Сводный Тиран

Глава сорок седьмая

Она…

Александр Геннадьевич и моя мама появляются как раз в тот момент, когда врачи выписывают Костю. Мы решаем обсудить случившееся, когда вернемся домой, чтобы не устраивать длинных разговоров в больнице. Костя, по большей части, молчит, его рука в моей руке собирает несколько взглядов, в том числе и наших родителей. Они помогают мне усадить его в машину, и я сажусь рядом с ним.

Я стараюсь не думать о предстоящем разговоре, я не хочу слышать, как они говорят мне о том, что случится с моим отцом. Я знаю, что он поступил неправильно, очень неправильно, и я понимаю, насколько это серьезно. Проникновение в дом с холодным оружием, причинение телесных повреждений Косте. Скорее всего, он надолго сядет в тюрьму, я понимаю, что он виновен, но он мой отец, и в глубине души я знаю, что он никогда бы такого не сделал, будь он в трезвом уме.

Я рассеянно грызу ногти и смотрю на дома и деревья, проносящиеся мимо. Мои мысли настолько закручены, что я вздрагиваю, когда Костя осторожно берет меня за запястье и отводит мою руку от подбородка, переплетая наши пальцы. Я смотрю вниз, туда, где соединились наши руки. Я никогда не думала, что мы будем вместе, и сейчас, сейчас это нереально. Мне приходит мысль о том, что я могла потерять его и меня охватывает страх. Я не знала, будет ли он в порядке, крови было слишком много, и это было…

— Успокойся, — наклонившись, шепчет Костя, я шеей чувствую его дыхание. Мурашки покрывают мою кожу, и я чувствую, что вздрагиваю от его прикосновений.

— Я думала, что потеряла тебя.

Слова легко слетают с моих губ.

— Ш-ш-ш, это не так. Я никогда тебя не оставлю, — говорит Костя, когда мы подъезжаем к дому.

Дядя Саша паркуется как можно ближе к входной двери. Вместе мы наполовину несем его по ступенькам и заходим в дом. К тому времени, как мы поднимаемся по лестнице и попадаем в его спальню, он успевает проклясть все тысячи раз, а я дышу так, будто пробежала марафон.

Как только мы укладываем его в кровать, наши родители начинают страшный разговор.

— Мы не хотели говорить об этом в больнице, потому что эта информация не для чужих ужей, мы уладили все вопросы с полицией, нам такая известность не нужна, — нервно говорит моя мама. Костя молчит и смотрит на нее немигающим взглядом. Маму трудно понять, и даже я не знаю, чем все это закончится. — Павла не посадят, но ему пришлось подписать документы о том что он согласен пройти лечение в заведении закрытого типа, там ему должны помочь.

— Это отличная новость, потому что, я все равно виню вас обоих, — без эмоций говорит Костя.

— Сынок, то, что случилось, не…

— Нет. Я не хочу слышать еще одну ложь из твоих уст. На самом деле, я не хочу иметь с тобой ничего общего. Отец Леры никогда бы не оказался в подобной ситуации, если бы ты не переспал с его женой. Вы оба виноваты во всем.

На глазах моей матери наворачиваются слезы, но я не могу пожалеть ее. Костя прав. В то время как все остальные страдали, они жили припеваючи, всегда ставя свои потребности на первое место.

— Мы не… Я имею в виду, мы любим…, — снова начинает дядя Саша, но Костя снова прерывает его.

— Я уже сказал тебе, чего я хочу. Оставь меня в покое, оставь Леру в покое. Можете дальше жить купаясь во лжи, не мне вас учить, но я обязательно все расскажу маме, скажу что ты солгал.

Александр Геннадьевич бросает на мою мать нервный взгляд и идет к двери. Моя мама, конечно же, следует за ним, и я задаюсь вопросом, заботилась ли она когда-нибудь обо мне по-настоящему? Хотела ли она видеть меня здесь из-за того что я ее дочь или потому что чувствовала себя обязанной? Ни разу она не вступилась в мою защиту перед своим мужем.

— Как хочешь, сынок. Это твое дело, — сухо кидает отец Косте.

— Вот и отлично, — рычит Костя, и наши родители, аккуратно закрывают за собой дверь.

