Параллельные

Глава 16.

Весь следующий день я потратила на словесные баталии с Юлей. В ход шло всё: уговоры, взывание к разуму, угрозы, истерики, мольба.

— Ну не могу, — кусая губы, скулила она, — не могу! Я пыталась…

— Херово пыталась! — взорвалась я. Разговор всё больше напоминал детский лепет «Не виноватая я, он сам пришёл». Девушка вспыхнула, и по злобному блеску в глазах стало ясно, что ещё чуть-чуть и меня попросту погонят поганой метлой из этого «дома печали».

— Ладно, — вздохнула обречённо, — давай по-другому. Скажи, что держит тебя именно здесь, в этой глуши? Ну, помимо желания спрятаться от бывшего.

Она обиженно надула губы и спрятала лицо в ладонях, но хоть слёзы лить перестала. Пауза длилась пару минут, но я не торопила.

— Знаешь, — наконец-то начала Юля неожиданно повзрослевшим тоном. — Я такая идиотка.

«Скажи мне то, чего я не знаю», — чуть не ляпнула, но вовремя сдержалась.

— Серёга прав. Пашка не его сын, да я особо и не скрывала. Я ведь правда пыталась уйти от него тогда, после свадьбы, когда он только начал распускать руки. Даже сюда сбежала. Молодая и наивная. А тут он… друг детства. Его Антоном звали… зовут. Он ещё такой весь из себя, с гонором, не смотри, что деревенский. Вечно не мог усидеть на одном месте, ему нужно было быть везде. Сколько с ним в своё время тётя Нюра намучилась! Я всегда была к нему неравнодушна, а в тот раз… — махнула она рукой. — Говорят же: первая любовь не бывает бывшей. В общем, вспыхнуло и… погасло. Разругались в пух и в прах. Уезжала я отсюда уже беременная.

— Подожди, — догадалась я, — то есть ты сейчас сюда к Антону приехала?

Спросила, а сама судорожно перебирала в голове тех жителей посёлка, с которыми меня уже успела свести жизнь. Подходящих совпадений не находилось.

— Да нет… Он здесь не живёт. Но, судя по слухам, иногда наведывается. Это единственная ниточка, которая у меня есть.

Тряхнула головой, не веря в услышанное. История всё больше и больше напоминала какой-то сюр. Даже моя собственная драма с Нечаевым вдруг показалась очень логичной.

— Знаю, насколько нереально это звучит, — словно прочитала она мои мысли. — Но это мой единственный шанс обеспечить Пашке нормальное будущее. Он ведь отец? Да и человек неплохой, хоть и непутёвый. Кому ещё я могу доверить сына?

Вопрос был скорее риторическим.

— Скажи, если я… пообещаю взять заботу о Паше на себя, ты согласишься лечь в больницу? — выпалила я то, что и так уже пару дней крутилось в моей голове, но никак не желало оформиться в связную мысль. Юля резко вздёрнула голову вверх, шокировано уставившись на меня. — Ну или хотя бы пройти обследование.

— Зачем? Я и так всё знаю.

— Скажем так: есть у меня некие подозрения. В любом случае лишним не будет. Мой бывший муж готов взять на себя все сложности и устроить тебя в хорошую клинику.

— Твой бывший муж? Зачем ему это?

— Потому что я его попросила.

***

В тот день она так ничего и не решила. Юлька боялась. Боялась поверить. Перспектива близкой смерти сыграла с ней злую шутку, заставив уйти в полное отрицание происходящего. Это она только на словах помирать собиралась, на самом же деле просто бежала от своего диагноза, цепляясь непонятно за что и спрятавшись ото всех.

Меня же больше удивила я сама и то, с какой лёгкостью я метнулась за помощью к Илье. Ещё больше поражала скорость, с которой он откликнулся на мою просьбу, кажется даже не раздумывая, пообещав, что сделает всё как надо. Вот только у него оказалось своё представление о том, как надо.

***

Нечаев приехал следующим утром. Причём это было настолько неожиданно, что я даже споткнулась о порог кухни, обнаружив в ней незваного гостя, с некой долей озадаченности рассматривающего печку. Он стоял чуть наклонившись и заглядывал вовнутрь так, словно собирался засунуть туда голову.

