Дочь прокурора

46

Амир

— Шахин, твою мать, объясни мне что случилось?

С громким ударом захлопнув дверь, тучное тело Игнатова развернулось к Амиру.

Тот как раз заводил двигатель и, свистя покрышками, выезжал с парковки.

— То, что ты слепой идиот, и если бы Лие не грозила опасность, я бы выпустил тебе кишки прямо сейчас, — рявкнул нервно, выкручивая руль и вылетая на дорогу.

Сердце билось так быстро, как никогда прежде. Амир давно научился владеть собой. Эмоции всегда усугубляют положение, не дают мыслить рационально и принимать верные решения. Но сейчас его захватил самый настоящий страх. В голосе его девочки было столько паники, что он невольно представил себе, как она там одна боролась против мерзкого борова, считающего, что ему можно её трогать.

— Да что такое? — не выдержал Пётр, покрываясь пятнами. — Ты можешь объяснить нормально?! Никита причинил Лии вред?

— Он давно это делает. Берёт силой.

— Бред! Не может этого быть, я бы знал!

— Нихрена ты не знал бы, потому что видишь только то, что выгодно! Лия вздрагивает всякий раз, стоит к ней как-то не так прикоснуться. А ещё плачет, считая себя виноватой в том, что извращённый ублюдок насильно трогает её, это ты знал?

Шахин оторвал взгляд от дороги и метнул его в миг побледневшего Петра.

— Да как так? Они же с детства знакомы. Никитка он… домой к нам приходит только из-за неё. Любит её, жениться хотел. Сам говорил, что они вместе будут. А я и не против был. Лия не отзывалась о нём плохо, — затараторил замедленно, будто пытался переварить.

— Ты много знаешь девчонок, которые рассказывают о насилии? По долгу службы должен знать, что обращаются к родителям максимум тридцать пять процентов из ста.

Игнатов прикрыл рот рукой, а его глаза… Вот сейчас Шахин увидел настоящую вину. Не отголосок, как в его случае, а глубокую и искреннюю. Вину отца, не заметившего что его ребёнку плохо.

— Она всегда сбегала к себе в комнату, когда он приходил, — произнёс задумчиво Пётр, словно сопоставляя в мозгу факты, — говорила, что устала или заболела, к ним в гости тоже ехать не хотела. Я думал, что она так просто его дразнит, мол, чтобы добивался.

— Он и добивался. Силой.

Шахин резко крутнул руль вправо, сворачивая на объездную, и Игнатова кинуло в сторону, прямо головой в стекло.

— Пристегнись!

Но Петр не слышал. Страх за дочь просочился в кровь и затмил даже боль от удара головой.

— Ублюдок малолетний, — пропитанный яростью голос разнёсся по салону, — щенок, вот почему он вечно расспрашивал про неё и уговаривал отпустить с ним заграницу только вдвоём. Чтобы там её… — секунду назад бледное лицо приобрело ядовито красный оттенок, — А я кретиииин.

С этим Шахин спорить не стал. Только педаль газа в пол вдавил сильнее и летел на скорости туда, куда указал Игнатов.

Путь казался как никогда долгим. В голове вихрем крутились слова Лии, предположения о том, что с ней сейчас может происходить. Он хотел набрать её, но вовремя остановил себя… Если она спряталась, то должна сидеть тише воды, ниже травы, и не светить экраном.

Его девочка, маленькая, ранимая, она не заслуживает, чтобы какая-то тварь своими грязными руками трогала её. Перед глазами от гнева темнело, но он не позволял ему полностью захватить себя. Сначала нужно добраться до места назначения, а там уже посмотрит по обстоятельствам.

Вот только обстоятельства оказались страшнее, чем он предполагал. Едва машина остановилась у указанного дома, Амир вышел на улицу.

— Лия, — крикнул как можно громче.

Сзади раздался шум, и из посадки к нему выбежала Лия. Он тут же быстры шагом пошёл на встречу, во все глаза впиваясь в неё и отмечая, что она бедная спотыкается и как-то странно держит руки. Прямо перед собой. А ещё она в одном лишь нижнем белье.

— Доченька, — обеспокоенный голос Петра раздался позади и его тучные шаги зашуршали по земле.

— Амир, — всхлипнула Лия, еще даже не добежав до него, а он уже на расстоянии метра понял, почему именно она так странно шла.

Хрупкие руки были закованы в наручники.

— Иди ко мне! — поймал и крепко сжал, чувствуя как она дрожит и начинает рыдать взахлеб. Зажмурился, потому что эти слезы вызывали внутри армагеддон и причиняли самые настоящие физические страдания, — Как ты? Что он сделал?