Когда мы остаемся одни, я чувствую на себе его взгляд. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо. Его ноздри раздуваются, а глаза кажутся ярче.

— Иди сюда… — приказывает он, приподнимаясь к изголовью кровати.

— Ты не должен этого делать у тебя швы могут разойтись, — ругаюсь я, поднимаясь со стула.

Я сажусь на край кровати, но, очевидно, что это недостаточно близко, потому что он хватает меня и прижимает к своей груди.

— Костя! — визжу я.

— Будь моей. Будь со мной, Лера. Я был плохим. Я знаю, но я обещаю тебе, что у меня есть и хорошея сторона. Я все исправлю, я буду обращаться с тобой как с королевой и сделаю тебя своим главным приоритетом. Я хочу, чтобы ты переехала из дома моего отца ко мне. Я хочу, чтобы все знали, что ты моя девушка и что я люблю тебя.

Все это звучит как сон. Я никогда не думала, что Костя будет заботиться обо мне, не говоря уже о том, чтобы любить меня.

— Я… я тоже этого хочу, но давай не будем делать все слишком быстро.

— Все будет в том темпе, в котором ты хочешь, но я не позволю тебе оставаться здесь, рядом с моим отцом. Я больше не позволю им управлять нашей жизнью. Они были счастливы, пока остальные страдали, и я не позволю этому случиться снова.

Долгие годы я жаждала быть любимой, но никогда не ожидала, что эту любовь найду в нем.

— А что насчет денег? Я не смогу самостоятельно оплатить учебу, не говоря уже о жилье. Мне придется найти работу, это не проблема, но…

Мой голос прерывается. Я знаю, что слишком много об этом думаю, но это большая ответственность, и я понимаю, что у нас мало шансов потянуть финансово.

Костя усмехается, явно все продумал.

— Притормози, родная. Мой отец каждый месяц переводил на мой счет столько денег, что я никогда не мог их потратить полностью. Там достаточно, чтобы нам не пришлось беспокоиться об оплате обучения или квартиры. Мы сможем забыть о твоей маме, моем отце и жить нормальной жизнью, без лжи и воспоминаний о прошлом.

— Костя, я не могу позволить тебе…

Подняв руку, он прижимает палец к моим губам, заставляя меня замолчать. Его глаза пронзают мои, успокаивая меня одним лишь взглядом.

Я не хочу спорить с ним, только не сейчас. Я должна предложить ему заботу, ведь его порезал мой отец, а мог порезать меня.

— Ты можешь, и ты позволишь мне заплатить за это. Я хочу позаботиться о тебе. Позволь мне избавить тебя от этих забот. Я в долгу перед тобой, перед нами.

— Хорошо, но только если ты позволишь мне расплатиться с тобой после.

Я, наверное, никогда не смогу отплатить ему, но я попытаюсь.

— О, ты легко сможешь вернуть мне долг, — он хмыкает, и я чувствую, как его затвердевший член прижимается к моей попке. — Ты можешь начать прямо сейчас, если чувствуешь что в долгу.

— Прекрати, ты выздоравливаешь. Ты едва смог подняться по лестнице, тебе нужно отдохнуть, прежде чем заниматься такими делами.

Лицо Кости застыло.

— Нож мне воткнули в спину, член не пострадал.

— Никакого секса, пока ты полностью не выздоровишь. Я не хочу чтобы ты получил еще какие-нибудь травмы.

Я наклоняюсь к его лицу, поднимаю руку и глажу его по щеке.

— Правда или действие?

— Правда, — говорит он, его полные губы просят, чтобы их поцеловали. — Отныне всегда, только правда.

— Может быть, действие? В последний раз. — дразню я.

— Хорошо… — он делает паузу, размышляя, пока я задаюсь вопросом, во что я ввязалась. — Поскольку секс не обсуждается… я… осмелюсь… поцеловать тебя.

Я прижимаюсь губами к его губам, прежде чем он успевает сказать что-то еще. Наши отношения никогда не будут идеальными, но мне и не нужен идеал.

Я просто люблю Костю Ивашова, сегодня, завтра, всегда.

Мой лучший друг, мой хулиган, моя любовь.