.

-Вернуться на Балканы, - не медля ответил Добран, - Констант все еще воюет в Италии и оставил те земли без защиты. Мы славно пограбим и вернемся с богатой добычей.

-Констант уже нигде не воюет! Констант мертв!

Этот голос, прилетевший из темноты был всем незнаком – еще и потому, что он говорил на славянском со странным акцентом, еще менее понятным чем речь Левия. Спустя миг говоривший вышел на свет, оказавшись светловолосым воином в высоком шлеме, увенчанном фигуркой кабана. Тело прикрывала кольчуга, с пояса свисал длинный широкий меч. Голубые глаза с вызовом глянули на опешивших вождей.

-Кто ты такой? – спросил Икмор.

- Меня зовут Этельвульф, - произнес молодой воин, - клянусь Одином, если бы я был врагом, то легко вырезал вас всех, пока вывыясняли кто тут сейчас главный. Вы славяне всегда были горазды резать сначала друг друга, а потом кого-то еще.

Среди славян послышалось глухое ворчание, не переходящее впрочем, разумной грани – слишком многие заметили выраставших за спиной нежданного гостя таких же светловолосых воинов, в доспехах и при оружии.

-Ты сказал, «если бы я был врагом», - заметил Левий, - сейчас ты нам не враг?

-Мы могли бы стать даже союзниками, - развел руками Этельвульф, - я пришел с севера, потому что ют Вальфрик рассказал мне о великом вожде, что взял на копье земли в Африке, как много лет назад сделал конунг вандалов Гейзерих. Правда, по дороге, я все же влез в одну стычку – вожди саксов, живущих в Италии еще со времен Альбоина, уговорили меня выступить на стороне короля Гримоальда, воевавшего с тем самым Константом. Что же, ваше войско не пришло на помощь ромеям, а вот мой отряд воевал за лангобардов. Теперь Констант мертв, а Гримоальд правит в Италии. Мы с ним не сошлись при разделе добычи, так что я снова свободный конунг.

Славяне мрачно посматривали на усмехавшегося сакса.

-Что за люди, что идут с тобой? – спросил Икмор

-Среди них есть саксы, англы, юты, фризы, франки и много кто еще, - сказал германец, - изгои и младшие сыновья, искатели воинской славы, коим не нашлось места на родине. Я и сам – младший сын короля Сассекса, которому стало слишком тесно в Британии. Поэтому я решил попытать счастья на юге.

-Если ты говоришь правду, - медленно сказал Доброслав, - значит ромеям тем более не до Балкан. Идем с нами, сакс! Идем на Балканы.

-К черту Балканы!- крикнул Воислав, вождь струмян, - и к черту Африку! Вот перед нами богатый остров, давно ждущий, чтобы кто-то взял его на копье. Здесь хватит добычи всем.

-Я пришел воевать в Африке, - покачал головой сакс, - за князя Владислава, избранника Эгира, коего вы зовете Морским Царем.

-Владислав мертв, - сказал Икмор, - и он отрекся от богов своих предков, приняв крест от Распятого. За это Морской Царь и покарал его, наслав на его корабль самое могущественное из своих чудовищ.

- Разве Эгир вернул бы отступника со дня морского? – Этельвульф посторонился, дав знак расступиться и своим людям. В следующий миг средь костров выросла исполинская фигура – и изумленный вздох пронесся среди славянского войска. Мечемор, не веря своим глазам, уставился на пришельца, глотая невольные слезы. Его узнали все - пусть и облаченного в германские доспехи, лишившегося всех волос – не только на голове, но и усов с бородой, даже бровей, - с кожей, отливавшей мертвенной белизной, делая воина похожим на восставшего из могилы. И все же это был Владислав.

- Наш поход только начинается, - произнес жупан, осматривая свое войско, - рад видеть, что вы все еще не разбежались. Что же, теперь можно и возвращаться в Карфаген.

- Провались обратно в Пекло, - крикнул Доброслав, - мои люди не пойдут за мертвецом. Вы все, разве не видите, как он изменился? Это уже не Влад – это нежить, морок, призрак восставший из моря нам на погибель!

- Разве призрак мог бы сделать вот так?!

Синевато-серой молнией блеснул Меч Форкия, обрушившись на ошеломленного вождя ваюнитов. Никто еще не успел понять, что происходит, а две окровавленные половины уже осели в костер, смешавшись с телом лежавшего там Воигостя.

Влад, не торопясь, вытер клинок и осмотрел притихшее войско.

- Кто-то еще хочет усомниться в моем праве повелевать? – негромко спросил он.

Таких не нашлось.

- Ты клялся мне, что он мертв!

Разъяренный Аксель Цецилий вбежал в покои префекта претория. Тот, отложив в сторону недописанное письмо, посмотрел в искаженное от гнева лицо архонта Альтавы.

-Мои источники казались надежными, - сказал ромей, - многие видели, как Влад погиб в пасти кашалота.

-Значит, твои люди тебе соврали, - бросил Аксель, - нашел кому верить. Сейчас же говорят, что он жив – и возвращается в Африку.

-Уже вернулся, - спокойно произнес Геннадий, - до тебя тут были гонцы из Утики. Они рассказывали, что славяне, под стягом с раком и трезубцем, взяли город и подвергли его жесточайшему разграблению. От их рассказов кровь стынет в жилах.

- Влад себе не изменяет, – скривился архонт, - он сам в Утике?

Геннадий пожал плечами.

-Если он и вправду жив, то, наверное, - сказал он, - но слухи о его чудесном спасении ничуть не лучше слухов о его жуткой смерти. Возможно, их распространяют его приближенные, чтобы посеять панику среди наших воинов. Так или иначе, кто бы не высадился в Утике, он явно нацелился на Карфаген. Если это и вправду Влад, то он, похоже, лишился ума от горя, если решил взять город с наскока.

-Город хорошо защищен, - размышлял вслух Аксель, - но нужно ведь не просто отбить нападение, но и уничтожить славян раз и навсегда.

-Да, - кивнул Геннадий, - наше спасение в том, что у них нет конницы. Не сегодня-завтра они двинутся на Карфаген – и мы можем разбить их в открытом бою.

-Я отзову своих воинов из Бизацены, - сказал Аксель, - они явятся сюда через пару дней. Карфаген продержится и дольше, а Влад – или кто бы там не был, - двинувшись на город, окажется между твоими нумериями и моей конницей. Если же он останется в Утике – что же у нас достаточно войска, чтобы разбить его и там.

- Ты прав, - кивнул Геннадий, - так мы, наконец, покончим с ним.

Спустя несколько дней, ромейские скутаты, мерно чеканя шаг, вступили в Утику. Следом за ними двигалась берберская конница. Город представлял собой жуткое зрелище – вдоль улиц не было ни одного целого дома, одни дымящиеся развалины. Средь обломков виднелись скорченные в самых немыслимых позах, страшно изуродованные тела. Немногие уцелевшие жители, в рваных одеждах, покрытых пылью и пеплом, испуганно смотрели на входившие войска. Почти не глядя на них, берберы и ромеи проехали через Утику, войдя в городской порт. Здесь они и смогли увидеть морскую гладь, где исчезали вдали паруса славянских лодей.