Вкусы жизни

Через два дня я пошла в Последний мир. Со мной были два Члена Совета, которых я не видела ранее. Вообще Члены совета глубоко законспирированы (на всякий случай), но я думала, что у нас дома побывали уже все, поэтому, увидев незнакомцев, несколько занервничала. Колин и Солтис, как они представились. Папочка, Наставница и Директор оставались нас ждать. Нижний мир мы прошли легко, казалось, все монстры сами разбегаются перед нами. Попасть в Последний мир можно было только из одной точки Нижнего мира. Когда мы подошли к ней, мы стали в круг, Колин и Солтис стали читать заклинание, и я потеряла сознание.

Я медленно приходила в себя. Первое, что я почувствовала – холод. Я лежала на чем-то холодном. Рук и ног я не чувствовала. Напрягшись изо всех сил, я попыталась подняться, и поняла, что ничего не чувствую не только потому что тело онемело. Я прикована! Я не поверила своим ощущениям, и еще раз постаралась подняться. Неудача. Волна ужаса медленно, но верно лишала меня способности трезво мыслить. Этого не могло быть! Нет, только не со мной! Я принялась судорожно дергать рукой, пытаясь добиться хоть какого-то результата.

– А, – раздался над ухом чей-то голос. – Наша птичка проснулась!

В мерзком голосе (думаю, в моем положении любой голос показался бы мерзким) слышалась неприкрытая радость и какая-то плотоядность. Как ни странно, это меня отрезвило.

– Где я? Что со мной? – голос не сорвался ни на крик, ни на визг, и это придало мне сил.

– Где? – я почувствовала на своей щеке нежное поглаживание. – В Последнем мире, деточка, где же еще, – произнес с явной издевкой голос.

Так, в Последнем мире, это уже хорошо. Или нет? Мысли еще путались, и я никак не могла сосредоточиться. Поглаживания спускались ниже. Гад! Как только освобожусь, мало ему не покажется! Я поморгала, надеясь, что зрение восстановится.

– Колин, хватит отвлекаться! – раздался недовольный голос где-то слева от меня.

Значит, здесь те, с кем я пошла в Последний мир.

– Солтис, не будь занудой! Все равно она уже ничего не расскажет, – хихиканье, раздавшееся над ухом, было еще более мерзким, чем голос, и привело меня в состояние ярости. Это было замечательно, потому что именно в таком состоянии я соображала и действовала лучше всего.

– Почему это "она" ничего не расскажет? – яд буквально капал с моих губ.

– Потому, – деловитый голос Солтиса приблизился ко мне. – Если ты еще не поняла, то тебя очень зря считали самой способной на последних десяти курсах.

Десяти? Я настолько поразилась, что пропустила часть речи Солтиса. Но этот 'оратор' рассказывал очень торжественным и медленным тоном, так что общий смысл я не потеряла.

– ... алтаре "Близости" должна приносится жертва раз в десять лет, чтобы магия не ушла от нас. И чем потенциально сильнее жертва, тем сильнее будет магия в следующие десять лет. Гордись, в этот раз была избрана ты!

– Но... – я задохнулась. – Но я ведь Высшая!

Дружный смех раздался с двух сторон.

– Птичка, пора перестать верить в сказки! – заклекотал справа Колин. – Высшие появляются столь редко, что их можно перечесть по пальцам, с чего это ты решила, что ты, глупое дитя, Высшая?

"Убью! Обязательно убью! Только выберусь из этой ловушки и убью обоих!" – мстительно думала я, пока Колин насмехался надо мной.

– Вы забываете, что меня наверху ждет отец и Директор! – я постаралась подпустить как можно больше яда в свои слова.

Судя по звукам, Колин зашелся в истерике от смеха.

– Пресветлый, детка, ты думаешь, они не в курсе, что должно случиться?

В курсе? Папочка? Мир рушился вокруг меня. Он знал, что меня должны принести в жертву? И отпустил?!

– Они знают? – меня начала бить крупная дрожь.

– Да, – сочувственно ответил Солтис. – Они оба члены Совета, они знают, чем закончилось голосование. И ты ничего не сможешь изменить.

Он легко погладил меня по голове. Лучше бы он меня ударил!

– Солтис, – опять забубнил справа Колин, усиливая мою боль и ощущение безысходности, – давай я, все-таки, утешу девочку на прощание!

– Нет! – голос Солтиса прозвучал резко, как удар бича.

– Знаешь, Вита, – продолжил мягко Солтис, – ты могла бы быть моей дочерью. Я любил твою мать и двадцать лет назад я был с ней на спецоперации, про которую ты так старалась выяснить.

