Параллельные

Глава 20.

Спустя пять месяцев

Я была счастлива. Каким-то очень простым, первобытным счастьем, чистым и прозрачным, как воды Байкала в безветренную погоду. Мне поначалу даже страшно было думать об этом — словно могла спугнуть, а когда уже стало понятно, что вот оно, моё, долгожданное и вымученное, то расплакалась. С улыбкой на губах.

Но обо всём по порядку.

Зимовать мы с Пашкой решили в посёлке. Просто потому, что нам там было хорошо. Несмотря на все бытовые неудобства, здесь мы были… дома. В тишине и будто бы безопасности. Вопреки воспоминаниям о том ужасе, что я испытала, не обнаружив Пашку в доме, когда дружок его отца расквасил лобовуху моего авто, наш домик вдруг стал казаться лучшим местом на земле. Я даже Серафиме обрадовалась, которая вполне справлялась без нас и не померла от голода.

Но главным всё же были люди. Просто люди, с которыми за это лето мне удалось обрасти достаточно прочными связями.

— Мы скучали, — бросилась обнимать нас с Пашкой Янжин, стоило нам показать носы из машины. Нас приветствовали едва ли не всем посёлком, заставляя меня попеременно то краснеть, то бледнеть.

— А я уже думал, что не вернётесь, — погрозил мне пальцем глава поселения.

— Ну вы же понимаете, что однажды мне всё равно придётся уехать, — пожала я плечами, чувствуя себя не в своей тарелке от такого тёплого приёма.

— Понимаю, — с нарочитой печалью вздохнул он, — но искренне надеюсь, что вы успеете нас к этому подготовить, Нина Евгеньевна.

А Надежда Николаевна и вовсе на радостях от нашего приезда разграбила мужнины запасы заветного копчёного омуля, который слопал довольнёхонький Пашка.

В школе его встретили едва ли не овациями. После неудавшейся истории с похищением он стал легендой, чему мы оба не могли нарадоваться. Собственно, это и послужило главной причиной моего решения не уезжать сразу — дать ребёнку возможность осесть на одном месте и насладиться надёжными отношениями. Вряд ли Юлька в последнее время баловала его этим.

В общем, как-то так и вышло, что зимовать мы остались в посёлке. Приняв это решение, я успокоилась. Мама с отцом, правда, не были в восторге, ставя мне в упрёк моё безрассудство.

— Ты себя там похоронить решила, — ругалась матушка с экрана телефона. — Нина, ты хоть понимаешь, что содержать частный дом зимой — это… это крайне паршивое удовольствие?! Да и сколько можно уже в отшельничество играть?

А я не играла.

Ещё совсем недавно мне казалось, что годы уходят, и срочно нужно навёрстывать упущенное. Но сейчас… Сейчас я вдруг поняла, что не хочу никуда спешить. Хочу просто жить тем, что для меня важно, и делать только то, что хочу. А общественное мнение… Да ну его в топку!

На самом деле мне даже было любопытно, как это — перезимовать на краю света?

Ну и главным моим достижением стало развитие умения принимать чужую помощь. И если я оказалась сама не в состоянии осилить процедуру растопки печи, то… то всегда можно было попросить знающих объяснить и показать, и не было в этом ничего… порабощающего или уничижительного.

***

Зимы здесь были суровые. С глубокими снегами и обжигающе колючими ветрами. Но от ветра спасали балаклава и накрученный до самого носа шарф, а от сугробов — до смешного нелепые валенки, настолько огромные, что передвигаться в них было непросто, зато тёплые. Пашка во всём этом облачении походил на мальчика-с-пальчика, а я с улыбкой вспоминала свои любимые брендовые сапоги, оставшиеся где-то в прошлой жизни.

