За будущее!

07. ПОРА И ЧЕСТЬ ЗНАТЬ

ПРИБАВЛЕНИЕ В БЕЛОВОРОНСКОМ СЕМЕЙСТВЕ

По большому счёту, моего участия в сборе виры не требовалось, с этим успешно справлялся Захар со своими людьми, да и соседушки не прочь были помочь. Так что я воспользовалась случаем и провела обширный практикум по лечению колотых и резаных ран, ушибов, ожогов и лёгких обморожений. Не бесплатно, конечно. Ещё не хватало играть в муниципальную медицину! Каждому подлеченному разрешалось сесть на чурбачок (тут же, на своём месте на площади), чтобы не ходить с простудами по второму кругу.

Мимо нас ходили люди, забирали по очереди связанных сидящих — для взыскания виры, потом приводили обратно, у всех обработанных между запястьями была воткнута расписка в уплате, с печатью, как положено.

В какой-то момент ко мне подошёл тот самый мужик в дублёнке. Немного понаблюдав, как он мнётся в стороне, я обратилась к нему:

— Вы хотели о чём-то спросить?

— Вы очень проницательны, мадам.

— Ещё бы! Вы уже пятнадцать минут тоскливо вздыхаете за моей спиной. Можете называть меня «госпожа кельда», как остальные. Слушаю вас.

— Видите ли… госпожа кельда… Не все мои… э-э-э… соотечественники — видимо так их следует называть? — положительно отнеслись к моей готовности пойти процедуру освидетельствования…

— Та-ак, — подбодрила я его.

— В общем, уже четверо обещали меня убить, как только вы уедете…

— Это они вам сообщили, пока вы отпаивали их горячим чаем?

— Ну… да… — вид у мужика был совершенно несчастный.

— Ага. И ещё большее количество ничего не сказали, но, очевидно, с удовольствием присоединятся.

Дядька горько вздохнул.

— И что вы хотите?

— Послушайте, госпожа кельда, я, если честно, вообще не понимаю, почему я оказался среди этих странных людей. Я вовсе не планировал… Я и перебраться-то решился, только когда узнал, что новый мир уже обзавёлся достаточно большими поселениями, есть даже города… Я — человек совершенно, совершенно далёкий от покорения новых земель. Да, возможно мне удастся переубедить этих людей относительно их кровожадных намерений, но… Я не вижу здесь своего будущего.

— Та-а-ак, закончите свою мысль.

Он ещё раз вздохнул и решился:

— Мадам, можно мне поехать с вами⁈ То есть — перебраться в вашу страну — насовсем? Быть может, я смогу быть вам полезным? — это уже было несколько любопытным.

— Но ведь у нас тоже дикие земли, — я ехидно прищурилась. — Собственно, в этом мире пока что нет не особо диких земель.

— Да, конечно. Но, я слышал, у вас большой замок. И он находится вблизи оживлённого тракта! Я надеюсь, что смог бы найти применение своим скромным умениям.

— А чем вы планируете зарабатывать на жизнь?

Что-то в фигуре моего собеседника неуловимо изменилось. Так бывает, когда человек гордится чем-то, но не хочет этого подчёркивать.

— Всю свою жизнь я был поваром и ресторатором. В молодости стажировался в Париже, затем в Вене, несколько лет путешествовал по востоку, учился… Работал в очень уважаемых заведениях, су-шефом, а после и шефом. Потом подкопил денег и открыл своё. Может быть, вам приходилось бывать в Санкт-Петербурге на Конногвардейском бульваре, «У Афони»…

— Это вас так зовут?

Мужик замялся.

— С детства прилипло… Афанасьев я, Александр Дмитрич.

Уважаемый ресторатор очевидно нервничал.

— Александр Дмитриевич, вы должны понимать, что поселяясь на наших землях, вы принесёте вассальную клятву моему мужу, как правителю этих земель, и личную клятву верности мне, как кельде. Это повлечёт целый ряд прав и обязанностей с обеих сторон. Вы готовы к этому?

— Я… — он решился: — Да!

— Ну что, Александр Митрич. Идите, пакуйте вещи. Я подумаю, куда вас определить.

