Параллельные

Глава 10.

Выписка из больницы пугала, вызывая вполне явственное чувство паники. Моя жизнь настолько перевернулась с ног на голову, что попросту было непонятно — а что дальше?

С Ильёй мы больше не разговаривали, да и не знала я, что можно ему сказать. Единственная чёткая мысль — развод.

Родители предлагали переехать к ним, но я не хотела, их эмоции буквально сбивали меня с ног, мешая думать трезво.

Гелька сделала выбор в сторону мужа, которому явно было не на руку ссориться с Нечаевым. Не думаю, что Илья чем-то им угрожал или ставил условия, скорее уж Кеша просто не стал рисковать. Как говорится, проявил инициативу.

Костю я в итоге тоже попросила не приходить, объясняя это тем, что мне необходимо собраться с мыслями. И даже почти не соврала. В голове действительно был кавардак: Козырев был неотъемлемой частью всей этой истории, и видеть его было ничуть не проще, чем Илью.

Семья, работа, друзья, даже собственное тело… всё пошло прахом. Но как ни странно, отчаянья на этот раз не испытывала, как если бы оно умерло вместо меня на операционном столе. Мне даже врачам предъявить было нечего. Претензий к тому, что они нарушили мой отказ от хирургического вмешательства, я не имела. Бригада делала свою работу, и, по-моему, подчиниться угрозам Нечаева им даже было в… радость, ведь мало кому хочется смотреть, как умирает человек, которому ты точно знаешь, как помочь. Но тут рождался новый вопрос: «Почему Илье было так важно, чтобы я выжила?» Чувство вины? Ответственность? Страх? Или же ему было… не всё равно?

Именно об этом я размышляла, стоя у окна и разглядывая огни ночного города, когда дверь за моей спиной тихо отворилась.

Она смотрела на меня долго и пристально, до последнего не решаясь зайти в палату, так и держась за дверную ручку. А я всё не находила в себе сил обернуться, предпочитая рассматривать Карину в отражении оконного стекла.

Но первой отмерла всё же я.

— Чего тебе? — совсем не приветливо поинтересовалась я, отворачиваясь от окна и скрещивая руки на груди. Где-то глубоко в душе мне хотелось скандала, разборок, шума… чтобы я точно понимала, что Карина мой враг. Но она продолжала молчать.

За всё то время, что я её не видела, Павлова заметно изменилась: теперь она мало чем походила на девочку-студентку, превратившись в женщину. Не в смысле возраста, а в плане… жизненного опыта. Не было в её взгляде больше былого восхищения и наивности.

Карина была одета в джинсы и пуловер, в простоте которых читались вкус и приличная сумма денег, списанных с Нечаевской карты. Зато лицо было уставшим, если не замученным, и никакой макияж не смог скрыть тёмных кругов под глазами и какого-то общего… уныния. Как если бы из неё выжали все соки.

— Ты сюда молчать пришла? — изобразила я из себя хозяйку положения, хотя у самой нервы едва не вибрировали от волнения.

Она заторможенно покачала головой и, сделав шаг вперёд, прикрыла за собой дверь.

— Только не говори, что пришла завершить начатое, — закатила я глаза, специально провоцируя её на невесть что. Но Карина продолжала стоять на месте и смотреть на меня потухшим взглядом, чем нереально так бесила.

Она закусила губу, после чего резко выдохнула:

— Как же я тебя ненавидела все эти годы…

Не скажу, что услышанное сильно шокировало. Наверное, я всё же ожидала чего-то подобного, особенно после той злобы, с которой Карина пыталась оттаскать меня за волосы.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — ехидно отозвалась я, выразительно изогнув бровь. Стервозность — единственный доступный мне инструмент в этой борьбе.

Но Карина и не думала реагировать на мои слова, лишь устало покачала головой. К слову, особой ненависти в её словах я сейчас не слышала.

— Ты не представляешь, сколько раз я прокручивала в голове варианты, что было бы… не впади ты тогда в истерику, после которой Илья попросил меня уехать.

