Тёмный: Повелитель

Я судорожно выдохнула. Я была жива. Мы были живы.

Рэй мягко усадил меня в кресло.

— Не пей и не ешь ничего, просто на всякий случай, — негромко сказал он. — И не вмешивайся.

«Не вмешивайся во что?» — хотела было спросить я, но у меня не было голоса.

Рэй кошачьим шагом подошёл к мастеру Алистеру, скорчившемуся у полок. Их содержимое было разбито или разметено по залу, а сам татуировщик был белее мела.

Но когда между ним и Рэем осталось лишь три шага, он гордо выпрямился.

— Ты хорошо подготовился к нашему визиту, — промолвил Рэй.

— Я знаю Маркуса, — пожал плечами мастер Алистер. — И знаю тебя. Ты не остановился бы и продолжал искать. Что ж, я не ошибся.

Мгновение они смотрели друг на друга.

— У тебя есть дочь, — произнёс Рэй. — Мне нужно имя Маркуса. Мне продолжать?

Губы Алистера побелели.

— Она ждёт ребёнка.

— Врёшь. А даже если так, это мало что меняет.

Рэй скрестил руки на груди.

— Впрочем, начнём с лёгких вопросов. Зачем Маркусу украденные мной кубики-артефакты?

— Чтобы переходить из тела в тело, ему требуется чудовищная доза энергии.

— Один мощный артефакт на каждую попытку?

— Да.

— У него есть другие артефакты?

— Ты украл запасной артефакт из гробницы, — сухо сказал Алистер. — Чтобы зарядить артефакт подобной силы, требуются месяцы. Это штучная работа, и никому, кроме Маркуса, она не нужна. Зачем таскать с собой такое количество энергии, если можно просто прийти к колодцу?

— То есть сейчас Маркус безоружен?

Голос Рэя оставался спокойным, но такого лица у него я не видела ещё никогда.

— Вероятно.

— Ты знаешь наверняка, — с нажимом произнёс Рэй.

— Да, — вздохнул мастер Алистер. — Больше артефактов у него нет. Он не сможет получить новое тело. Разве что потащит жертву к колодцу, но Маркус вряд ли будет так рисковать: слишком заметно и слишком опасно. Ещё вопросы?

— Ты знаешь о других его воплощениях? — подала голос я. — Что стало с его бывшими оболочками?

— Со смертными телами? Я не знаю. — Лицо мастера дрогнуло. — Он сказал лишь, что это всегда заканчивалось быстро. И без боли.

— Не очень-то это просто — убивать самого себя, — пробормотал Рэй.

Я вздрогнула, представив это. Маркус Рише, уже получивший тело Деллы Дон, оборачивается, смотрит на Верреса — и на него непонимающе глядит настоящий Веррес, дезориентированный, растерянный. Юноша, вернувшийся в мир через восемь лет…

…И острый нож перерезает ему горло.

— Нет, — прошептала я.

Ни один из мужчин меня не услышал.

— Когда ты поставил Маркусу татуировку с руной сумрака? — резко спросил Рэй.

— Незадолго до церемонии. И нет, ты никогда не узнаешь, с кем и где я был. — По губам мастера скользнула улыбка. — Мы хорошо запутали следы.

— Это третья татуировка для его тела?

— Я знаю лишь о ещё одной руне. Он не обнажался передо мной целиком. Я предупредил, что, если рун три, жить его разуму в этом теле осталось не дольше нескольких месяцев. Он лишь пожал плечами.

— Он? — резко спросил Рэй. — Мужское тело?

Мастер Алистер покачал головой:

— Я не скажу тебе.

— Ты же знаешь, что будет дальше.

— Убей меня, если хочешь, — сухо сказал старый мастер. — Но, кем бы он ни был, Маркус был моим сыном восемь лет.

Я вздрогнула от этих слов.

— Вы… его любите?

Мастер Алистер бросил на меня проницательный взгляд.

— Как и ты. Я не хотел убивать тебя, девочка. Но у меня есть дочь, которую я должен защищать.

— Так защити её, — с нажимом сказал Рэй. — Если ты промолчишь, я найду её и Ванессу ждут месяцы ада. Месяцы. Даже если тебе удастся покончить с собой, это ничего не изменит. Я всегда довожу дело до конца.

— Блефуешь.

