Великая Отечественная альтернатива

Контрудар «группы Костенко»

Соотношение сил ВВС КОВО и группы армий «Юг» было более благоприятным, чем на Западном направлении. Вследствие этого, несмотря на многочисленные налеты на аэродромы округа, ВВС Юго-Западного фронта 22 июня были далеки от состояния разгрома. Регулярные полеты в районы немецкого наступления позволили командованию фронта правильно оценить обстановку и выявить угрожаемые направления. Наиболее опасными были прорывы у Сокаля и Владимира-Волынского. Действительно, шоссе Сокаль — Дубно и Владимир-Волынский — Ровно являлись осями наступления моторизованных корпусов 1-й танковой группы. Немцы называли такие осевые магистрали наступления «танковыми дорогами» (Panzerschtrasse).

Решение, что делать, созрело в штабе Юго-Западного фронта уже к вечеру 22 июня. Стрелковые дивизии 26-й армии передавались в подчинение соседней 6-й армии. Управление армии вместе с 8-м механизированным корпусом передислоцировалось в район к востоку от Львова. Одновременно в подчинение штаба 26-й армии поступал 15-й механизированный корпус, находившийся до этого в резерве штаба фронта. Штаб 26-й армии становился штабом подвижной группы фронта. В документах его даже иногда называли «группой Костенко». Командующий 26-й армией генерал Ф. Я. Костенко в прошлом был кавалеристом и как нельзя лучше подходил на роль командующего фронтовой подвижной группой. Штаб армии обладал достаточным количеством средств связи для оперативного управления мехкорпусами. Справедливо считалось, что такое управление мехкорпусами даст лучший результат, чем прямое руководство ими из штаба фронта в Тарнополе.

8-й мехкорпус начал выдвижение в назначенный район около полуночи 22 июня. В 11.00 23 июня головные части дивизий подошли: 12-й танковой дивизии — к Куровице, 7-й моторизованной дивизии — к Миколаюв, 34-я танковая дивизия прошла Грудек Ягельоньски[11]. К этому моменту 15-й мехкорпус уже вступил в соприкосновение с противником и завязал бой с 11-й танковой дивизией 1-й танковой группы силами своих передовых отрядов. На месте осталась только моторизованная дивизия 15-го мехкорпуса. Она была практически лишена автотранспорта, и ее оставили прикрывать район Бродов. Также в месте постоянной дислокации осталась часть сил 37-й танковой дивизии. Однако к вечеру 23 июня Ф. Я. Костенко удалось собрать в районе к югу от Лешнева четыре танковые дивизии и одну моторизованную дивизию из состава двух мехкорпусов. Решение командования фронта предусматривало нанесениемехкорпусами 26-й армии сутра 24 июня контрудара в северном направлении.

Контрнаступление началось точно по плану. На пути наступающих танков лежало несколько речек с заболоченной поймой. Это заставило танковые полки прорываться через немногочисленные мосты либо пытаться форсировать реки мотострелковыми полками и наводить переправы. Все это происходило под огнем артиллерии, занимавшей оборону на южном фланге XXXXVIII моторизованного корпуса 57-й пехотной дивизии. Усложнялась ситуация тем, что в лесах к востоку от Шуровища находился 15-й танковый полк 11-й танковой дивизии немцев. Здесь он скрывался от атак советской авиации, в то время как основная масса 11-й танковой дивизии наступала дальше на восток[12]. С началом советского контрнаступления 15-й танковый полк выдвинулся для усиления позиций 57-й пехотной дивизии. Немецкие танки уверенно поражали советские БТ и Т-26, иногда с помощью подкалиберных выстрелов справлялись с Т-34 и КВ. Однако в 15-м танковом полку было всего около полусотни Pz.III с 50-мм пушками. От полного разгрома его спасло только то, что в противостоящих ему советских танковых частях было крайне мало 76-мм бронебойных снарядов. По состоянию на 10 июня 1941 г. 8-й мехкорпус насчитывал 71 танк КВ, 100 Т-34, положено по табелю было иметь 8163 бронебойных 76-мм снаряда, имелось налицо 2350[13]. По докладу командира 10-й танковой дивизии, «первые три дня боев дивизия не имела ни одного бронебойного снаряда для 76-мм пушек»[14].

