Зарница

— Это тетин дом, тот, что в центре, — шепнула Катя. — Видишь того фрица?

На крыльце добротного дома стоял офицер. Он изредка отдавал приказы солдатам и курил сигарету.

Когда кто-то из солдат вытащил коробку, в которой что-то звякнуло, он резко крикнул:

— Bring es her, was klingelt da? (Неси сюда, что там звенит?)

Солдат резко остановился, едва не поскользнувшись на мокрой траве, развернулся и направился к офицеру. Тот бросил недокуренную сигарету на траву, дождался, пока ящик окажется у его ног, затем рывком разорвал картон.

— Oh ja, es gibt sowjetischen Champagner! Kommt alle her, heute nehmen wir Moskau ein! Aus diesem Anlass erlaube ich Ihnen, eine kleine Feier auszurichten! (О, да тут Советское Шампанское! Идите все сюда, сегодня мы возьмем Москву! По этому случаю разрешаю устроить небольшой праздник!)

Витя посмотрел на Катю — она даже ухом не повела. Скорее всего, не понимала, но он изучал немецкий уже два года и про взятие Москвы понял сразу. А также то, что немцы сейчас будут праздновать. Если до этого момента где-то в глубине души у него еще оставались какие-то сомнения относительно всего происходящего, то теперь они однозначно все отпали.

— Он сказал, что сегодня немцы возьмут Москву, — сказал Витя тихо.

— Хрен им, а не Москва! — не поворачиваясь, ответила Катя.

Возле грузовиков остался один часовой — все остальные солдаты сгрудились вокруг офицера, который вытаскивал бутылки шампанского из ящика и раздавал их в тянущиеся руки. Послышались первые хлопки и шипение.

— Gibt es noch Champagner⁈ (Там есть еще шампанское?) — крикнул офицер.

Солдат, что принес ящик, тут же ответил и засмеялся:

— Ja, und es gibt fernöstliche Krabben! (Да, а еще есть дальневосточные крабы!)

— Dann bring es mit! Und mehr! (Тогда неси! И побольше!).

Заморосил дождик, офицер посмотрел на небо и, махнув рукой, прокричал что-то неразборчивое.

Тут же весь отряд потянулась в дом. Раздался хохот, хлопки пробок и звуки музыки. Двое солдат принесли в дом еще несколько ящиков шампанского и крабов.

— Что будем делать? — прошептал Витя.

— Ждем!

Через пять минут дождь усилился. Часовой возле грузовиков пару раз прошел по кромке леса, затем не выдержал. Взглянув на дом, содрогавшийся от взрывов хохота, он плюнул под ноги и, оглянувшись, побежал к своим.

— У нас есть один шанс.

У Витиного лица сверкнуло лезвие ножа.

— Ты что…

— Пока он не вернулся, давай, вперед!

Витя подумал, что это, вероятно, самый отчаянный поступок в его жизни — но дрейфить перед девочкой он не имел права. Он поднялся и что есть сил побежал за ней. Несмотря на тяжелый ватник, она двигалась легко и грациозно, словно балерина. Оказавшись позади грузовика, она попробовала подтянутся — но бортик был высоковат. Витя подскочил, неловко схватил ее за талию и поднял. Сердце его колотилось словно бешеный молот. Если сейчас немец вернется, он пристрелит их одной автоматной очередью.

Снова сверкнул нож — Катя вонзила клинок в тент, взрезав его одним движением.

— Еще чуть-чуть выше, — послышался ее шепот.

Витя напрягся из последних сил — перед глазами пошли темные круги.

Немецкая речь была так близко, что ему казалось, вот-вот этот часовой гаркнет прямо над ухом.

И вдруг стало легко. Катя скользнула внутрь грузовика.

Витя отошел к бортику и выглянул. Гитлеровцы праздновали победу.

— Рано радуетесь, козлы! — прошептал он с чувством какой-то отчаянной злости.

