Параллельные

Глава 4.

Месяц назад

Ольга смотрела на меня круглыми глазами. Я не планировала жаловаться на жизнь, я вообще не планировала жаловаться, но и врать… Хватит уже того, что для Илюхи нагородила целую кучу всего.

— Нин… мне так жаль, — тщательно выбирая слова, проговорила Петрушевская.

Неопределённо повела плечом.

— Не я первая, не я последняя. Статистика по невынашиванию беременности у нас в стране… так себе.

Это не была бравада, я правда долгие годы училась относиться к случившемуся как к некой норме.

На что моя собеседница лишь с самым серьёзным видом покачала головой.

— И что… вы больше не пытались?

К этому вопросу я тоже привыкла. Особенно в исполнении своей мамы, любившей намекать на то, что как бы можно и ещё попробовать. Она не была жестокой, скорее представителем старой закалки и куда практичнее, чем я.

— Да мне после этого и не хотелось детей.

Обычно люди после этих слов любили добавлять, что это я просто себя в этом убедила. А дети должны быть обязательно, и не хотеть их… ну крайне неправильно. Поэтому науку слать всех на хер я освоила филигранно. Да и ни в чём я себя не убеждала: правда не чувствовала в себе больше сил пробовать снова.

Отчего-то потеря детей ещё до их рождения не считалась полноценной, ведь я их не рожала, значит, и полноправной причины страдать у меня не было. А я… действительно горевала. И эту мою боль в полной мере понимал только муж. Ну ещё и терапевт, который помог выбраться из депрессии, уже расцветавшей во мне махровым цветом.

Наверное, это было бы даже забавно, если бы не было так грустно. Оказывается, можно жить полноценной жизнью — ходить на работу, видеться с друзьями, заниматься сексом и абсолютно не чувствовать себя живой.

— Понятно, — немного растерянно подытожила Оля. Атмосфера между нами потеряла свою непринуждённость. Так бывает, когда один человек вываливал на другого слишком много личных признаний, а другой попросту был к этому не готов.

— Оль, я рассказываю всё это не для того, чтобы меня жалели, а чтобы ты понимала… всю картину разом.

— Тогда пояснишь, при чём тут другой ребёнок? И кого ты там похитила? А то, понимаешь, в контексте твоей истории данное заявление звучит совсем… дико.

— О-о-о-о, — многозначительно протянула я, — а тут вообще весело вышло.

***

В недалёком прошлом

Как это ни банально, но жизнь продолжалась. И так или иначе нам пришлось двигаться дальше.

Из депрессии я выбралась. И даже вроде как без особых потерь. У меня всё ещё был любимый муж, работа, на которой я была готова пропадать сутками, а также близкие друзья, с которыми, как оказалось, можно было хоть в огонь, хоть в воду.

Перед Костей я всё-таки извинилась. На что тот с обалделым видом покрутил пальцем у виска:

— Главное, что ты в порядке.

— Да. Но и ты был не обязан проходить через весь этот ужас вместе со мной. У меня для этого муж есть, — последнее я добавила уже чуть тише и заметно печальнее.

Костя виновато потупил взгляд.

— Наверное, у него были обстоятельства…

— Знаю я его обстоятельства, — смиренно вздохнула. — Пил по-чёрному всю ночь со своими работягами.

Козырёв удивлённо вскинул голову:

— И ты об этом так спокойно говоришь?

— Не спокойно, — покачала головой. — Просто… мы через это уже прошли. В ту ночь оба были не на высоте. А как всегда, разгребать пришлось тебе.

Я улыбнулась, вышло немного натянуто. Но это действительно было правдой: сколько раз в этой жизни бывало так, что чудили мы с Нечаевым, а разгребал Костя.

— Илья меня зовёт к себе, — вдруг невпопад признался друг, — в службу безопасности.

— Давно пора! — обрадовалась я. — А то на тебе вон лица уже нет, загоняла тебя твоя полиция вконец.