В сознании тут же пронёсся рой мыслей, главной из которых было понимание того, что, где меня искать, я ему не сообщала. Во время моего звонка, мы оговорили помощь Юле и что для это нужно сделать. В итоге мы остановились на том, что я отправлю её к нему в город, а там уже его люди подхватят заботу о моей новой «головной боли». Его приезд к нам в село не обсуждался.

Покрепче затянув полы халата, я с какой-то потаённой жадностью рассматривала почти бывшего мужа. Одетый в обычные джинсы и толстовку, он до боли напоминал мне того Илью, которого я знала пятнадцать лет назад, даже несмотря на проседь, явно прибавившуюся в его волосах за тот месяц, что мы не виделись. Во всем же остальном… он выглядел откровенно плохо — исхудавший, небритый, побледневший, невыспавшийся, причём давно…

Но увидев меня, он резко выпрямился и, кажется, немного… просветлел.

— Привет, — тихо поприветствовал меня, улыбнувшись, несмело, но ласково.

Я тут же залилась краской, из-за чего сильно разозлилась на себя.

«Идиотка. Ничему тебя жизнь не учит».

— Паршиво выглядите, Илья Николаевич, — заметила злорадно, пытаясь скрыть своё смущение.

— Что поделаешь, — усмехнулся он и поскрёб свою многодневную щетину, — жизнь…

— Эх, не следит Карина совсем за тобой, — не удержалась от шпильки, о чём сразу же пожалела. Ощущение было такое, что это не я потребовала развода, а меня выкинули из их жизни.

— А я её вполне устраиваю во всех вариациях, — парировал Нечаев.

Внутри что-то болезненно заныло.

— Я тоже всегда принимала тебя любым, — то ли упрекнула его, то ли оправдалась. Наверное, я всё ещё искала смысл в его измене.

— Устраивать и принимать — это разные вещи, — пожал плечами Илья, странно на меня посмотрев. Мы ещё какое-то время поиграли в гляделки, пока он первый не отвёл взгляда, переводя тему:

— Итак, где больная?

Я замялась.

— Там… возникли некоторые проблемы. Но я обязательно её уговорю. Просто нужно время.

Илья опять поскрёб подбородок, после чего предложил:

— Давай я.

***

Путь до нужного дома получился занимательным.

Нечаев с любопытством крутил головой по сторонам, а я старалась делать непроницаемый вид, сдержанно кивая головой всем встречным и всячески игнорируя их вопросительные взгляды.

«Вам показалось, здесь никого нет. Это не человек, а призрак прошлого».

А потом он меня огорошил, выдав обескураживающее:

— Зато ты замечательно выглядишь. Свежий воздух тебе на пользу.

Открыла рот, чтобы возмутиться, но так и не смогла подобрать нужных слов, которые бы смогли передать степень моего возмущения. В итоге скатилась до банальности:

— Карине своей комплименты делать будешь.

— Она не моя.

— А чья?

— Своя собственная?

Разговор был дурацким. Щёлкнув зубами от негодования, я обогнала Илью и, не глядя на него, понеслась вперёд.

Первым нас встретил Пашка, сидевший на крыльце, что-то чиркая на листочке карандашом.

— Привет, — улыбнулась ему, стараясь не думать об Илье. — Как дела?

На меня он посмотрел постольку поскольку, куда больше заинтересовавшись Нечаевым, который стоял за моей спиной.

— Это Илья… мой знакомый.

Бывший муж тихо крякнул, но спорить не стал и сделал шаг вперёд. Пашка немного помедлил, словно выжидая.

— Давай знакомиться, — предложил мой спутник, протягивая руку ребёнку, но тот не оценил, в мгновение ока вскочив на ноги и нырнув куда-то за угол дома.

— Ты ребёнка напугал! — всплеснула я руками. Вообще-то, для Паши это было нормальное поведение, но Нечаеву об этом знать было необязательно.

— Он нормальный?

— Он замечательный! — вдруг обиделась я. — Просто… немного неадаптированный.