Центром притяжения для меня по-прежнему оставался Байкал, больше похожий на бескрайнюю снежную долину, чем на озеро. Байкальский лёд я видела всего лишь пару раз, когда местные мальчишки расчищали небольшую часть ледяной поверхности для покатушек. Но даже этих нескольких метров мне хватило, чтобы задохнуться от восторга. Это было лучше любого фильма или фотографии, потому что ничто из этого не могло передать всей природной мощи. В эти моменты мне верилось в то, что я тоже могу всё.

Я отдыхала здесь душой, неожиданно осознав для себя одну простую вещь — я устала. И даже не от переживаний, а от моей жизни, которая в своё время свалилась мне на голову вместе с нечаевскими заводами и деньгами. Конечно, у меня были амбиции, но я никогда не стремилась к роскоши и статусу. Да и Илюха в этом плане был «свой парень», абсолютно не стремившийся в олигархи. Только и его достижения навязывали нам обоим определённые рамки и обязанности, что также выбило меня из колеи.

Теперь же я могла думать и делать всё, что было угодно моей душе. Впрочем, понимание того, что это ненадолго, слегка пугало.

Наш развод, случайно тормознувшийся осенью, сейчас набирал новые обороты. Нечаев оказался верен себе и таки отписал мне весь свой бизнес, чем вверг меня в полный аут. Одно дело делить всё это на словах, а владеть… В общем, я трусила. Но Илья позаботился и об всём, найдя мне толковых юристов и помощников, которые стремительно вводили меня в курс дела. В первую очередь меня спасало то, что без пяти минут бывший муж согласился и дальше управлять всем этим счастьем. Моя роль была больше номинальной, однако и этого хватило, чтобы привести меня в лёгкую панику.

И вот почти полгода спустя все документы были готовы, оставалось только поставить свои подписи и разойтись в разные стороны навсегда.

Ну, или почти в разные… только Илья ещё об этом не догадывался.

— На этой неделе нужно будет подписать документы, — сообщил он мне по телефону одним февральским вечером. — Кирилл привезёт всё необходимое.

Мы не виделись и не разговаривали с той самой ночи на Ольхоне. Его голос казался далёким и в то же время таким родным, вызывая целую бурю эмоций, но за эти месяцы тишины я научилась справляться со своей тоской.

— А самому слабо? — зачем-то фыркнула я, в тайне надеясь, что мой голос не дрогнул и не выдал волнения.

— Слабо, — устало подтвердил он.

В трубке повисла гнетущая тишина. Мне столько всего нужно было сказать ему, но нужных слов никак не находилось, видимо, как и у него для меня. А может быть, он просто начал ненавидеть меня, и эта мысль отчего-то пугала.

Градус напряжения между нами упрямо полз вверх, поэтому я не придумала ничего лучше, чем спросить:

— Как там Егор?

Получилось на удивление легко.

— Зачем спрашиваешь? — с ноткой недоверия уточнил Нечаев.

— Просто.

— Дань вежливости?

— Да нет, мне правда интересно, — не соврала я.

Он ещё немного поколебался, после чего сухо признался:

— Неплохо. Идёт на поправку после операции полным ходом. Его выписали из цетра месяц назад, теперь они с Кариной учатся жить новой жизнью.

Упоминание Карины странным образом не вызвало никаких эмоций.

— Какие прогнозы?

— Осторожные, но оптимистичные…

— Тогда я рада. Действительно рада за… вас.

Он издал странный звук, а я не стала уточнять, что именно имела в виду.

— Я лечу в Израиль на следующей неделе, — словно чего-то ожидая, сообщил муж, пусть почти и бывший.

— Ну и лети, — надулась я и скинула звонок.

***

Я сидела на работе и ждала Пашку, когда же тот решит объявиться в ФАПе. В последнее время он почти каждый вечер пропадал у своих друганов, живших на соседней улице. И пусть всё в посёлке находилось рядом, я не рисковала оставлять его одного шататься по зимним улицам. Обычно он доходил до моей работы, и мы уже вместе неспешно шлёпали по сугробам домой. Но сегодня он задерживался, а я болтала с Юлькой, позвонившей мне по видеосвязи.