Мужчина устало провёл ладонью по небритому лицу, словно пытаясь стереть следы бессонной ночи.

— Да это так… у малого зубы режутся.

— Зубы? Зубы — это замечательно. Если тяжело переносит, пусть Ева мне позвонит…

Друг наш всё-таки женился. В чём была причина столь скорой женитьбы, я так и не поняла, ничего удивительного и восхитительного в госпоже Козыревой я не наблюдала. Но жить с ней было не мне…

Спустя два года после свадьбы ребята стали счастливыми родителями, а я… а я училась радоваться чужим детям и не думать о том, что моим мальчикам уже было бы почти три года.

Нахмурив брови, Костя впился в меня пристальным взглядом, словно собираясь что-то сказать, но так и остался стоять на месте, скрестив руки на груди.

— Что? — не поняла я.

Он мотнул головой, с усилием заставляя своё лицо расслабиться.

— Надеюсь, ты осознаёшь, насколько ты… замечательная.

Комплимент вышел неожиданный, и я засмеялась… нервно.

— Скажешь тоже.

— Нет, — Костя поймал мою руку, из-за чего я замерла на месте. — Ты действительно… самая… Я надеюсь, что Илюха понимает, как ему повезло.

Признание выдалось странным, поэтому я не придумала ничего лучше, как неловко отшутиться. К этому вопросу мы больше не возвращались.

Но механизм был запущен, и в итоге Костя действительно перешёл на работу к Нечаеву, чей бизнес в последние годы набрал впечатляющие обороты, настолько, что даже обзавёлся своей личной службой безопасности.

За Илюху я радовалась, но восторгов по поводу семейных богатств и статусов не испытывала, как показала жизнь, не всё можно было купить за деньги.

Я так и продолжала работать в приёмном отделении областной больницы. С мечтами о карьере я как-то завязала, хоть начальство периодически и намекало, что неплохо было бы сесть за диссертацию или прочую сопутствующую фигню.

***

Желание попробовать ещё раз навалилось на меня неожиданно. Прямо посреди ночи, когда я подскочила на кровати, вцепившись в плечо Ильи.

В ту ночь мне снился маленький мальчик с выразительно карими глазами, который рассказывал о том, что у него всё хорошо, а я не должна ничего бояться.

Нечаев отреагировал в мгновение ока.

— Нина?! Что случилось?!

Он сел рядом, откинув одеяло в сторону и нервно крутя головой по сторонам, словно ища опасность.

— Всё в порядке, — заявила неуверенно, всё ещё держась за его руку. — Просто сон…

— А-а-а-а, — с облегчением выдохнул он, — кошмар?

— Ага, — на автомате соврала я, совсем неуверенная, что сон относился к разряду ужасов. Но произведённое им впечатление можно было смело отнести к категории «сильных».

— Воды? — предложил муж, но я отказалась, заверив его, что всё в полном порядке. Обратно спать мы легли в обнимку, вернее, это Нечаев приклеился к моей спине, с чувством прижав к себе и уткнувшись носом мне в затылок.

— Я тебя защитю… — пообещал он нелепо, уже засыпая.

То, что муж был мастером громких обещаний, я поняла давно. И в большинстве своём они действительно выполнялись. Во всём, кроме… нашей семьи. Нет, мне было грех жаловаться на жизнь, но… Но всегда как-будто оставалось какое-то «но».

Сон никак не желал идти. Илья уже давно сопел, а я продолжала пялиться в стену, рассматривая очертания мебели, слабо отсвечивающей в отблесках уличных огней. Впрочем, перед глазами всё ещё стоял мальчик из сна, с курчавой макушкой и слегка оттопыренным ухом. В голове невольно крутились мысли о том, какими бы были наши дети, родись они на этот свет. По возрасту они вполне походили на моего пришельца из сна.

— Будь сильной, — одними губами прошептала я чужой завет. — Будь сильной.

