Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3

* * *

Черный пассат в кузове седан третьей серии шел гладко. Хоть машина была довольно новой, она явно уже немало повидала на своем веку. Эту рабочую лошадку точно не берегли, и на спидометре уже подходило двести тысяч. Когда я вез Марину к себе домой, даже и думать не хотел, что бандиты могли возить в этой машине до меня.

С другой стороны, я не думал, что пассат состоял в угоне. Вряд ли бы Кулым разрешил катать на ней свою внучку, рискуя тем самым вляпаться в лишние проблемы.

Марина же, сидящая на переднем пассажирском, почти сразу стала задавать вопросы. Заговорила, как только мы отъехали от техникума.

— Витя, а почему деда поручил тебе меня забрать? И куда мы едем? — Она обернулась и посмотрела на заднее сидение.

На нем покоились два чемодана.

— Ты куда-то переезжаешь? — Спросила она.

— Это твои вещи, — ответил я сухо. — Некоторое время ты поживешь у меня.

— Что⁈ — Марина округлила удивленные глаза.

В следующее мгновение ее смугленькое личико зарумянилось.

— Как это у тебя? Что происходит? Что-то случилось? Что-то случилось с дедушкой?

— У него серьезные разборки назревают. Попросил меня, спрятать тебя пока что. Ты же помнишь, что было в прошлый раз?

Марина поудобней устроила загипсованную руку. Перевязь она уже не носила, но травмированное запястье все еще старалась беречь от лишних движений.

— Что? Что с дедушкой? С ним все хорошо?

— Без паники, — я посмотрел на девушку. — Все будет нормально. Я смогу тебя защитить.

Марина тяжело и глубоко задышала.

— Мне… мне надо позвонить… Надо позвонить дедушке… Я должна узнать, что происходит…

Девушка стала рыться в сумке, достала сотовый, зубами выдвинула антенну. Посмотрев на нее, я быстро вырвал телефон из ее рук.

— Что ты творишь⁈ — Вскрикнула она.

— Звонить нельзя. Нас могут отследить по сигналу сети, — соврал я.

— Я должна понять, что стало с дедушкой! Он мертв? Скажи, его убили⁈

Глаза Марины заблестели, личико скривилось, и мне стало ясно, что она сейчас заплачет. Я выдохнул, свернул на обочину, стал перегородив въезд какому-то жактовому домишке на несколько хозяев.

— Марина, — глянул я не нее. — Посмотри на меня. На меня. Да. Хорошо. Умница.

— Что с дедушкой? Что с мамой?.. — Всхлипнув, прошептала она.

— Твой дедушка жив. Все с ним сейчас хорошо, ясно? Маму тоже защитят, я уверен. Она не первоочередная цель. А вот тебе быть дома сейчас не безопасно. Даже выходить на улицу небезопасно. Потому Кулым попросил меня тебя спрятать.

— Где дедушка?

— Пока занят. Сом пообещал, что свяжется со мной позже. Вот. — Я показал ей мобильник, что отдал мне бандит.

— Витя… я хочу домой… — Пискнула она.

— Все будет нормально, — я взял ее за локоток. — Тебе надо успокоиться. Подыши со мной.

Я глубоко вдохнул, показывая ей, как надо. Девушка, пару мгновений непонимающе и испуганно смотрела мне в глаза, потом задышала почти синхронно со мной и также глубоко.

— Вот так. Умница. Вдох-выдох.

Спустя полминуты, она, немного успокоилась. Румянец сошел с ее щек.

— Сейчас едем ко мне. Я спрячу тебя там. Когда придет время, тебя заберут домой.

— Что все-таки произошло? — Решилась спросить Марина, когда мы уже поехали дальше. — Расскажи мне, пожалуйста.

— Терки с Седым и его дружком Комаром, — сказал я. — Твой дедушка знает, куда они ударят в первую очередь. Там не просто терки, а, кажется, настоящая война.

— А что случилось? Я думала, дедушка с Иваном Павловичем партнеры.

— Были. А потом у них начались разногласия. Ладно. Едем. Поговорим обо всем позже, если захочешь.

Почти до самого дома Степаныча мы доехали молча. Внезапно Марина спросила:

— Витя… А… твоя невеста… Она не будет против, если ты привезешь домой какую-то непонятную девушку?

Я вздохнул.