— И что, по-твоему, было бы? — не удержалась от вопроса. Вообще-то, разговаривать с Павловой в мои планы не входило, но искушение вдруг оказалось слишком велико: хоть как-то узнать правду о том, что произошло… Смешно, но я до сих пор не видела в ней соперницу. Это Илья для меня был предателем и сволочью, а Карина… лишь частью его грязного обмана, пшиком на моём пути. Высокомерно? Возможно. Но ненавидела я именно мужа, ненавидела и… страдала от того, что всё вышло именно так.

— Не знаю, — честно призналась она, — но иногда мне хочется верить, что если бы он был рядом, если бы он помог раньше… то и Егору бы досталась совсем иная судьба. И мой мальчик… мой чудесный мальчик жил бы самой обычной и счастливой жизнью.

Я задумалась, после чего спросила:

— Тогда… когда я сорвалась на тебя в приёмной, ты была уже… беременной?

Она коротко кивнула. А мне подумалось, что лучше бы она меня прикончила несколько недель назад, ведь получилось, что она забеременела Егором в тот же срок, что я потеряла своих сыновей. Когда они успели? До? После? Я не хотела думать об этом, но вопросы сами всплывали в голове, в который раз раздирая мне душу на части. Будто там ещё было что-то цело.

— Но я ещё не знала, — совсем тихо призналась она. — И он не знал.

— Мне не интересно, — резко прервала её, борясь с едва удержимым желанием заткнуть уши.

— Ты не понимаешь! — вдруг выкрикнула бывшая секретарша моего почти бывшего мужа. — Не понимаешь! Он всегда… всегда, при любых обстоятельствах, выбирал тебя.

А вот это вдруг прозвучало действительно смешно, и я растянула губы в истеричной улыбке:

— Какое-то слабое оправдание, особенно если учитывать, что самой возможности выбора в принципе не должно было быть…

Её глаза сверкнули в тусклом свете больничных ламп, и мы уставились друг на друга… если не с ненавистью, то явно с чем-то близким к этому. Нам обеим было что сказать, но ни одна не желала выглядеть слабой. Однако Нечаев-молодец, сумел-таки столкнуть нас лбами.

Карина сдалась первой.

— Ладно, я сюда не ругаться пришла.

— Заметно.

Ещё один острый взгляд, полный… снисхождения, словно я была глупой и несмышлёной.

— Я хочу сказать… спасибо за Егора. Что ты его спасла. Защитила тогда… — если меня можно было чем-то удивить, то у Павловой это определённо вышло. Едва удержала челюсть на месте, когда та попыталась отпасть от удивления. — И вообще… я не должна была нападать на тебя. И мне очень жаль, что… именно из-за меня… тебе понадобилась операция.

Она замолчала, а я пыталась переварить услышанное. Не то чтобы её слова походили на раскаяние, но… в целом мне чудилось, что говорила она искренне.

Карина как-то совсем по-детски обняла себя за плечи.

— Я тогда была совсем не в себе. Понимаешь… когда дело касается Егора, я… теряю всякую трезвость мышления. После того как ему поставили диагноз, во мне будто бы живёт только один единственный инстинкт — защищать. А в тот день… нам сообщили только минимум информации, что Егора похитила женщина. И я чуть не сошла с ума. А когда увидела тебя в его палате… то мне окончательно крышу снесло. Да я и не соображала ничего. Я столько лет считала тебя своим врагом. Ведь не дай бог, Нина узнает про Егора… — изобразила она непонятно чью интонацию. — А мой сын не грязная тайна! И мне… мне нечего стыдиться!

В порыве эмоций она даже ногой топнула, словно защищаясь от меня. Самое поганое, что я и не думала нападать, по крайней мере сейчас. Может быть, потому, что я видела её неистовую любовь к Кузнечику, которая в любой момент могла оборваться вместе с его жизнью…

Поэтому спросила я совсем о другом.

