Черное зеркало, белый алтарь

Глава 1

– Нам выпал уникальный шанс! Переход откроется буквально со дня на день!

– И на чьей же территории?

– На территории академии.

Говорящий смолк и обвел взглядом присутствующих.

В глазах слегка зарябило. Драгоценности играли, искрили и переливались под светом магических ламп, делая присутствующих похожими на новогодние елки. Оскорбительно?

Даже подумать о таком в присутствии Совета магов было опасно. Прочитай любой из них мысли наглеца – и расплата не заставила бы себя ждать. Елку бы нахалу засунули… да-да, именно новогоднюю и с игрушками.

Хотя смотрелось собрание действительно забавно, и в глазах бы зарябило у любого. Даже на Бразильском карнавале люди выглядели скромнее.

Но и выбора у тэров не было. Все они происходили из высоких родов. Все они были магами.

И все защищались. А что лучше держит магию, как не драгоценные камни и драгоценный же металл? Ни единого простого украшения не было на мужчинах.

Артефакты и снова артефакты. Защитные и атакующие.

Друг друга маги ненавидели. До изжоги, до икоты, до белых глаз и стиснутых зубов. Они могли обмениваться рукопожатиями и поцелуями, могли говорить о своей симпатии, но каждый в Совете с удовольствием сплясал бы на могилках… да, пожалуй, что и всех остальных его членов.

Да и было магов не так много. Всего тридцать человек – и один председатель. По уровню силы, связей, семей Эр-Сианна…

Поэтому защита, защита и снова защита. И атака – на всякий случай. И нейтралитет.

Убивали бы… но – нейтралитет. Внешне и в Совете. А еще фига за спиной, кукиш в кармане и прицельный плевок в суп соседа. Дипломатические отношения-с.

– Академия…

– Поэтому я настаиваю, что иномирянин должен принадлежать роду Лоринских!

– Академия – достояние не только Лоринских! Вы хотите наложить свои лапы на все!

– Сказал Вельский! Давно ли вы свои лапы тянуть в каждый закоулок перестали?!

Маги, аристократы…

Когда речь идет о выгоде, и о серьезной выгоде, куда и воспитание исчезает? Спустя пять минут в Палате Совета бушевал настоящий двенадцатибалльный шторм. Разве что воды маловато было, плевки все ж не океан. Но брызги слюней разлетались широко! Вдохновенно разлетались…

Наконец споры были закончены.

А решение…

Решение было принято практически соломоново.

Иномирянин будет принадлежать роду Лоринских. Но – до поры.

А потом, когда придет время, иномирянин поработает на благо академии.

Лоринские были недовольны. Но Палата голосовала единогласно, и им ничего не оставалось, кроме как смириться. Они и так получали больше, чем рассчитывали.

Оставалось ждать.

Ждать того редкого момента, когда соприкоснутся миры и человек, наделенный силой, сможет пройти через их грань.

– Туся!

– Брысь.

– Туся, я люблю тебя!

– Кому сказала, сгинь, нечистая сила!

– Ты разбиваешь мне сердце!

Тапка, полетевшая в сторону двери, пролетела мимо. Целюсь я плохо. Спорт – вообще не мое. Даже рядом пробегать не приходилось.

– Ты выгрызаешь мне мозг! Выедаешь печень и выматываешь кишечник…

– Это как? – поневоле заинтересовалась я. – С кишечником?

– Это когда вытаскиваешь кишки и наматываешь их на ножку кровати, – ничуть не смутившись, пояснил однокурсник, заставив Татку сглотнуть. – Тусь, дай сопромуть списать, а?

В сторону Стасика полетела вторая тапка.

Думаете, помогло? Да ни разу!

Мечта всех баб на пяти курсах, очаровательный голубоглазый блондин, плюхнулся на колени и пополз к моей кровати с явным намерением…

Сволочь! Ага, как же! К кровати!

Пирожное с подружкиного стола он прихватить не забыл! Проползая мимо и старательно обходя завал из учебников.

– Эй! – возмутилась Татка. – Это чего?

– Продналог, – нагло ответствовал секс-символ архитектурно-строительного факультета. – Тебе для меня сладкого жалко?