И пусть говорила я тихо, Нечаев всё равно завошкался, его сон всегда отличался особой чуткостью.

— Опять? Кошмар? Да? — бессвязно пробормотал он, явно борясь с силой притяжения подушки.

И тут на меня что-то нашло. Не иначе как очередной приступ безрассудства.

— Илья, — предельно чётко выговаривая слова, обратилась я к супругу. — Давай ещё раз попробуем ЭКО.

Он сел настолько резко, что я чуть не свалилась с кровати. Сидел молча. Лишь одно его дыхание, нервное и тяжёлое, наполняло нашу спальню. Я же, наоборот, боялась сделать даже лишний вдох, чтобы не дай Бог не спугнуть. Наверное, мы оба понимали, что тема детей была просто обязана однажды всплыть между нами. И как обычно, оба оказались попросту не готовы к этому.

— А если я скажу нет? — наконец-то осторожно поинтересовался он.

— Будет обидно, — храбрясь, отозвалась я, но внутри всё словно обмерло.

— Ты в прошлый раз чуть не погибла, — хриплым голосом отозвалась темнота, ибо я зажмурила глаза, чтобы сдержать накатывающие слёзы. Не так давно я себе торжественно поклялась, что строить из себя жертву обстоятельств при Нечаеве буду по минимуму.

— Наверное, какой-то риск есть всегда, — включила я доктора, — но мой гинеколог уверяет, что сейчас я в норме.

Кроме того, что по неустановленной причине я так и не смогла забеременеть, даже несмотря на полное отсутствие контрацепции в последние пару лет. Но говорить об этом вслух не стала.

— А если… — что там «если», он так не сказал, оборвав себя на полуслове. Но мы оба понимали, что именно хотел сказать. — В общем, мы же можем попробовать… суррогатное материнство или усыновление.

— Не можем, — жёстко отрезала, позабыв о том, что ещё совсем недавно планировала разреветься. — Я не смогу… принять чужого ребёнка.

Между нами повисла гнетущая тишина. Ощущение было такое, словно здесь и сейчас решалась моя судьба. Впрочем, так оно и было.

— Мне страшно, — вдруг признался он, и прозвучало это непривычно беззащитно.

— Мне тоже.

Дальше ничего не происходило. И длилось это настолько долго, что я разочарованно уже почти уверовала в то, что он меня так и не услышит.

Но Нечаев, как обычно, меня удивил.

— Хорошо, — несмело кивнул он. — Давай попробуем.

***

Три месяца назад

На этот раз гормональная стимуляция далась мне заметно тяжелее. То ли из-за возраста (пять лет — это всё-таки срок), то ли из-за пережитого просто стала более восприимчивой. Но факт оставался фактом, держать свои эмоции под контролем и мыслить здраво у меня получалось с большим усилием.

Нет, истерик я больше не закатывала, но вот решения все принимала резко и необдуманно, словно куда-то торопясь, испытывая внутри себя целую бурю эмоций, которая так и норовила перерасти в ураган. А ещё я старалась не строить никаких прогнозов на будущее, решив, что если рисковать… то делать это по полной. Ощущение было такое, словно я стою на краю пропасти, готовая сделать шаг в бездну.

Илья, к моему удивлению, в этот раз переживал всё на порядок острее. Нет, он ничего не говорил, даже не предпринимал попыток запереть меня дома, но он паниковал, и я это чувствовала. Внешне вроде бы ничего не изменилось, однако меня не покидало ощущение, что каждый вечер он метался по квартире, ища пятый угол. Или же часами стоял на балконе, куря одну за одной, даже взгляд его словно потух. Не было в нём прежней дерзости, которая когда-то покорила меня.

— Ты настолько не хочешь ребёнка? — за неделю до забора яйцеклеток спросила я у него, устав от похоронных настроений, витавших под крышей нашего дома.

Нечаев резко крутанул головой и во все глаза уставился на меня так, словно вообще видел меня впервые. А потом и вовсе замотал головой.