Время новых дорог

* * *

Довольно отлогий берег, на котором располагался заброшенный после войны прииск, был весьма необычен для окружающих мест. Таких в этой гористой местности почти не встречалось. Длиной чуть меньше километра, шириной и того меньше. К реке прижат скалистым подножием сопки. С юга перекрыт лесистым уступом невысокого кряжа, а путь на север, если по реке, летом наглухо закрыт непроходимым порогом. Да и зимой, несмотря на здешние морозы, порог не всегда проходим. Слишком уж норовист здешний Угрюм, не всегда терпит присутствие человека. Продвижение сквозь себя почитает оскорблением и довольно часто огрызается некстати очнувшимися наледями и почти непроходимыми торосами. Трудно понять, как здесь прижились и несколько десятков лет довольно сносно существовали приисковики. Вдоль берега сначала наспех срубили десятка три домишек, явно не надеясь на длительное проживание. Ситуация типичная — выработается, мол, россыпь, и тогда ноги в руки — и подальше отсюда. Место пользовалось дурной славой за свою неудобицу и суровость, а в последующем заговорили и о некоем мистическом его ореоле. Золото здесь обнаружили перед самой Русско-японской войной, когда оно в силу нелегких для государства военных и прочих обстоятельств понадобилось буквально позарез. А золото открылось неплохое. Тогда и обосновался прииск, приносивший своим хозяевам немалую прибыль. По тайге через хребет прорубили даже просеку для продвижения пешком и на лошадях, минуя порог. Летом спускали с верховий до прииска специально срубленные карбасы, на которых даже кое-какую технику для прииска подкидывали. Война, как известно, закончилась поражением. В стране началась непростая смута, которая могла неизвестно чем закончиться. Государство пошатнулось, деньги на всеобщее успокоение требовались немалые, золото добывалось неплохое, прииск благоденствовал. Но как только все начало успокаиваться и появились отчетливые признаки благополучия, золото, как всерьез ворчали удивленные приисковики, «как скрозь землю провалилось». Ни слуху ни духу. Золотинки по мизерному счету намывали, да и те скоро начисто сгинули. Приисковики мигом разбежались кто куда. Отдельные старатели в надежде на фарт сколько-то еще покопошились, но осознав окончательную безнадежность — давай бог ноги с «дурного», как они говорили, места. Приисковое жилье из прокаленного временем и климатом листвяка, сбереженное безлюдьем, довольно благополучно простояло, чуть ли не до середины тридцатых годов, когда в стране отчетливо обозначились признаки грядущей войны, которая смертельно грозила всеобщему существованию. Страна в эти годы буквально надрывалась от предельного напряжения сил и хронического безденежья. И именно в это время золото снова объявилось на том самом прииске и на том самом месте, где давно уже не чаяли отыскать не то чтобы самородок, золотой крупинки в промывочной породе годами не находили. Совершенно неожиданно случайный геологический отряд, посланный обозначить контуры будущих геологических изысканий, заявил о богатейшем месторождении драгоценного металла, позарез необходимого тогда стране и народу. Заброшенный прииск мигом превратился в достаточно благоустроенный по тем временам поселок. Появились специалисты, начальство, конторы и склады, камералка, почта, привели в порядок заброшенную и заросшую дорогу через хребет, построили даже вполне приличную двухэтажную школу, поскольку вместе с понаехавшим народом на берегу зазвенело немало детских голосов. Золота добывалось столько, что на фронт с прииска ушли буквально единицы. Руководство прекрасно понимало, что здешний «золотой» фронт обеспечивал победу куда внушительнее, чем полк или даже дивизия воюющих пехотинцев.

Золото снова бесследно сгинуло почти одновременно с окончательной победой. Приисковый поселок опустел почти так же быстро, как и в первый раз. Разве вот только в школе через несколько лет обосновалась «заезжая» для изредка проезжающих по зимнику шоферов. Дома торопливой довоенной постройки также торопливо разрушились, их развалины и срубы заросли кустарником и травой. Казалось, теперь уже навсегда поселились здесь заброшенность и тишина. Даже «всенародная стройка» БАМа почему-то вильнула в сторону от этих мест и прошла в полусотне «непроходимых», как считали проектировщики, километров от бывшего прииска, что почти не нарушало до поры до времени его безлюдности и бесперспективности.