— Ну что ты. — Рэй ухмыльнулся. — Я ведь должен оправдывать свою репутацию. Более того, я хочу её оправдать.

Я поднялась из кресла. Пошатнулась, но вполне твёрдым шагом подошла к Рэю и остановилась в шаге за его спиной.

— Он способен на это, — произнесла я. — И на большее. Вы его не остановите.

Мастер Алистер, прищурившись, посмотрел на Рэя. И покачал головой:

— Я рискну. Теперь, когда я знаю твою вторую руну, я знаю и цену, которую ты заплатил. Ты не тронешь мою дочь.

— Ошибаешься, — очень спокойно сказал Рэй. — Я возьму в руки нож и сделаю это.

Я слушала эти страшные угрозы и едва воспринимала их. Рэй лгал, так какое это имело значение? Он никогда не будет пытать невинную женщину месяцами. Это выходило за любые рамки возможного и невозможного.

— Я не лгу, — повторил Рэй. — Думаешь, меня кто-то остановит? В оперативном штабе мне даже не зададут вопросов.

Мастер Алистер сухо, трескуче засмеялся:

— Девушка, с которой ты спишь… она всё ещё будет отдаваться тебе, зная всё это? Зная, с кем связалась? Зная, что моя дочь кричит в пыточных?

— Она ничего не узнает, — спокойно сказал Рэй. — Даже сейчас она думает, что все мои слова — ложь.

Они смотрели друг на друга внимательно, испытующе. Словно на весах лежала не судьба невинной женщины, а партия в карты.

— Я знаю твой откат, — медленно сказал старый мастер, поставивший мне руну. — Твоя вторая руна изменила каждый нерв, каждый импульс в твоей голове. Кто-то называет это эмпатией, кто-то — состраданием, кто-то — способностью чувствовать чужую боль. Я знаю правду. Тебе тяжело смотреть на чужие мучения, потому что ты пропускаешь их через себя.

В глазах Алистера сверкнула уверенность.

— Если ты прикажешь подвергнуть пыткам мою дочь, тебе будет больнее, чем ей. Даже если ты телепортируешься на другой конец света, ты будешь знать, что с ней происходит, и сходить с ума. А теперь давай, убеди меня в обратном.

Мгновение. Между мной и Рэем были два шага, но мне вдруг показалось, что я стою на другом конце света.

— Мой отец и брат погибли в обсидиановом лабиринте вместе с чернокнижником Эораном, — произнёс Рэй. — Секрет самого большого артефакта во дворце, питающего всю защиту, был утерян. Лишь один живой человек знал эту тайну. Это был придворный татуировщик Берген, который не желал говорить с захватчиками — и особенно с предателем вроде меня. С мальчишкой, с которым он когда-то кормил птиц в парке и чертил перед ним руны.

Я не видела лица Рэя, но мастер Алистер вдруг отступил на шаг.

— Я пытал его трое суток, — ровно сказал Рэй. — Я не спал эти трое суток. Но Берген дал мне ключи и схемы рун для прохода к центру лабиринта. Никто не погиб, кроме него самого. Хочешь, чтобы твою дочь постигла та же судьба?

Молчание повисло давящей плитой.

Молчание, за котором стояла недвусмысленная угроза.

Страшная угроза.

— Я скажу тебе имя, — наконец сказал Алистер. — Тебе одному. Но моя дочь будет жить.

— Да.

— И я сам.

На губах Рэя появилась торжествующая улыбка.

— Нет.

— Что? — вырвалось у меня.

— Ты знаешь мой секрет, мою руну. — Рэй смотрел только на Алистера. — Уже за это я должен тебя убить. Когда я узнаю имя Маркуса, ты будешь бесполезен.

— Но мои тайны…

— Их знает твоя дочь.

Он что, правда собирался убить старика здесь и сейчас? Я шагнула вперёд.

— Рэй…

— Тюрьма его не удержит. Маркус вытащит его отовсюду, и мы оба это знаем, — проронил Рэй. — Этот человек хочет убить не только меня, но и тебя. Он уже мёртв.

По губам мастера скользнула усмешка:

— Сегодня, Фаэль, ты увидишь, как на твоих глазах убивают беспомощного человека. Ведь для тебя это происходит в первый раз, правда?

Я застыла. Одно дело — убить в бою, отражая смертельную атаку, и другое — перерезать горло вот так.