После него ко мне подошли ещё двое из той семёрки. Люди, по странной случайности попавшие в частые сети имперской канцелярии. Один оказался ювелиром. А что, пусть будет. А второй — художником! Я, конечно, сделала строгое лицо и отправила обоих за образцами изделий.

Ну, неплохо, скажу я вам. Мысли у меня зароились. Надо нам местное искусство двигать. И вообще, всякое художественное у нас в цене. Если оно действительно художественное, конечно, а не «куча мусора» или «унитаз не работает».

Сурово повторяю свой пассаж про клятвы. Вроде, прониклись, пошли собираться.

Ещё одного из тех семи адекватных видела, пошёл проситься к ведьмакам. РПГшник, поди.

Трое, видимо, решили рискнуть остаться.

ГОРБУШКИНСКИЕ ПЛАНЫ

Улучив момент, когда я осталась одна, ко мне подошли отцы троих спасённых мальчишек с Горбушки и затеяли неудобный разговор о неожиданно свалившихся больших деньгах. Мужики кряхтели и мялись. Крупным шрифтом на всех трёх лицах написано было, что такой поворот событий тяготил их, как незаслуженный выигрыш.

— Так, ребята. Решение я менять не стану, — стрёмно это, как команда «отставить», но вслух я, конечно, не так сказала: — Если считаете, что деньги, по совести, не вам должны достаться — что ж, поступите по совести. Употребите их на общее доброе дело. Поселение ваше растёт. Детей всё больше…

Смотрю на них, прищурившись. Мужики переглядываются.

— Неужто, матушка, школу благословишь открыть?

— А почему бы и нет? Учеников с Горбушки почти полсотни человек набирается.

— А учителя?

— Будут вам и учителя, но школу строите своим миром. Задел у вас уже есть.

— Вот это дело! — Андрей Петрович радостно прихлопнул рукавицами.

— А ещё, мужики, просьба у меня есть к вам.

— Да для вас, матушка кельда — всё, что угодно!

— Чш-ш-ш… тише! — я сделала заговорщицкое лицо, и взрослые дядьки придвинулись поближе и притихли.

— Местных мы сегодня хорошо умыли и пощипали как следует, — мужики энергично закивали, соглашаясь. — Через час-полтора мы тут закончим. Надо бы междуреченцев, да и ведьмаков пригласить, отметить это дело, для укрепления тысызыть добрососедских отношений. М? Помогли они нам сегодня, поддержали — уважить надо людей, как считаете?

— Дак это — конечно! Какой разговор!

— Тогда я вас попрошу — сейчас подите к Захару, скажите — я велела мои шестьдесят тысяч вам передать, и поезжайте вперёд, подготовьте всё.

Вот тут на меня неожиданно обиделись.

— Матушка!.. Да нешто так можно!.. Да чтобы мы ваши деньги… ни в жисть… твари мы, что ли, неблагодарные⁈

— Да уж вы так-то не обижайтесь! Тяжеловато будет двести человек принять. Да ещё своих деревенских посчитайте…

— А вы матушка не переживайте!.. Обстряпаем всё в лучшем виде!.. По высшему разряду оформим, не сумлевайтесь!..

«Вот за что я люблю новозеландских карапузов — так это за незамутнённость сознания!» ©*

*Гоблин. Братва и кольцо

— Да я и не сумлеваюсь. Езжайте втроём прямо сейчас. Народу сразу скажи́те: гостей будет человек сто пятьдесят-двести, на ночь надо будет их по дворам разобрать…

— И на этот счёт не переживайте, всё сделаем!

Судя по лицам, все трое считали, что судьба в последние сутки улыбалась им изо всех сил.

Вчерашний беспросветный ужас за умирающих детей сменился радостью чудесного исцеления. Потом они поучаствовали в героическом (пусть и небольшом) походе, которым можно будет гордиться и даже иногда прихвастнуть в тёплой компании за кружечкой пивка. Потом отхватили нехилую премию. Потом, совершенно неожиданно — ещё кучу денег, и внезапно сделались меценатами. И, наконец, получили простое и понятное их сердцу задание: вкусно и обильно угостить три-четыре сотни человек, в числе которых будет не только родная кельда с тремя своими детьми, но и (редкий случай) столь высокопоставленные особы из соседних земель, как старший баронский сын (сам голос барона Междуречья!) и несколько старших ведьмачьих мастеров! Мало кто может гордиться тем, что принимал у себя таких гостей — и трое моих порученцев собирались использовать выпавший им шанс на всю катушку.