Но, видимо, так считали не все. История загадочного прииска кое-кому до сих пор не давала покоя. По мнению некоторых эту загадку требовалось обязательно разгадать, в надежде докопаться до причины аномальности и, как следствие, до возможных уникальных перспектив, могущих впоследствии активно вписаться в программу «освоения Сибири». По мнению других, подробно зафиксировавших исторический опыт и оперирующих близостью новой транссибирской магистрали, это была весьма удобная площадка для запуска проекта по освоению будущих, якобы несметных месторождений, а следовательно, привлечения огромных госвложений и зарубежных инвестиций. Знаменитое сибирское строительное Управление два года назад организовало на бывшем прииске изыскательский участок с задачей подготовить соответствующие материалы по будущему освоению «перспективной» уникальной территории. Впрочем, уникальность эту в Управлении понимали по-разному. Можно даже сказать, в прямо противоположных направлениях. Начавшаяся в стране перестройка и последующие еще толком не определившиеся события, одним развязали руки, других ввергли в раздраженный пессимизм и нежелание предпринимать какие-либо усилия без надежды их последующего осуществления. Ситуация для того запутанного времени вполне типичная.

Из-за отсутствия подходящих для предстоящей работы помещений участку «на первых парах» пришлось «временно» расположиться в заезжей — бывшей средней школе прииска. Здесь и разместилось временное жилье специалистов изыскательского участка «Гидропроекта» Павла Сергеевича Голованова и Натальи Степановны Южаковой.

Вообще-то довольно странное получилось пристанище из этой старой, основательно затронутой временем средней школы. Разобраться с первого взгляда в сложном интерьере этого не очень удобного человеческого пристанища было непросто. И лишь постепенно, если кому-то приходило в голову задержаться здесь дольше положенного разовой ночлежной необходимостью срока, можно было разобраться в расположении и нынешних функциях обустроенных в здании помещений.

Прямо от входной двери открывалась сама заезжая, с нарами для временного отдыха, большой почти непрерывно топящейся печкой и длинным тяжелым столом. В глубине, почти незаметная под лестницей на второй этаж дверь в комнату Натальи Степановны. Ближе к входной двери, в каком-то из бывших подсобных помещений — каморка хозяина заежки, которого не раз ночевавшие здесь шоферы привычно называли просто Стариком, что было куда удобнее и проще по сравнению с его настоящим именем-отчеством. А уже на втором этаже, куда вела добротная хорошо сохранившаяся лестница с перилами, в большой комнате, бывшей учительской, Голованов обустроил и свою спальню, и свой весьма удобный кабинет, заставленный полками с книгами и многочисленными образцами местных пород. Здесь же располагались и два стола, заваленные папками, служебными бумагами, блокнотами и впервые оказавшимися под этой крышей довольно сложными и дорогими приборами, необходимость которых он несколько месяцев с пеной у рта доказывал вышестоящему руководству. Во избежание совершенно ненужной огласки прежнее руководство Управления пошло ему на уступки — приборы наконец-то появились, хотя никто, кроме самого Голованова, так и не понял, зачем они ему понадобились. Да еще так срочно.

А месяц назад в заезжую вселился еще один довольно неожиданный жилец — сотрудник Областного краеведческого музея Игорь Викторович Ефимов, свято уверовавший в мистическую уникальность как окружающей местности, так и самого прииска, по своей необыкновенности не имеющего аналогов в краеведческих изысканиях не только областного, но и общесибирского масштаба. Сумев каким-то образом заполучить творческий отпуск, он оккупировал в заезжей неуютный закуток, куда стал стаскивать из окрестных развалюх всё имеющее на его взгляд мало-мальскую ценность, способную впоследствии пролить свет на удивительные своеобразие и загадочность происходивших здесь за последнее столетие событий. События же, по мнению многих, определившие будущую судьбу старого заброшенного прииска и окружающих его «таинственных» мест, произошли именно в этой заезжей всего за одну предстоявшую ночь.