Я тебя куплю

Глава 26. Цена свободы

Ася

Рука Камиля соскальзывает по моему плечу. Жар, крадущийся по моему телу, остывает. Теперь кажется, будто я облеплена кусочками колючего льда, а самый острый осколок ранит прямо в сердце. Тугая боль скручивает мою грудь узлом. Я не хочу верить в обвинение, но предательское воспоминание того, как Камиль предупреждал меня, что убьет Римму, если понадобится, клубится где-то в непрекращающемся звоне, окутавшем меня с головы до ног.

Страх, как пиявка, всасывается в кожу, в кровь, в кости. Я не могу дышать. Слышу звуки выстрелов — тех, что предназначались мне два дня назад, — и вздрагиваю. Бездонный омут его черных глаз поглощает меня без остатка. Он молчит, не признаваясь и не оправдываясь.

Покорно заносит руки за спину, позволяя надеть на себя наручники, но продолжая смотреть мне в глаза.

«— Я остановлю ее.

— Как? Тоже убьешь?

— Придется — убью…»

Он мог. Даже хотел. Но нет, я не верю. Камиль замел бы следы, он слишком дорожит свободой.

— Ваше оружие? — У него изымают пистолет, убирая в прозрачный пакет.

— Да, Камиль мой телохранитель, — объясняет Адель. — У него есть разрешение на оружие.

— Что у вас с рукой? — спрашивает следователь.

— Я же вам говорила, вчера Камиль с Настей попали в аварию. Он поранился.

— Вы всегда отвечаете за своего телохранителя?

Адель оскорбленно поджимает губы.

Вошедший в дом Глеб очень плохо скрывает ухмылку. Ему в радость, что Камиля арестовывают, а во мне плачет загнанная в ловушку жертва. Выходит, что я остаюсь одна. Здесь. В доме с Адель, Чеховским, Паолой и Глебом. Не представляю, кто из них сильнее жаждет моей крови.

Камиль так ничего и не говорит мне. Но перед уходом обращается к Адель:

— Мне потребуется адвокат.

Она скрещивает руки на груди и вздергивает подбородок. Видно, что не хочет вытаскивать Камиля. Он ей поперек горла. Но придется. Иначе он ее туда же за решетку утянет.

— Держись, мы тебя вытащим, брат, — покровительственно обещает Чеховской.

Камиля уводят, а я так и стою, приклеившись к холодной зеркальной стене. Под опасными взглядами членов этого семейства. Теперь мне не за кого держаться. Я совсем одна.

— Это плохо, — вздыхает Адель, уставившись на закрывшуюся дверь. — Звони адвокату, — распоряжается она. — Камиль не должен заговорить.

— Не заговорит, — уверенно констатирует Чеховской.

— Ты прекрасно знаешь, как там умеют выбивать признания. Поторопись. Нельзя терять ни минуты.

Сорвавшись с места, я выскакиваю из дома. Успеваю увидеть, как Камиля толкают в машину, захлопывают дверь и увозят. Азиз велит охранникам закрыть ворота и поднимается ко мне.

— Они давно этого ждали, — вздыхает он.

— Кто? Адель и Роман? — переспрашиваю я скрипящим от потрясения голосом.

— Органы. В деле Камиля не меньше тысячи страниц. Всегда отмазывался. И сейчас у них нет шансов. Правда, поколотят изрядно. Там, наверное, уже давно проданы билеты.

— Что-о-о?!

— Поверь, желающих почесать кулак о его морду немало. Так что готовься, док. Когда он вернется, придется попотеть.

У меня перед глазами все начинает кружиться в сумасшедшем вихре. Я беспокоилась о нем из-за ранения. А теперь что, не находить себе места, зная, как его избивают, медленно превращая в фарш?

— Он не убивал, — бормочу я.

— Римму, возможно, и нет. Но на нем и без нее достаточно смертей.

— Вроде горничной?

— Какой горничной? — хмурится Азиз. — Не припоминаю ничего такого. Я о тех, кого Камиль убивал по заказу Адель и Чеха. Он только дембельнулся, а тут как раз Адель унаследовала мафиозную империю погибшего мужа. Многим это не нравилось. Камиль убирал их с ее пути. Прорубал ей путь на вершину. Потом вроде все затихло. Мы лет восемь пушки только для самообороны носили. А этим летом распался партнерский синдикат, которым руководил Владислав Люков. Может, слышала?

Я мотаю головой. Откуда у меня такие познания?!

