Плохие девочки не умирают

14

КАРТЕР сидел и крутил между пальцами какую-то веточку.

— Во-первых, — медленно проговорил он, — я был знаком с несколькими сумасшедшими и считаю, что с тобой все в порядке. — Он выпрямился. — У твоей сестры, похоже, есть некоторые проблемы, но в тебе я этого не вижу.

— Может, у меня замаскированное сумасшествие, — мягко возразила я. — Такое, которое долго зреет внутри, а потом мгновенно накрывает с головой.

Картер глубоко вздохнул.

— Я думаю, тебе не стоит из-за этого переживать.

— Что ты имеешь в виду?

Картер вздохнул и выбросил веточку. Она с тихим всплеском опустилась на воду. Мы были в парке. Сидели на траве рядом с водоотводным каналом, который не так ужасен, как кажется по названию. На самом деле, он напоминает журчащий ручеек.

— Ты… сильная.

— Сильные люди не сходят с ума?

Он усмехнулся и опустил голову.

— Сильных людей безумие не накрывает с головой мгновенно. Это удел слабых.

Ох.

— Мне кажется, ты слишком суров к себе, — сказала я.

Он покачал головой, не поднимая на меня глаз.

— Иногда жизнь — сплошной отстой, — проговорила я.

— Да, — согласился Картер. — Такое иногда случается со всеми, и большинство может с этим справиться. Но только… — Он втянул воздух через рот и поднял глаза на солнце. — Только не я.

— Зачем так мучить себя? Ну и что, если ты… Я хочу сказать, как можно плохо относиться к человеку только из-за того, что он прошел через…

— Алексис, ты можешь сказать это вслух. Это была попытка самоубийства. — Он посмотрел мне в глаза и склонил голову набок. — Неумелая и неудачная.

Я повернулась к воде и начала сплетать в косичку сосновые иголки, но в конце концов мое любопытство побороло деликатность.

— Что именно ты сделал?

Он прилег на траву и теперь смотрел на меня настороженно, словно пугливый пес.

— Извини, — пробормотала я. — Это не мое дело.

— Не извиняйся. Я просто не привык об этом говорить. — Он протянул мне руку. — Никогда не думала, почему я постоянно хожу в рубашках с длинными рукавами?

Я взяла его руку и, закатав рукав, увидела несколько пересекающихся шрамов.

— В тот день мама пришла домой с конференции раньше, чем должна была, и нашла меня, — продолжил он. — Нам пришлось поменять плитку в ванной, потому что со старой никак не стирались пятна крови.

Не отдавая себе отчета, я прижала его руку к груди.

Секунду спустя я поняла, что делаю, и выронила ее, словно горячую картошку.

Он рассмеялся неторопливым, непринужденным смехом. Своим особым смехом.

А я никак не могла понять, как такой очаровательный и умный человек мог страдать такой депрессией.

— Как у тебя получается всегда быть таким идеальным? — спросила я, не задумываясь о том, что говорю.

Картер удивленно посмотрел на меня и ответил не сразу.

— Идеальным? — переспросил он через несколько мгновений. — Ха.

Я промолчала, потому что была в ужасе от того, что только что сказала, и мучительно хотела забрать свои слова назад.

— Мисс Воррен, — проговорил он голосом немецкого психоаналитика. ВЯ Боюс, што вы брэ-дите.

— Брежу, — повторила за ним я. Очень может быть, учитывая события последних дней. Но я постаралась выбросить это из головы и сосредоточиться на Картере. После моих слов он не засмеялся мне в лицо, и благодаря этому я почувствовала себя храбрее.

— Так… какие же у тебя недостатки?

— Какие у меня недостатки? Ты предлагаешь мне составить список? — Он печально рассмеялся и покачал головой. — Это нечестно. Какие у тебя недостатки?

— Если ты еще не заметил, все мое существование — сплошной недостаток, — ответила я, ложась на траву рядом с ним и глядя на небо. — Я огромный прыщ на лице человечества.

— Звучит немного противно, — отозвался Картер.

— Зато честно.