— Ну, ребятушки, тогда езжайте, не мешкайте. С божьим благословением.

Мужики поклонились и зашагали к лошадям, а я подозвала сигнальщика.

— Гриша, беги до Захара, скажи: троих мужиков кельда заслала организовать поляну. Да пускай ещё парней пятнадцать с деревни отпустит мне для сопровождения: трое стреляльщиков, да этот, который на Андле напал, да трое новеньких — семь повозок получается. Им надо пособить бодро упаковаться, чтоб раньше основного отряда спровадить. Всё равно повозки напрямую не пройдут, им ещё крюк давать. И кого-нито пусть отправит ко мне, кто каторжную клятву помнит. Стрелков обработаем, чтоб у них мысли не было лыжи смазать. Запомнил?

— Всё запомнил, матушка! Я мигом!

ПАКУЕМСЯ

Захар решил вопрос кардинально, отправив на упаковку экспроприированного барахла аж тридцать человек. Они в полчаса справились с арестантскими вещами, потом помогли нашим новым подданным, и через пятьдесят минут передо мной уже был выстроен караван из семи повозок. Четырьмя из них правили парни с Горбушки. Будущие каторжане лежали в одной из повозок, погружённые мной в глубокий целительный сон (если не приложить специальных усилий, проснутся мои «пациенты» только через сутки). В двух других свободные места бодро загружались приглянувшимся Феде железом. Оставшаяся посреди площади ржавая куча впечатляла. Дар у парня и правда ничего себе, хоть ещё и сырой. Как маг-разрушитель — прямо огонь. Ну, вы поняли…

Мне очень хотелось отправить в повозках и медичек, и огневиков. Дети, конечно, хорохорились. Медички потихоньку подкрепили силы и друг дружке, и огневушкам-поскакушкам, но эмоциональная-то усталость никуда не делась.

Они показали себя сегодня хорошо, мне не хотелось жёстко приказывать. И уговаривать тоже не хотелось. Я хмурилась, пытаясь выстроить в голове вескую и убедительную речь, чтобы не прихлопнуть «орлов воодушевления» моих маленьких воинов.

Афоня, ожидающий отправления рядом со своей повозкой, поинтересовался:

— Уважаемая кельда! Могу я полюбопытствовать, чем вызваны столь тяжкие думы, омрачающие ваше лицо? — да-а-а-а, вот ещё один колоритный персонаж в нашу коллекцию. У нас в баронстве вообще считалось особым шиком выразиться иногда с хорошей порцией витиеватости. А этот, товарищ Афоня, многим ещё и фору даст.

Я поделилась своими соображениями. Александр Дмитриевич на минуту задумался и предложил:

— Мадам! Если вы соблаговолите принять мою помощь и выделите мне человека, который сможет править моим экипажем, я с удовольствием возьму на себя заботу об этих юных дарованиях.

— Вы уверены, что вам удастся их уговорить?

— О, мадам! Редкий ребёнок способен устоять перед кулинарными чарами! А потом, у меня много книг, альбомы с фотографиями… — он вдруг запнулся. — Если я покажу детям фотоснимки из моих путешествий по тому миру — вы же не будете против?

— Да что вы! Нет, конечно! Мы всегда за просвещение и здоровое любопытство, дерзайте!

Афоня слегка поклонился и направился к кружкý сидевших неподалёку наших юных магов. Я почувствовала, как сзади подошла Галя.

— Что, уговаривать пошёл?

— М-м. Как думаешь, осилит?

— Так-то он забавный, может, и поведутся.

Александр Дмитриевич тем временем раскланялся со всеми сидящими и принялся за агитацию. Слов не было слышно, но жесты его оказались при всей своей сдержанности удивительно ёмкими.