Я похолодела. Значит, все мои "маневры" отслеживались?

– Да, Вита, – угадал Солтис мои мысли. – Мы за тобой постоянно наблюдали. И, конечно, отслеживали все твои действия, нельзя было, чтобы ты отказалась пойти с нами.

– Почему?

– Добровольность, – Солтис усмехнулся. – Чем добровольнее жертва идет на алтарь, тем от нее больше пользы.

– А что случилось двадцать лет назад?

– Солтис, хватит! – резко сказал Колин. – Ты и так уже много сказал.

– Колин, остынь, – Солтис немного помолчал. – Ты хотел ее тела, я хочу ее душу. После того, что ее мать сделала со мной, я имею право.

Колин что-то пробормотал и затих. Мне стало так страшно, как никогда раньше. Все, что уже произошло со мной, казалось детским лепетом. Судя по всему, Солтис был эмпатом, и почувствовал все. Он удовлетворенно хмыкнул.

– Вот-вот, детка. Спецоперацией назвали тогда жертвоприношение. Всех нас, всех Кандидатов, повязали так же, как и тебя, при переходе в Последний мир. Представь, ты уже несколько лет успешный спецназовец, любая проблема тебе по плечу, и вдруг ты, и не только ты, вся твоя команда, внезапно оказываешься абсолютно беспомощным, и перед кем! Перед своими же, которые ходят и выбирают, кого сделать жертвенной курицей. После этого невольно будешь лезть наверх, чтобы такого не повторилось, ты так не считаешь?

Солтис продолжал нежно поглаживать мою руку.

– У нее были точно такие же пальцы, как у тебя. Я помню, потому что держал ее за руку, пока шел выбор. Держал все нескончаемое время, пока эти двое выродков решали, кто из нас сильнее. Именно тогда твоя мать превратилась в ничто. Я предложил ей брак после возвращения, но она предпочла другого, – он помолчал. – Предпочла одного из тех, кто выбирал. Твоего отца. После этого я решил приложить все силы, чтобы его ребенок стал следующей жертвой. Впрочем, – усмехнулся Солтис, – ты сама мне в этом очень помогла. Умненькая девочка.

Я уже не могла понять и принять то, что он говорил. Я просто не могла. Разум цеплялся за несерьезные вещи, чтобы не утонуть в тумане безумия.

– А зачем тогда меня решили проклясть? И зачем я все это время столько занималась!

Рука на мгновение замерла.

– Мы тоже не всесильны. В сказку про Высшую поверила не только ты. Естественно, тебя захотели устранить. Собственно говоря, проклятие сделал отец студента, который на тебя его наложил. Он уже наказан. А что насчет занятий... – он продолжал мягко гладить мою руку. – Основная цель была дождаться определенной даты. Но чтобы ты не начала задумываться, тебе дали максимальную нагрузку, которую ты смогла выдержать и не сломаться.

Значит, мной все это время манипулировали. И кто? Самые близкие мне люди. Я заплакала.

– Ну-ну, детка, – Солтис успокаивающе погладил меня по голове. – Твоя мать и Наставница были не в курсе. Мать думала, что будет так же, как с ней, а Наставница – что это очередное испытание для тебя.

– А отец? – прошептала я.

– Отец все знал, конечно. Только я никак не могу его понять, – он немного помолчал. – Такое чувство, что он чего-то ждал.

– Солтис! Время! – голос Колина звучал встревожено.

– Прости, детка, но время пришло.

Я завыла и задергалась всем телом. Нет! Я не хочу умирать! Пусть меня предал весь мир, пусть! Но я не хочу умирать! Я хочу жить! Я хочу отомстить!

– Ну-ну, Вита, – Солтис посильнее сжал мою руку, и я начала проваливаться в какое-то странное спокойствие. – Я думаю, твоей матери будет неприятно узнать, что ты вытворяла в последние свои минуты.

В его голосе слышалось такое торжество, что я не смогла не сказать:

– Ты ошибаешься. Она мне безразлична, мне все равно, что будет с ней. А тебя я убью.

Мой голос был настолько слаб, что Солтис еле услышал меня, но темнее не менее отшатнулся, как от проклятой. Впрочем, я ею и была.

Слова заклинания кружились вокруг меня все быстрее, я видела их как ярко-желтых огненных зверьков. Они кружились надо мной в странном завораживающем хороводе. Как только последний зверек соскользнул с губ Солтиса (или Колина?), я почувствовала резкую боль в подреберье. И я поняла свою основную ошибку. Я переоценила свои силы, захотела выйти за их рамки. И вот расплата. Поражение.

Поражение имело вкус моей крови на моих губах.