— Нет. Не будет, Марина.

— Ну… Просто… Если бы я была чьей-то невестой и… мой жених привел домой постороннюю девушку, да еще и оставил у себя на несколько дней… Я даже не знаю, что я сделала бы в такой ситуации.

Я хмыкнул.

— У меня нет невесты.

Девушка нахмурилась.

— Значит, ты солгал мне?

— Да.

— Но зачем?

— Ты была пьяна и пыталась позвать меня гулять. Думаю, тебе бы самой было стыдно, на следующий день.

— Нет. Ты соврал не поэтому. Ты соврал потому, что я внучка бандита, да? Ведь ты же видишь, что…

Она недоговорила и опустила глаза.

— Что я тебе нравлюсь? Да. Вижу. Я скажу тебе две вещи, Марина. Во-первых, сейчас не лучший момент, чтобы обсуждать такие вопросы. А во-вторых, ты сама прекрасно понимаешь, что я не в восторге оттого, что мне приходится участвовать в бандитских разборках.

— Но… Зачем же ты согласился помочь?

— Мы приехали, — сказал я, сделав вид, что не слышал ее вопроса. — Выходи скорее. Пойдем. Нужно еще перетащить твои вещи.

Я поставил машину у дома, рядом со стоящей тут же моей пятеркой. Вышел, открыл Марине дверь. Стал вытаскивать ее вещи.

— Идем. Нам на четвертый.

— В тесноте… да не в обиде… — Немного заторможенно проговорил удивленный Степаныч, как только увидел на пороге смущенную Марину.

— Она поспит на моем диване, — сказал я. — А я на полу, в зале, если ты не против.

В тот момент я задумался о том, что неплохо было бы снять отдельную квартиру. Из Гестии мне так и не позвонили, а пора бы уже. Может, у них там что-то случилось?

— Да, конечно. Проходи, девочка. Располагайся, — сказал Степаныч.

Когда Марина ушла в спальню, и Степаныч прикрыл за ней двустворчатые с непрозрачным стеклом двери, то вернулся ко мне и шепнул:

— Витя, что за херня тут творится? Куда ты снова влез?

— Это ненадолго, — ответил я. — Я постараюсь снять другую квартиру и съехать от тебя.

— Да меня не напрягает, что ты притащил девочку домой. А волнует только то, что эта девочка — внучка авторитета. А это уже значит, что проблемы у тебя. Что опять случилось?

Я бросил быстрый взгляд на дверь, а не подслушивает ли Марина? В полупрозрачном окне не было тени, которая могла бы указать на то, что по ту сторону кто-то стоит.

— Кулыма серьезно ранили сегодня, — сказал полушепотом я. — Внутри черемушинских разлад по полной. Так уж вышло, что он попросил меня присмотреть за Мариной перед тем, как попал в больничку.

— Живой? — Спросил Степаныч.

— Не знаю, — признался я. — В очень тяжелом состоянии.

Потом снова бросил взгляд на дверь. Внезапно, там мелькнула тень.

— А сука… — Выругался я. — Степаныч, перетащи ее вещи в зал пока что. Я сейчас.

— Она не знает? — Оглянулся Степаныч.

— Кажется, уже знает.

Когда я вошел в спальню, Марина плакала на диване. Она спрятала лицо в подушку и беззвучно рыдала. Я тихонько приблизился. Стал над ней. Повременив пару мгновений, сел рядом. Девушка тотчас же почувствовав это, отодвинулась так, будто ее ошпарили.

— Зря ты подслушала, — сказал я. — Я ведь не хотел говорить, чтобы избежать вот этого.

— Зачем? Зачем ты снова мне солгал⁈ — Обернувшись, закричала она.

— Чтобы защитить, — сказал я не задумываясь.

— Разве так можно⁈ Я должна была знать! Должна!

— И что? — Я вздохнул. — Тебе полегчало?

— Я имею право знать правду! Я тоже человек, а не какой-то вымпел, который надо из рук в руки перехватывать!

— Все верно, — повременив секунду, кивнул я. — Ты человек. И должна знать. Более того, я собирался рассказать тебе, но не прямо сейчас. Тебе тяжело, я знаю. Но всем сейчас тяжело. И будет еще тяжелее.

— Спасибо! Утешил! — Крикнула Марина и опять уткнулась лицом в подушку.