— В общем, сейчас все на измене. Сам их главарь где-то в бегах со своей семьей, а его доверенные лица под стражей или под программой по защите свидетелей. Спрыгнуть решили, многое разболтали. Естественно, между всеми главарями сейчас грызня, никто никому не доверяет. Пока все уляжется, прольется немало крови. В общем, ты понимаешь, если в показаниях задержанных фигурировало имя Камиля, Адель или Чеха, то сейчас ему устроят допрос с пристрастиями. Не столько из-за Риммы, сколько из-за награды, объявленной за поимку этих троих с поличным. Не завидую я Камилю.

— Но Роман же вытащит его?! — захлебываюсь я своим криком.

— Вытащит, — кивает Азиз. — Но и на это надо время. Дни, если не недели.

Как — дни?! Как — недели?!

Камиля там будут избивать, требуя от него выступить против Адель и Чеха, а эти двое будут спокойно пить виски в своих мягких кроватках?! Нет уж! Не будет им покоя, пока я здесь!

Я возвращаюсь в дом и прямиком иду в рабочий кабинет Чеховского. Еще в коридоре улавливаю повышенные голоса. Он громко ругается с Паолой. Она верещит, как чайка, что-то доказывая ему на родном итальянском. Он в ответ смело покрывает ее благим русским матом.

Извините, голубки, но у меня срочное дело.

Без стука врываюсь в кабинет, и эта парочка тут же замолкает. Паола, картинно смахнув слезу, отворачивается, Чеховской наклоняет голову, разминая шею.

— Нам нужно поговорить. Это касается Камиля.

— Этим делом уже занимается адвокат.

— У меня есть показания. Я весь день провела с ним. Он не убивал…

— Нам показали видео с камер наблюдения, где видно в какое время Камиль входил и выходил из дома Риммы. Приблизительно в то же время соседи слышали шум, крик, ругань и глухой хлопок, похожий на выстрел.

— Это подстава! — заявляю я, руками упершись в стол. — Камиль профессионал…

Боже, не верю, что говорю это с какой-то гордостью за него. А ведь убийцу защищаю.

— У профессионалов тоже случаются осечки, — роняет Чеховской. — Паола, выйди!

Возмущенно взглянув почему-то на меня, итальянка круто разворачивается и уходит из кабинета.

— Только не у Камиля, — произношу я.

— Он был слаб, ранен, взбешен. Мы оба знаем, что он мог это сделать. Но мы освободим его, вопреки тому, что обнаружат следаки. Сейчас адвокат попытается вытащить его под залог…

— Попытается?! Ты сказал — попытается?! Не попытается, а вытащит! Я знаю, как сейчас горячо в ваших кругах! Камиля там покалечат! Из-за вас!

— Не переигрывай, крошка, — усмехается он. — Адель и Глеб тебя не слышат. Можешь отдохнуть от роли влюбленной, а то я решу, что ты в него реально втрескалась. — Чеховской взглядом сдирает с меня кожу, обнажая душу. Замечает мимолетное смятение и сощуривается, протягивая: — Вот черт… Ты серьезно? Он тебе не безразличен?

— Ничего такого. Он спас мне жизнь. Я ему благодарна.

— Да-да, — посмеивается Чеховской, обходя стол. — И в качестве благодарности ты готова броситься в пасть ко льву.

— Да, я умею быть благодарной.

— Тогда и меня поблагодари за Глеба. — Он останавливается у меня за спиной. — Поужинай со мной. И кто знает, может, адвокат станет работать чуточку быстрее.

Офигеть! Его брату сейчас будут ломать кости, а он готов спасти его только в обмен на ужин со мной!

Я оборачиваюсь, подгоняемая ядовитой мыслью:

— Это ты сделал, да?

— Что сделал?

— Убил Римму. Тебе нужна власть. Полноценная. Сначала подставил Камиля, потом избавишься от Адель. И вот ты на троне.

Чеховской желчно смеется, обжигая меня льдом своих глаз. Кажется, даже татуировка на его шее загорается. Он делает шаг вперед, крепкой рукой хватает меня за челюсть и с силой сжимает.

— Ты поужинаешь со мной, — шипит он. — Иначе я сдам тебя Адель… Ася…

Он знает! У меня колени подкашиваются.

— А Камиля оставишь гнить в тюрьме? — лепечу я, не чувствуя ног от ужаса. — Или еще не решил?

— Ты слишком много болтаешь, — скалится он. — Иди отдохни. Посмотри, как там ваши котята, выпей ромашкового чаю. Я закажу столик в ресторане на завтра на восемь. Тебя устроит?

— В это время у меня сериал.

— На девять?

— Серия длится два с половиной часа.

Он наклоняется и горячо шепчет мне на ухо:

— Тогда мы поужинаем прямо в твоей комнате.