— Нет, это не честно, — сказал он. — Это похоже на паранойю и… — он на секунду задумался, — звучит очень пессимистично.

— Параноик, пессимист, — проговорила я, загибая пальцы. — Противный прыщ. И эти три недостатка — только верхушка айсберга.

— Я не говорю, что ты параноик…

— Просто мои слова похожи на паранойю?

Он шутя стукнул меня по руке.

— Может быть, ты все-таки немного сумасшедшая, — усмехнулся он. От его легкой улыбки у меня внутри все задрожало.

— Твои недостатки, — деловито произнесла я. — Перечисли их.

— Я сноб, — с легкостью признался он.

— В отношении чего?

— В отношении очень многого: фильмов, книг, школьных постановок, боксеров…

— Не любишь собак?

— Нет, я про людей. Про спортсменов. — Он наморщил нос. — Даже не знаю, почему так.

Ой. Недостаток Алексис номер четыре: глупость.

— Какие еще у тебя недостатки?

— У меня не очень хорошие отношения с отцом, — помедлив, ответил он.

Это я понимала очень хорошо. Я лежала, вглядываясь в пушистое облачко и придумывая, на что оно похоже.

— Я слишком много думаю о себе. Я раздуваю проблемы из мелочей. Я совершал много эгоистичных поступков… И во мне нет… храбрости. — Он прищурился на солнце и грустно улыбнулся.

— Хватит. — Я отвела взгляд от облака, которое, кажется, собиралось принять форму крокодила, и посмотрела на Картера.

Разговаривая, мы незаметно придвинулись друг к другу. Наши руки соприкоснулись. По моей коже побежали электрические разряды.

Теперь я знала наверняка: за внешностью симпатичного политика скрывается нечто гораздо большее.

— Я надеюсь, на самом деле ты так о себе не думаешь, — проговорила я.

Он повернул ко мне голову и прищурил глаза.

— А что обо мне думаешь ты? — мягко спросил он.

Я слегка пихнула его рукой.

— Лучше тебе не знать.

Он молчал, ожидая ответа.

— Я думаю, ты… — заговорила я едва слышно. — Опасен.

— Почему? — прошептал он.

— Потому что… — начала я, хотя толком не знала, как выразить это словами. — Ты заставляешь меня слишком много думать.

— Никогда не встречал никого, похожего на тебя, — сказал он, повернувшись ко мне всем телом.

Я почувствовала невероятное, практически магнетическое притяжение между нами. У меня пересохло горло, и стало трудно дышать.

— Все это так странно, — проговорила я еле слышно.

Несколько мгновений он всматривался в мое лицо, а потом улыбнулся.

Боже, неужели так очевидно, что мое сердце стучит как бешеное? Я как будто оказалась в кино. В той сцене, где девушка ожидает, что парень поцелует ее, и, закрыв глаза, подается к нему. Только я подавалась к нему не телом, а всей своей душой.

— Не могу ничего поделать с собой, Алексис, — сказал он. — Я хочу заставлять тебя слишком много думать… и хочу слушать, о чем ты думаешь… слишком сильно.

Хотя я лежала, у меня начала кружиться голова. Это все было как-то чересчур. Я почувствовала, что краснею, и подняла руку, чтобы прикрыть лицо.

Картер взял ее в свою. Наши взгляды встретились.

— Ты не такая, какой хочешь казаться, — проговорил он так, как будто его только что осенила эта мысль. — Когда я говорю с тобой, я чувствую себя… в безопасности.

Мне казалось, что мое сердце сейчас взорвется.

— Лекси.

Я выхватила свою руку и села так быстро, как только могла. Картер тоже привстал и провел пальцами по волосам.

В паре метров от нас, безмолвная и неподвижная, словно статуя, стояла Кейси.

— Что-то случилось с папой? — выпалила я.

Она покачала головой и перевела взгляд с меня на Картера.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Кейс… ты же помнишь Картера, — проговорила я. Картер поднялся на ноги и протянул мне руку. Я взяла ее, и он помог мне встать. А потом так и не отпустил.