— Кто была та женщина? Которая пыталась его забрать. Вы ведь её знаете, да? Ко мне никто так и не пришёл из полиции, значит, Нечаев как-то решил этот вопрос.

— Костя всё замял, — нехотя пояснила она. А вот тут меня по-настоящему резануло, словно по живому. Мужа не ревновала, а вот его друга… Неужели в этой истории все пытались усидеть на двух стульях? — Отправили её на принудительное лечение к психиатрам.

— В этой истории всё-таки нашлась настоящая сумасшедшая? — неловко пошутила я, а Карина неожиданно печально улыбнулась.

— Появилась. Её зовут Ксения, мы с ней познакомились в кардиоцентре, где лежали наши дети. У неё тоже был сын, как Егор, только чуть постарше, и он… — Павлова запнулась, будто боясь произнести следующее слово вслух, — умер. И это настолько её потрясло, что она… не справилась. Я пыталась Ксюшу поддерживать. На самом деле, когда вы там, в замкнутом пространстве, объединенные общей бедой… это сильно сближает. Но всё равно наши пути разошлись. А потом Илья перевёз нас с Егором в этот город, и я случайно встретила Ксюшу. Она стала бледной тенью себя прежней. А ведь она была такой… хохотушкой, всегда верила в лучшее, пока сына не потеряла. В общем, на фоне горя она действительно потеряла связь с реальностью и решила, что Егор — это её сын. Я об этом не знала, даже предположить не могла. Она почти неделю окучивала моего ребёнка через забор. Вот и ваш садик хвалёный! — с отвращением воскликнула она, но быстро взяла себя в руки. — Ну а дальше ты всё знаешь. У нас с Ильёй в тот день были дела… — и опять это общее «у нас», — поэтому мы с утра уехали из города, к вечеру планировали вернуться. Но когда нам позвонили… я услышала лишь то, что его попытались похитить и что с этим как-то связана врач. За два часа пути до дома, я едва не сошла с ума… Мне действительно жаль.

— Знаешь, куда можешь засунуть своё «жаль»?! — завелась я, добитая осознанием того, что, по ходу дела, Карина знала куда больше моего о Нечаеве, которого я столько лет считала СВОИМ мужем.

— Знаю, — легко согласилась она. — И знаю, что не простишь. Да и я не то чтобы этого хочу… Просто так от лжи устала за все эти годы. Да и неважно всё. Для меня только Егор имеет значение, а всё остальное… — она махнула рукой.

Зато я продолжала полыхать, задетая этим её «неважно». Может быть, для неё и не важно, но это моя жизнь пошла прахом, а в центре произошедшего апокалипсиса как раз стояла Карина.

— Что ж ты раньше его здоровьем не озаботилась? У тетрады Фалло признаки же едва ли не с рождения прослеживаются. Тоже мне, мать нашлась!

— Если ты врач и знаешь, на что смотреть, то да… — терпеливо пояснила она, хотя я видела, что мои слова попали в цель.

— Тогда… в какой вы глуши сидели, что там не смогли заметить очевидного?!

— В такой… После того, как Илья… вычеркнул меня из своей жизни, у меня не осталось ничего… а жить нужно было дальше. Он предлагал деньги, но я не взяла. А вернуться к родителям… Короче, это был не вариант. Нужно было что-то думать, да ещё я поняла, что беременна, а у меня ни работы, ни денег… Подруга вовремя предложила поехать по контракту на Чукотку. Там зарплаты огромные, да и жильё на первое время давали. И я решила, что терять мне уже нечего. Поэтому Егорка родился на краю света… ну а как там с врачами — сама понимаешь.

— Подожди, получается, что Илья ничего не знал о твоей беременности?

— Не знал. Я не сказала. Он мне тогда чётко дал понять, что у него есть Нина и это… главное. Спорить я не стала. Но если бы я только знала, что у Егора будет такой диагноз, то, можешь мне поверить, я бы сделала всё… всё, что было бы в моих силах.