Ей было лучше, заметно лучше. Сейчас она проходила курс реабилитации и уже буквально через пару месяцев должна была вернуться домой. Я ждала этого… и грустила, не представляя, как смогу расстаться с Пашкой.

Этой зимой мы несколько раз навещали Юлю. И у меня не было сомнений в том, что эти двое абсолютно точно любят друг друга. Но, если честно, я боялась Юлькиной бестолковости. Впрочем, перенесённое заболевание всё же заставило её повзрослеть. Теперь в её взгляде читался опыт и… груз ответственности, всё-таки лёгший на её плечи.

Вот уже минут десять она пытала меня, выспрашивая самые мелкие и, казалось бы, незначительные подробности нашей жизни.

— Он так вырос! — воскликнула она после моего рассказа о Пашиных успехах в школе. — И это всё… благодаря тебе.

— Нет, — покачала я головой, — всё благодаря ему самому. Мне оставалось лишь подтолкнуть.

Но прилив гордости за своего подопечного я всё же испытала. Мы поболтали ещё немного, пока на крыльце послышались шаги.

— Ладно, Юль, Пашка пришёл. Он тебе из дома позвонит, а то, если сейчас прочухает, что я с тобой разговариваю, мы застрянем здесь на час, а на улице уже совсем темень.

— Обними его за меня, — попросила приятельница и отключилась.

Я встала из-за стола и выгнулась в пояснице, хрустнув суставами. В последнее время спина всё больше давала знать о себе.

Ребёнок всё ещё топтался в сенях, я же, не дожидаясь его, начала собираться домой, сменила халат на тёплый вязаный кардиган, а рабочие туфли на те самые валенки, заправив внутрь штаны.

Наконец от входа потянуло прохладой, и я всплеснула руками:

— Павел, ну где ты ходишь, время уже…

Так и не договорила, ибо вместо Юлиного сына на пороге моего кабинета материализовался незнакомец в дутой куртке с надвинутым на лицо капюшоном.

— Ой! — от неожиданности едва не подскочила я. — Извините…

— Добрый вечер, хозяюшка, — с лёгкой наглецой проговорил незваный гость, так и не открыв лица.

Напряглась. Тут же засосало под ложечкой, сигнализируя об опасности. И вроде бы в мужчине не было ничего такого, разве что беспардонность, но во мне всё будто бы подобралось.

— Извините, — как можно более мягко начала я, — но мы уже закрылись. Если у вас ничего срочного, то можно…

— У меня как раз-то очень срочное, — по голосу было слышно, что мужчина улыбался. И добродушия в этой улыбке не ощущалось ни на грамм.

— Вас что-то беспокоит?

— Да, знаете ли, боли в спине. Сорвал пару лет назад, теперь вот… мучаюсь постоянно.

Сделала вид, что поверила.

— Тогда я вряд ли чем-то смогу помочь вам. Вы, наверное, лучше моего знаете, что делать в таких ситуациях, если боли в спине наблюдаются несколько лет.

— Сегодня, знаете ли, как-то особо… невмоготу. Приехал к родственникам, чистил снег, и всё, — он развёл руками, — накрыло.

Я старалась держаться ровно, ничем не выказывая своего волнения, считайте, что страха.

— Как неосмотрительно, — изобразила я беспечность. — А что вы принимаете в таких ситуациях?

— Да доктор в своё время что-то там выписал.

— То есть вы несколько лет принимаете лекарство и сами не знаете какое?

Возражение вырвалось самой собой, притворяться, что я ничего не замечаю, оказалось сложнее, чем я предполагала.

— Это не так уж важно, — с неожиданным нажимом в голосе, констатировал мужчина, — они не помогают. Мне нужно что-то посильнее.

— Боюсь, что не смогу вам помочь… — в этот момент дыхание незнакомца участилось и стало больше напоминать гневное сопение. — Видите ли, это фельдшерский пункт, и наличие тех или иных лекарств здесь регламентировано. Никаких сильных обезболивающих…