— Уже поздно, — произнесла Кейси. Она нахмурилась, увидев, что мы держимся за руки.

— Тебя мама прислала?

— Нет.

Гнев поднимался во мне, как вода во время прилива.

— Иди домой, Кейси. Я скоро подойду.

— Я хочу есть, — спокойно сказала она.

— Так приготовь себе что-нибудь.

— Ты предпочитаешь проводить время с ним, а не со мной? — тонким, обиженным голосом проговорила она. — Я же твоя сестра.

Картер повернулся ко мне и дотронулся до моего плеча.

— Иди домой, — сказал он. — Мы продолжим этот разговор в другой раз.

Я покачала головой не столько в знак несогласия, сколько от недоумения. Я была готова задушить Кейси.

— Хочешь, я отвезу вас? — спросил Картер.

— Спасибо, но мы лучше пройдемся пешком, — ответила я. Сейчас я не могла доверить сестре единственную светлую сторону своей жизни. Вдруг в машине она начнет нести бред? Говорить о сказках, куклах, школьных кражах… А что, если она украдет что-нибудь у Картера? Будет вообще великолепно.

Я обернулась к Картеру и почувствовала, как губы расплываются в невольной улыбке.

— Идите осторожно, — весело проговорил он. Потом наклонился и поцеловал меня в щеку. — Это за все приятное, что ты мне сказала.

— Но я даже не…

— Мы можем уже идти? — перебила меня Кейси. — Пешком до дома будем целую вечность добираться.

Плевать, даже если она окончательно слетела с катушек. Я убью ее.

— Пока, — сказала я. Кейси, не прощаясь, пошла к выходу из парка.

— Приятно было снова увидеть тебя, Кейси! — крикнул Картер.

Я взглянула на Кейси, чтобы посмотреть, как она отреагирует. Она обернулась и недовольно посмотрела на меня, не удостоив Картера даже взглядом.

Отлично.

Я не разговаривала с ней всю дорогу до дома. Я не собиралась больше пытаться помочь ей, раз она не хотела помогать себе сама.

Приготовив ей бутерброд, я поднялась в свою комнату, заперла дверь и включила музыку на полную громкость.

Полчаса спустя из коридора раздался мамин голос:

— Алексис, с тобой все в порядке? Почему у тебя так громко включена музыка?

Я подошла к двери и открыла ее, потом вернулась обратно и опустилась на кровать. Мама зашла в комнату и присела рядом со мной. Я выключила музыку.

— Как дела у папы?

— Все хорошо, — сказала она. — Может быть, ты сможешь заглянуть к нему завтра после школы?

— Я постараюсь.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросила мама и потрогала мой лоб. Потом резко отдернула руку от удивления. — У тебя шишка.

— Я знаю, — отозвалась я. — Меня вчера ударили в школе. айг Увидев, что на ее лице появилось озабоченное выражение, я добавила: — Случайно. Дверью.

Мама наморщила лоб она всегда так делает, когда из-за чего-то переживает.

— Почему мне никто не позвонил?

— Ничего страшного не произошло. — Подумав о Картере, я не смогла не улыбнуться.

— Тогда ладно, — ответила мама. Подробности ее, видимо, не интересовали. — Скажи, если будет болеть. Температуры у тебя вроде бы нет.

— Я, наверное, просто прилягу.

— Хорошо, милая, — отозвалась она. Было очень странно слышать, как она говорит слова, которые обычно произносят чужие мамы.

Она встала и неловко дотронулась до моего лба. Потом обвела мою комнату взглядом.

— Ты такая аккуратная, — с одобрением сказала она. — Это в тебе, видимо, от папы. Точно не от меня.

Это правда. Для мамы она довольно неряшлива.

Ее взгляд упал на книжные полки.

— Что случилось с твоими школьными альбомами? — спросила она.

Я посмотрела на полку, на которой хранились все мои альбомы с фотографиями начиная с детского садика. Сейчас самого последнего, прошлогоднего, там не было, из-за чего все остальные некрасиво накренились.