Но если мы оставим Алистера в живых, опасного и беспощадного, мы пожалеем об этом. Он выберется из любой тюрьмы.

— В первый раз, — произнесла я. — Но не в последний.

Рэй обернулся, глядя на меня. Рэй, пытавший безоружного человека трое суток, чтобы узнать его тайны.

— А теперь отойди, Фаэль. Имя узнаю только я.

— Рэй!

— Я скажу тебе, когда сочту нужным.

Мне ничего не оставалось, как сделать пять шагов назад. А потом, повинуясь взгляду Рэя, ещё пять.

— Ванесса знает не все мои тайны. — Мастер Алистер указал на дальний угол грота. — Под полом замурованы записи. Если мне суждено умереть сейчас… пусть они не пропадут.

Рэй молча кивнул.

— А теперь… — мастер помолчал и невесело усмехнулся, — настал час. Пора мне умереть, а тебе удивиться.

Но откуда Рэй может знать, что Алистер скажет ему правду?

— Если ты солжёшь, — словно прочитав мои мысли, произнёс Рэй, — твоя дочь заплатит цену твоей лжи за тебя.

— Знаю, — глухо произнёс мастер.

— Тогда говори.

Рэй и Алистер шагнули друг к другу одновременно, как в фигуре танца. Я молча глядела, как старый мастер поворачивается ко мне спиной, чтобы я не прочитала имя по губам. Секунда. Вторая.

А потом глаза Рэя расширились в изумлении.

Всё. Он знал. А я — нет.

Тихий вопрос. Ещё один. Беззвучный ответ. «Сообщник», — услышала я.

Мгновением позже мастер Алистер пошатнулся. По лицу Рэя пробежала болезненная гримаса, и старик рухнул безвольной куклой.

Забыв обо всём, я бросилась к нему.

— Он мёртв!

Рэй фыркнул:

— Лучший рунный мастер империи? Конечно же, я выкинул все его знания в окно, как испорченную колбасу. Как же иначе?

Я коснулась шеи упавшего. И с изумлением ощутила слабый пульс.

— Он…

— Сонный артефакт длительного действия. Алистер умрёт от истощения, если о нём не позаботиться. К счастью, есть кому.

Я открыла рот, глядя на Рэя. И вдруг вспомнила его давние слова о придворном татуировщике.

«Он погиб в ночь переворота. Подозреваю, его успели убить по заранее отданному приказу отца, когда верные ему люди поняли, что дело проиграно».

Погиб. Сразу же.

— Ты никого не пытал трое суток, — изумлённо прошептала я. — Как ты на самом деле узнал секреты лабиринта, раз придворный татуировщик погиб сразу?

Рэй не изменился в лице.

— Я знал их с самого начала, будучи сыном императора. Разумеется, я поделился с Сарффом и с его сыном. Думаешь, у меня был выбор?

Мгновение мы смотрели друг на друга. Потом на лице Рэя появилась ироническая улыбка, и он протянул мне руку, помогая подняться.

— Тебе ведь совершенно не пришлось делать над собой усилие, чтобы поверить, что я — палач, — произнёс он.

— Нет, — тихо сказала я. — Не пришлось.

— Что я пытал кого-то сутками и могу продолжать это занятие месяцами.

— Да.

Рэй кивнул:

— Хорошо.

Я от неожиданности высвободила руку:

— Хорошо?!

— Потому что так и есть, — свободно сказал Рэй, указывая носком ноги на лежащего мастера. — Если я выбираю другие способы, это не значит, что я забыл про эти. И тебе следует помнить, что отныне это не только мои методы, но и твои.

— Я тебе не верю, — тихо сказала я. — То, что Алистер сказал про твою руну… про то, что ты чувствуешь чужую боль…

— Не имеет значения, — резко сказал Рэй.

— Не имеет, — кивнула я. — Но не поэтому. А потому, что даже без руны в тебе есть добро. Есть сочувствие. И ты… ты совсем не такой, каким пытаешься себя представить.

Рэй вздохнул:

— Тебе повезло, что мне сейчас не до споров.

Он сжал моё плечо.

— Приходи в себя. Я достану записи и вынесу вас с Алистером отсюда так, чтобы никто не заметил. Вряд ли кто-то вообще поймёт, что здесь произошло. Рунный мастер исчез бесследно, его люди убиты… его тайны много кому могли понадобиться.