Опорой обороны немецкой пехоты были 88-мм зенитки полка «Герман Геринг». Во второй половине дня над полем боя появляется авиация V авиакорпуса. Главной целью немецких бомбардировщиков стала артиллерия мехкорпусов. Именно на нее обрушились первые удары с воздуха, приведшие к потере значительной части тягачей и гибели расчетов орудий.

Несмотря на поспешно, но хорошо подготовленную оборону немцев, лучше всего укомплектованным новой матчастью 10-й и 12-й танковым дивизиям из группы Костенко удалось преодолеть ее, пересечь «панцерштрассе» и прорваться в направлении Берестечко, а передовыми отрядами — даже до Топорова. Здесь их застает темнота, и танкисты останавливаются на ночлег, подтягивая тылы и занимаясь ремонтом матчасти. От ударов с воздуха серьезно пострадали тылы дивизий. В журнале боевых действий группы армий «Юг» указывалось: «Атаки танков противника были остановлены в результате упорных оборонительных боев и эффективной поддержки V авиакорпуса»[15]. Тем не менее в наступлении 1-й танковой группы назрел серьезный кризис. В тот же день, 24 июня, состоялось танковое сражение под Бойницей (Александровкой), замедлившее наступление соседнего III моторизованного корпуса. Всю ночь титаническими усилиями на центральной «панцерштрассе» растаскиваются пробки из автомашин тылов 11-й танковой дивизии. На позиции в районе Стоянова выдвигаются боевые группы 16-й танковой дивизии. Одновременно для контрудара по прорвавшимся советским танкам разворачивается 75-я пехотная дивизия. По приказу Клейста на юг разворачивалась наступавшая совместно с III моторизованным корпусом 111-я пехотная дивизия.

В свою очередь, Ф. Я. Костенко планировал направить по стопам прорвавших оборону противника 10-й и 12-й танковых дивизий сохранившие боеспособность части 34-й и 37-й танковых дивизий. Оставшаяся 7-я моторизованная дивизия использовалась для прикрытия фланга. Однако утро второго дня контрнаступления принесло командующему 26-й армией плохие новости. Отправленная рано утром в Топоров колонна снабжения была атакована немецкими танками и оказалась частично разгромлена. Вскоре от возглавившего группу из 12-й и 10-й танковых дивизий генерала Рябышева поступило сообщение по радио о внезапной атаке танков противника со стороны Стоянува. К середине дня группа Рябышева была блокирована со всех сторон в пространстве между Гороховым и Берестечко. Мосты через Стырь, включая ими же построенную переправу у Шуровище, немцы взорвали, блокируя тем самым путь для отхода «окруженцев» на восток.

Как мы видим, даже лучше организованный и раньше начатый (до пресловутых изматывающих маршей по несколько сотен километров) контрудар не приносит решительного результата. В чем причина? У немцев даже в полосе наступления группы армий «Юг» было банально больше соединений, в том числе пехотных, для противодействия советским контрударам. Все те же самые игроки никуда не делись в реальном июне 1941 г. Вышеописанные события есть не что иное, как экстраполяция реального сражения 26–29 июня 1941 г. на несколько изменившиеся условия. Точно так же 111-я пехотная дивизия была развернута в полосу XXXXVIII моторизованного корпуса и сдержала атаки на Дубно группы Попеля. Точно так же 8-му мехкорпусу 27–28 июня реального 1941 г. противостояли 57-я и 75-я пехотные дивизии, которые, собственно, заставили группу под командованием Д. И. Рябышева отступить от Бродов и стали главными виновниками окружения 12-й танковой дивизии. Точно так же 16-я танковая дивизия в реальном 1941 г. рассекла 8-й мехкорпус надвое, разделив его на группы Попеля и Рябышева. Главным преимуществом более организованного и нанесенного двумя сутками ранее контрудара будет большее число введенных в бой в ходе контрудара танков. Они не будут рассеяны, ввиду технических неисправностей, по дорогам Львовского выступа. Результативность такого удара несомненно будет выше, чем реальных атак 8-го и 15-го мехкорпусов.