Я вздохнул. М-да. Нянькой мне быть еще не приходилось. Но оставить ее просто так я тоже не мог. Уверен, что люди Седого уже рыщут по всему городу в ее поисках.

Я подался вперед, оперся локтями о колени, сел, сомкнув пальцы.

— Ты ведь хотела правды? Думаешь, что достаточно взрослая, чтобы ее принять? А правда в том, что нам грозит опасность. Тебе, мне, Степанычу. И преодолеть ее, эту опасность, мы сможем только в одном случае — сплотившись. Вместе. Сильным можно оставаться только среди сильных. А ты сейчас среди сильных, Марина.

Девушка обернулась. Смешно, очень по-детски шмыгнула носом. По ее скулам катились горькие слезы. Глаза опухли и покраснели.

— Я тебе обещаю, что с тобой ничего не случится. Я смогу тебя защитить.

— А с дедушкой? Вдруг что-то случится с ним? Вдруг он умрет? А что, если уже умер?

— Твой дедушка сильный. Он все вынесет и сможет защитить самого себя. Именно поэтому он попросил меня позаботиться о тебе, чтобы защитить себя. Ведь все же он не всесилен, и на тебя его может не хватить. Когда все уляжется, ты вернешься домой. Но сейчас тебе придется быть сильной, как и мы все. Сильной хотя бы в том, чтобы не отчаиваться и не предаваться панике, а тем более унынию. Все остальное я возьму на себя.

Она сглотнула. Утерла слезы и выпрямилась, села на кровати.

— Пообещай мне, что будешь всегда говорить мне только правду, — сказала Марина.

— Обещаю, — серьезно кивнул я. — А ты пообещай, что будешь меня во всем слушаться. Беспрекословно. Сейчас так нужно, чтобы я мог тебя защитить.

— Я… обещаю… — Опустила Марина глаза.

— Очень хорошо.

— Но что мне сейчас делать? Как ходить на занятия?

— Пока что никак. А там дальше видно будет.

— Но в среду у меня важный семинар, а еще…

— Ты обещала, — строго сказал я.

Марина вздохнула.

— Хорошо.

— Гхм-гхм, — послышалось из-за двери. Это был Степаныч. Когда, по его мнению, мы отреагировали недостаточно быстро, он повторил натужнее — Гхрм-гхрм!

— Степаныч, ты помираешь там, что ли? — Рассмеялся я.

Марина тоже улыбнулась, и с ее губ даже сорвался легкий смешок. Это был хороший знак. Кажется, она успокоилась.

— Эм… нет. Еще нет… — проворчал он, заглянув в комнату. — Можно мне войти? Наверно, надо перетащить все эти шмотки… Простите… Вещи, в комнату Марины, не?

— Ща перетащим, — встал я.

— Я помогу, — девушка тоже поднялась.

Степаныч смерил ее взглядом, слегка прищурил левый глаз.

— Ну нате, располагайтесь, — втянул он один из чемоданов. — Разбирайте вещи, мадама.

Смутившаяся почему-то Марина опустилась на колени перед чемоданом, стала расстегивать молнию.

— Вить, на два слова, — позвал меня Степаныч.

Я оглянулся на девушку, которая бормотала что-то складывая абы как напиханные в багаже вещи, а потом вышел из комнаты.

— Ну че она?

— Вроде успокоилась, — сказал я. — Все хорошо. Обещала слушаться.

— И что теперь?

— Поищу квартиру. Нужно съезжать. Мало ли что. Не хочу, чтобы что-то угрожало тебе лишний раз. И так работа наша — не сахар.

— Я тебя не тороплю.

— Я знаю. Но нам лучше пока уехать.

Степаныч поджал губы, покивал.

— Ладно, Витя, помоги ей с вещами. Я пойду вскопаю мой старый спальник. Знал же, что пригодится.

Когда Степаныч пошел было, к кладовой, в кухне зазвонил телефон. Я не обратил на это внимание сразу и стал перетаскивать вещи в Маринину комнату. Нужно было еще убрать кое-что из моего. Не хотел бы я, чтобы девушка нашла у себя под кроватью заряженную Беретту.

— Витя! — Крикнул вдруг Степаныч из кухни.

— Да? — Вернулся я в прихожую.

— Это тебя, — сказал он, с таким лицом, будто по телефону ему сообщили, что кто-то умер.