– Жалко, – буркнула я.

– А это была не твоя пироженка. Ты бы гамбургер стрескала, – Стас успешно зажевал «пьяную вишню», вымоченную в таком количестве сиропа, что меня от одного запаха мутило. – Ну Ту-у-усь!

Тьфу! Паразит безрогий…

Я кое-как вытащила из-под кровати конспект и вторую тетрадь – с контрольной.

– У тебя задачки похожие. Цифры подставишь, не переломишься.

Еще я за него контрольные не решала! Ладно еще свои, родные. А кому-то постороннему? Перебьется без халявы! Будь он хоть трижды блондин!

– Туся!!! – возрадовался гигант большого секса. – Я люблю тебя!!!

– Вике скажи…

– Запросто. У меня уже Маринка, – Стас поймал предложенное и вчитался. – Туська, у меня они почти такие же! Завтра тетрадку верну! С меня гамбургер!

– И картошка фри. С двойным соусом, – привередливо заказала я. – Чесночным.

Обожаю чеснок. Смерть вампирам!

Стас скорчил такую рожу, что стало даже страшно. Это он любовь изображал?

А так похоже на олигофрению в степени дебильности…

– Любовь моя! Для тебя – любой каприз! Сразу же со стипухи!

И улетучился. А тапочек не осталось…

Пришлось вставать, идти за ними и лениво затаскивать под кровать. Татка вздыхала со своей койки, на которой возлежала в позе вальяжного тюленя.

– Тусь, он тебе совсем никак?

– Как, – подтвердила я. – Каком и раком.

– Неромантичная ты…

– Зато меня много. И я умная.

Татка вздохнула. Она наблюдала за спектаклем с восторгом, видимо, представляла, что у нас со Стасом все серьезно.

Ага, как же!

У меня с ним может быть серьезно только после гемисферэктомии[1], а у него со мной…

Вообще никогда. Потому что обаяшки пятьдесят восьмого размера не входят в его сферу интересов. А вот сопромат входит.

Я в нем разбираюсь, а вот Стас плавает. Отсюда и великая любовь… пропорционально моим размерам. И клятвы до гроба, и пантомима…

Он бы и на стену влез, дай я ему списать.

– Туся… – Татка просто так не успокаивалась. Особенно в припадке романтизьма. – Тусь, а ты мне поможешь?

– С чем?

– Я сегодня в клуб иду. В чем мне пойти?

– В парандже.

– Туська!

– Татка, что бы ты ни надела – Димке все равно плевать. Он с тобой крутит назло Людке. Посмотри, на кого я тебя променял…

Подруга злобно засопела и отстала. Принялась прикидывать к себе наряды.

Напрасные труды. В любом наряде мы с ней похожи на атакующие боеголовки.

Да, вот так и бывает в жизни.

Я – Наташа Ласкина, она – Наташа Лискина. Мы пришли в один класс, сели за одну парту – и не расставались до одиннадцатого класса. Я тянула Татку по всем логическим предметам, а она меня по всем филологическим.

Так и прошли до одиннадцатого класса. Я у нее сдирала все сочинения, а она у меня всю математику. А еще мы были ужасно похожи.

Обе темноволосые, невысокие, кареглазые, разве что у меня глаза чуточку посветлее, и обе – пятьдесят восьмого размера. Хоть груди, хоть попы. Только у меня это за счет пристрастия к американскому фастфуду, а Татка не может пройти мимо пирожного. Утащит и сожрет.

Она даже на Стаса не ругалась потому, что в холодильнике еще четыре «вишни» лежат. А вот будь оно последним…

Подруга бы сожрала самого Стаса. Точно.

Вообще мы разные. Я с математическим складом ума, Татка – с гуманитарным. Я – ехидна и гадина, она – безнадежный романтик. Безнадежный потому, что в наше время мужчины не смотрят на женщин с большой попой. Даже если ее размеры прямо пропорциональны запасам любви и нежности в душе девушки.

Я твердо знаю – мужиками надо увлекаться, когда твердо встанешь на ноги. Выучишься, построишь карьеру, обеспечишь себя, а в идеале еще и детей, вот тогда…

Тогда всех разберут?