— Витя!

Он обернулся, посмотрел наверх. Пыхтя, Катя перекинула через борт коробку.

— Держи.

Он с трудом ухватил короб и когда она его отпустила, почувствовал, что его повело, ноги заплелись — он чуть не распластался на земле.

Каким-то чудом удержав равновесие, Витя оттащил короб в овраг, спустив его по стенке вниз и мигом вернулся.

Снова выглянул, чтобы проверить обстановку. На крыльцо дома вышел один из гитлеровцев, посмотрел в сторону грузовиков. Сердце Вити оборвалось. Наверное, он что-то заметил.

Немец закурил, пустил дым в небо и что-то прокричал в открытые двери.

Ответом ему был взрыв хохота.

Катенька, — взмолился Витя, — давай быстрее, родненькая!

Но Катя задерживалась и с каждой секундой эта задержка становилась все более невыносимой и опасной.

Он не мог ее поторопить кроме как мысленно — немец наверняка услышал бы и заметил его присутствие.

Секунды растянулись в бесконечность. Холодные капли дождя оседали на его щеках и лбу, и он подумал — одно дело смотреть кино с замиранием сердца, и совсем другое… знать, что враг в нескольких метрах и он не пощадит. Не раздастся команда — «Стоп мотор» и нельзя будет уйти на кухню или в свою комнату, чтобы не видеть самое страшное.

Наконец, судя по скрипнувшим половицам, фриц ушел.

Витя снова выглянул — так и есть.

Времени почти не оставалось. Шампанского у них не так уж и много, — подумал он.

— Катя! — шепнул он. — Быстрей. Они сейчас начнут возвращаться.

— Иду! — послышалось ее кряхтение.

Он увидел, что она подает ему еще один ящик — теперь уже это был окантованный досками с надписями на немецком, не такой большой, но тоже тяжелый.

Витя принял его, и почувствовал, что не утащит. Пришлось поставить на землю.

Катя мгновенно слезла с грузовика, она вся в чем-то измазюкалась и была похоже на домовенка.

— Я один не унесу, помоги! — шепнул Витя, но девочка юркнула под грузовик и вонзила нож попеременно в задние колеса. Потом то же самое проделала с другим грузовиком. Проколотые шины зашипели точно змеи.

— Получайте, гады!

С этим Витя был согласен, и даже почувствовал радость, хотя затея была слишком рискованной. Он как-то слышал, как Червяков хвастался, что проколол колеса на милицейской машине. Самое странное, что ему верили, а некоторые даже считали это за геройский поступок.

Они схватили ящик за деревянную окантовку и поволокли к оврагу. И только скатившись на дно, промокнув в ручье, Витя слегка вздохнул.

Катя взяла под мышку второй ящик — он был тяжелый, но она не показывала виду и кивнула.

— Хватай! Сматываемся, пока они не очухались.

Витю не нужно было уговаривать.

Он взялся за не строганную доску, и они затрусили по шелестящему лесу — темнота расступалась перед ними и смыкалась позади, голоса и музыка еще долго раздавались будто бы совсем рядом, пока не смолкли.

— Перекур! — Катя резко затормозила.

Витя подумал, что она и правда сейчас достанет самокрутку и затянется и даже начал думать, что делать, если предложит и ему, но она просто стояла и смотрела на верхушки шелестящих сосен.

Пару минут они отдыхали, слушая шум ветра и пытаясь отдышаться, после чего Катя снова скомандовала:

— Взялись!

Петляя, продираясь через бесконечные колючие кусты, они шли, как показалось Вите, целую вечность. Он промок до нитки, обессилел, кисти рук разжимались от усталости и то и дело получалось так, что Катя волочила два ящика чуть ли не в одиночку. Он нагонял и из последних сил старался помочь ей. И когда уже он готов был упасть лицом в лесной дерн и умереть, она сказала:

— Эй! Мы тут, выходите!