— Лия, хорошая моя, — Пётр рывком выдрал её из объятий Амира и хотел было обнять, когда тоже заметил наручники. — Это ч-что?

Девочка вся сжалась, отшатнулась от отца, как от чужого человека, а Амир взял её за запястья и поднял вверх.

Бедная нежная кожа была изранена грубым железом, под которым запеклись потёки крови. Вдоль позвоночника мужчины разряд прошёл. Ослепляющий, мощный, как если бы его молнией ударило.

— Он… он надел мне их и пытался… пытался, — она вжала голову в плечи, не в силах озвучить то, что пришлось пережить.

По щекам катились слезы, а губы были искусаны в кровь.

Прилагая титанические усилия, чтобы не сорваться и не испугать Лию, Амир подхватил её на руки и игнорируя Петра, понёс в машину. Осторожно усадил на заднее сиденье, параллельно с этим спешно осматривая кожу на бедрах и замечая красные следы, которые к завтрашнему дню превратятся в синяки.

— Он успел что-то сделать? — спросил, выискивая в бардачке что-то похожее на скрепку.

— Только то, что раньше, — очередной всхлип хлестнул мужчину по нервам, — прости меня. Я не хотела этого.

— Ещё что?

— Больше ничего. Он хотел… хотел другого. Я просила не делать, а он словно с ума сошёл. Сказал, что мы поженимся. А я не пойду за него замуж. Никогда бы не пошла. Папа, почему он думал, что мы поженимся?

Пока Амир искал необходимый кусок металла, Пётр топтался рядом, сжимая холодные ладони дочери. Его самого разрывало от ярости, но вид закованного ребёнка, которого он любил больше жизни, сработал как триггер и мужчина едва держался.

— Это я дурак. Я, Лия. Но этого не будет. Обещаю тебе, Никита заплатит за всё!

— Ещё как заплатит, — гробовым голосом выдавил сквозь зубы Амир, подходя к Лие и отстегивая наручники всего за каких-то несколько секунд.

Отшвырнул браслеты на землю, а заплаканное лицо обхватил ладонями. Красное пятно на бледной щеке вызвало ещё одну волну ярости.

— Он ударил тебя? — выдохнул неистово, кончиками пальцев трогая место удара.

Блестящие от слез глаза ответили вместо Лии.

— Посиди здесь пока, хорошо? Из машины не выходи! Дождись, пока я вернусь! Поняла? — отчеканил на автомате, уже чувствуя, что наружу рвется зверь, готовый разодрать за причиненную его девочке боль.

— Ты куда? — прошептала Лия, отчаянно замотав головой, — я не хочу одна!

— С тобой останется Пётр.

— Нет, я иду с тобой! — ответил решительно Игнатов, — Дочь, мы быстро! Ляг и полежи! Договорились?

Лие ничего не оставалось, как кивнуть. Амир стёр с влажных щек слезы и поцеловал её мокрые глаза. Снял с себя пиджак и набросил ей его на голые ноги.

— Всё будет хорошо! Главное, не выходи! И музыку не выключай!

Он включил громко радио в салоне, закрыл дверь и только потом тяжелым шагом направился к дому.

Не зря говорят, что за ошибки придётся заплатить рано или поздно. Но если это не ошибка, а намеренное желание причинить другому боль, возмездие не заставит себя ждать долго.

Спустя какое-то время двое мужчин стояли и смотрели на безжизненное тело некогда красивого молодого человека, под которым растеклась большая ярко-алая лужа крови.

Ни у одного не дрогнул мускул на ожесточенных лицах. Ни сожаления, ни радости от того, что совершили оба. Просто это нужно было сделать.

— Ну вот ты и отомстил Звягину, — обречённо выдохнув, Игнатов почесал нос тыльной стороной ладони.

— Звягину? — не понял Шахин.

Для него подобное зрелище не было в новинку. Но впервые оно настолько коснулось лично его.

— Да. Это его сын, — объяснил Пётр, — Он собирался пойти по стопам Глеба и стать в скором времени прокурором. Он был его гордостью, единственным наследником.

Шахин хмыкнул, но ничего не ответил.

Сейчас он мстил не за себя. Сейчас он мстил за слезы, страх, порезанные руки его любимой девочки, которой теперь понадобится много времени на то, чтобы забыть то, что ей пришлось пережить в этой комнате, где они нашли голого Никиту. Тот успел прийти в себя и как раз натягивал джинсы, когда они пришли.