Ничего страшного, сделаю ЭКО. Или просто подберу подходящий генофонд на пару-тройку ночей. Так оно проще, чем в подушку рыдать.

Татка вот постоянно рыдает.

Она читает романы, загадив ими половину нашей комнаты в общаге, она страдает, она переживает, она примеряет ситуации на себя, она регулярно влюбляется в очередного барана, похожего на героя романа…

Разве что в ректора не влюбилась, но это потому, что Михаил Леонидович похож на атакующего Колобка. Правда, колобочек там титановый, но троекратная разница в возрасте тоже тормозит романтику. Да и ректор предпочитает стройняшек.

Я тоже читаю.

«Его руки опустились на ее талию, и слон страсти вырвался из ее груди…»

Боевой слоник оказался.

«У него были самые сексуальные глаза на свете – невероятно синие, с чувственным разрезом и вальяжными ресницами».

Чувственный разрез – это как? Поперек? Брр… Вальяжные ресницы я даже представить не пыталась.

«Она мечтала о нем с тех самых пор, как впервые стала женщиной. И каждый месяц, когда это время наступало вновь и вновь, ее мечты возобновлялись с новой силой»[2].

На это даже у меня фантазии не хватило.

Влюбляется Татка с периодичностью раз в месяц. Страдает, садится на диету, потом понимает, что все напрасно, и опять наедается пирожных.

Я учусь на АСФ, Татка на филфаке. В остальном же мы неразлучны.

Живем в одной комнате общаги, вместе выживаем на стипендии и помощь из дома, даже гардероб у нас общий, все равно размер один. Разве что…

Темноволосые мы были до лета одинаково, а сейчас Татка – блондинка. Крашеная. Насмотрелась и начиталась, вот и решила, что джентльмены предпочитают блондинок.

Так-то да, но ведь в нее можно трех Мэрилин Монро запихать! И еще запас останется!

Да, у меня тоже размеры богатые. Но я и не блондинка.

– Тусь, а ты уверена насчет Димки?

– Да знаю я все, – отмахнулась я. – Юрик рассказал.

– А может, он соврал?

– Нет. У него еще зачет впереди, а списывает он у меня.

– Все равно пойду! – решила Татка и вытащила из шкафа мое черное платье. – Хоть пожру на халяву.

– Правильно, обожри его, – одобрила я. – И возьми к платью красный палантин. Там, на вешалке.

– Мне не пойдет. У меня теперь волосы светлые!

– И что?

– Блондинка в красном смотрится вызывающе.

Да, дамские журналы Татка тоже читает.

– Тогда возьми голубой платок. Будет лучше смотреться.

– Туська, спасибо! Ты чудо!

Я провела рукой по своим волосам:

– Топай давай. А я пока волосы намажу, маску сделаю…

– Давай я тебе дам! Вот, мне в аптеке подсунули на сдачу. – Татка протянула мне пакетик.

– Белая хна?

– Ага! Укрепляет волосы, придает им силу…

Надпись на пакетике была сделана какой-то арабской вязью. Это вдохновляло. И в то же время…

– А я от нее не облезу?

– Тусь, я все покупала в фирменном магазине!

Тоже верно. Экокосметика – наше все. Лучше один раз намазать на моську глину, чем сорок раз – отходы нефтедобычи. Поэтому Татка взяла на себя снабжение нас обеих косметикой, не покупает ничего с парабенами, проверяет состав и ездит за кремами через полгорода.

Вроде пока все живы.

– Спасибо. Намажу…

– Держать двадцать минут. Пользуйся.

Я кивнула и завалилась на диван с книжкой.

Вторую половину комнаты занимали мои детективы. Условие было одно – максимум интриг и расследований, минимум любовных линий. Предпочтение отдавалось Гарднеру, Стауту и Чандлеру. Люблю, когда даже я не могу назвать убийцу сразу.

Впрочем, среди современников у меня тоже есть свои любимцы. К примеру, Тесс Герритсен или Стивен Кинг. Когда он урезает мистического осетра до селедки, получается весьма неплохо. А то объяснять обычный человеческий сволочизм мистикой – к чему? Человек и без всякой мистики столько пакостей натворит, с ума сойдешь расхлебывать!