— Кто бы мог подумать, — еле слышно пробурчал он себе под нос. — Не удивлюсь, если через пару месяцев ты соберёшь вокруг себя всех «неадаптированных» в округе.

— Тебя это не касается.

— И именно поэтому я здесь…

Наши перепалки носили странный контекст. Словно оба всё время что-то недосказывали.

Бледная Юлька нашлась лежащей на диване в позе эмбриона. Заприметив нас, она спрятала голову под подушку и потребовала:

— Уйдите, я вас не звала!

— Небольшие трудности? — Илья издевательски изогнул бровь, за что тут же получил вполне ощутимый тычок в бок. И только тут я поняла, что вообще творю.

Пришлось отойти от него. Я присела на краешек дивана к Юле и осторожно погладила её по спине.

— Позволь нам помочь тебе.

— Мне не нужна помощь.

— А как же Пашка?

— У Пашки отец есть.

Я вконец растерялась. Может, признать её недееспособной и насильно заставить лечиться?

— Ни один отец в жизни не заменит ребёнку матери, — неожиданно жёстко вмешался в наш разговор Илья.

Его голос прозвучал настолько властно, что Юлькина голова даже вылезла из-под подушки.

— Да что ты можешь об этом знать?! — решила упрямиться она до конца.

— Много чего, — пожал плечами Нечаев. — Моя мать тоже умерла от рака, когда мне было двенадцать. Мы остались с отцом вдвоём, и это ни разу не походило на сказку. Временами он хреначил меня так, что звёзды из глаз сыпались. А в девятнадцать отрёкся и выгнал из дому. Ты такого будущего хочешь для своего сына?

Я… обалдела. За какую-то минуту я узнала про своего бывшего мужа больше, чем за все годы нашего брака.

Юля тоже выглядела порядком шокированной.

— Антон не такой, Антон хороший, — как мантру повторила она.

— Откуда ты знаешь? — уже рявкнула я. — Ты его сотню лет не видела, да ещё и неизвестно, появится ли он здесь вообще.

Эта дурная женщина шмыгнула носом и спряталась опять под подушку. Едва сдержалась, чтобы не прибить её.

— Нин, сходи погуляй, — попросил Илья, уже догадавшись, что наши переговоры зашли в тупик. Было в его словах что-то такое… уверенное и надёжное, на что я с радостью опиралась столько лет. Он говорил так, словно знал, что делает. — Поищи пока… мальчика.

Выскользнув из комнаты, я никуда не пошла, прижавшись спиной к стене и прислушиваясь к странному разговору двух людей, у которых нашлось больше общего, чем я могла предположить.

Судя по звукам, Нечаев подтащил находившийся в комнате стул поближе к дивану и начал неспешно рассказывать историю своего детства, от которой у меня зашевелились волосы на загривке. И вроде бы я знала её, в каких-то сильно общих чертах: бедное детство, болеющая мама, жёсткий отец… Но обрастая подробностями, уже известные мне события казались в разы более сложными и воспринимались куда острее и болезненнее. И чем больше я жалела Илью-ребёнка, тем сильнее я злилась на его взрослую версию. Ведь получалось, что столько лет он утаивал от меня самое… уязвимое? Неужели настолько не доверял? Или считал ненужным посвящать меня в личное? Тогда чем был наш брак? Фарсом? Ложью?

Злиться на него было так просто, а в последнее время ещё и знакомо. Но где-то на задворках сознания ворчал голос разума, напоминая одну неприятную истину: «Но ведь ты особо и не спрашивала».

Все эти годы он твердил: «Неважно», а я верила, потому что… так было проще обоим.

Из бури эмоций вытащила меня голос Юльки, выдавшей непривычно сложную мысль:

— Но если я поеду лечиться, где гарантия, что я вернусь? Что не сгину где-то там, вдали от сына в полной неизвестности? Нет, я не хочу, чтобы он видел, как я угасаю, но и заставлять его надеяться на что-то тоже жестоко. Разве твоя история не об этом? О том, что ты так и не принял в полной мере смерть матери, потому что всё время надеялся на чудо.